Когда случается невозможное

— А как же рождение детей? — с любопытством спросил он.

— Семья помогает обычно, есть детские сады, где можно оставить малыша на какое-то время, можно няню нанять, поэтому женщины могут сами детей заводить, не обязательно для этого иметь семью.

— Странный мир, ребёнку нужна полноценная семья и обеспечивать её должен отец, — твёрдо сказал эльф, а я тихонько обрадовалась.

Не то, чтобы я строила на него настолько далеко идущие планы, но вдруг? Хорошо же заранее знать мнение по вопросам семьи.

Хотела спросить, бывают ли у них браки с человеческими женщинами, но вовремя прикусила язык. Мало ли, испугается ещё моих матримониальных аппетитов и оставит тут в лесу одну. Лучше сначала выйдем в люди. То, что с каждой минутой он мне нравился больше и больше, глупо было отрицать. Красивый, уверенный в себе, спокойный, ироничный и собеседник интересный. А ещё очень страстный любовник. В общем, базовый набор качеств идеального парня наличествует. Нахрапистый, конечно, но разве это плохо?

Прерывая мысли о Танариле, в зимнем лесу началось световое представление. То ли вчера закат был не таким ярким, то ли мы вышли в другую местность, но сейчас весь лес впереди нас был залит густым жёлто-оранжевым светом заходящего солнца. Сугробы искрились и начинали алеть на глазах. Мы вышли на небольшой пригорок и видели заиндевелый, мерцающий в закатных лучах зимний лес.

Эльф остановился и молча наблюдал за буйством красок, расцвечивающих окутанную инеем рощу впереди. От красоты захватывало дух.

Я тихонько замурлыкала одну из любимых песен мамы, она всегда пела её под гитару, если мы с родителями выбирались на природу.

Я вижу, как закат стекла оконные плавит,

День прожит, а ночь оставит тени снов в углах.

Мне не вернуть назад серую птицу печали,

Все в прошлом, так быстро тают замки в облаках.

Там все живы, кто любил меня,

Где восход — как праздник бесконечной жизни,

Там нет счета рекам и морям,

Но по ним нельзя доплыть домой.

Вновь примирит всё тьма, даже алмазы и пепел,

Друг равен врагу в итоге, а итог один.

Два солнца у меня на этом и прошлом свете,

Их вместе собой укроет горько-сладкий дым.

Возьми меня с собой, пурпурная река,

Прочь унеси меня с собой, закат.

Тоска о том, что было, рвется через край,

Под крики серых птичьих стай.[2]

Эльф обернулся и задумчиво посмотрел на меня.

— Красивые слова. Почитай мне поэзию твоего мира, — он наблюдал за тем, как позади далёких гор скрывался алый диск солнца.

Наизусть я, оказывается, знала не так много, и всё больше о любви. Однако эльф не привередничал, слушал с интересом, иногда переспрашивал какие-то слова. Больше всего ему понравились стихи Цветаевой «Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес» и «Мне нравится, что Вы больны не мной», он даже попросил прочесть их дважды. Его до глубины души поразило, что в нашем мире есть женщины-поэты.

В итоге на ночлег мы так и остались на уступе, с которого наблюдали за закатом.

На ужин были секс и поэзия. Вот что значит спутаться с озабоченным эльфом-эстетом.

Утром небо затянуло сизыми тучками. На завтрак мы запекли фиолетовый картофель, и я начала немного скучать по бордовой ящерице. В сравнении с пустой картошкой она была не так уж и плоха.

— Скорее всего, эту ночь тоже придётся ночевать в лесу. Мы движемся медленнее, чем я предполагал, — сказал эльф.

— Придётся, так придётся, — флегматично ответила я, в который раз убеждаясь, что отсутствие выбора — это невероятное благо.

— Ты почитаешь мне стихи? — спросил он, когда мы начали спускаться с небольшого холма.

Вот ведь попался ценитель поэзии. Почитала, а куда было деваться? Он слушал внимательно и даже с трепетом. На каких-то местах останавливался и просил повторить. Да, такими темпами мы и завтра ночевать будем в лесу.

А затем он запел. Голос у него был сильный и ошеломляюще красивый. Мне даже неловко стало, что я до этого при нём позволила себе что-то намурлыкивать. Больше ни при каких обстоятельствах! Птицы заслушались, лес замер в восхищении, а я увлеклась и врезалась в дерево. Когда он остановился впереди, подошла и уткнулась лицом в его спину, чувствуя, как вибрирует его голос внутри. Это было настолько потрясающе, что можно было остаться без второго по счёту ужина.

Его пение пробрало до такой степени, что к глазам подступили слёзы. Песни были трагичные и полные боли: об изменах любимой. Видимо, личная драма наложила отпечаток, дав эмоциональную глубину. Я шла за ним, как привязанная, полная какого-то священного благоговения. К сожалению, петь на морозе долго он не мог, но этого и не требовалось.

С наступлением третьей ночи, я прижалась к нему настолько привычно, что мне уже начинало казаться, что прошлого не было. Зимний лес, эльф и фиолетовая картошка — были, а всё остальное только пригрезилось.

К обещанному Танарилом поселению мы вышли в районе полудня следующего дня. Высокая серая каменная стена тянулась насколько хватало взгляда. Искать ворота пришлось долго, но зато их открыли почти сразу после того, как мы постучали.

Внутри были люди, дома и пахло едой!

Лимар

Дежурство на воротах было неприятной, но неизбежной обязанностью. Коли поступил в Школу Магического Мастерства Ковена, изволь участвовать в жизни города.

Поначалу я, конечно, был поражён величием города-государства. Всё тут было самым современным, магию использовали во всём, начиная с оснащения ванных комнат и заканчивая приготовлением еды.

Сами камни здесь буквально пронизаны колдовством. Даже дома и заборы строились с помощью магов земли. До чего богато смотрелось! Можно, конечно, долго рассуждать о расточительности подобного подхода, но Ковен мог себе это позволить. Снаружи из-за стены постройки казались невзрачными и серыми, но стоило войти внутри — и Ковен раскрывался, сиял голубизной. Местные величали его Небесным Городом. Жили тут в основном маги. Наезжали и простые люди, что не обладали способностями и работали по контракту, но по окончании его срока им надлежало уехать из города магов. Находиться тут можно было только с личного разрешения Телиуса Араньяса, Главенствующего Архимага. Без его одобрения тут даже мухи не родились.

Мы с братом уже почти три года учились в Высшей Школе. Много воды утекло, пообтесались мы, уразумели многое, знакомства завели. Сюда попадали только взрослые маги, заключившие контракт с Ковеном на обучение. После окончания учёбы платники могли остаться и работать здесь по соглашению или даже получить одну из обеспечиваемых Ковеном должностей в других государствах. Лучшие контракты предлагали на родине, в Шемальяне. Принцип был прост: организация или Гильдия запрашивала нужного специалиста, а Школа получала комиссионные с каждой зарплаты устроенного таким образом мага.

Подобных работ предлагалось немало, у нас с братом вариантов было море необъятное. Маги нужны были везде. Да ещё по прибытии в Школу оказалось, что у меня редкий дар универсального мага. Владею сразу всеми шестью стихиями. Такие маги требовались всюду, ведь я мог работать с пространством. Последние два года брал разные заказы, изготавливал сундуки, шкатулки, шкафы и лари на продажу. Последний договор принёс очень хорошие деньги. Зачаровал тысячу сумок-безразмерок и наконец смог рассчитаться с семьёй за наше с братом обучение.

Свой дальнейший путь я сейчас и обдумывал. Предлагалось несколько позиций на родине, в Нейпе, с очень достойным окладом. Мог я остаться и здесь, в привычной мастерской, работать на Ковен по контракту. Либо же вернуться домой, колдовать над изделиями, которые изготавливали братья. На последнем дюже настаивал отец. Нужно было также учитывать и решение Натара, всё-таки мы с ним были близки, не только делили утробу матери, но и крепко дружили. У него оказался талант к работе с металлом, и сейчас он бесплатно трудился подмастерьем у местного кузнеца, набирался опыта. Отец такому раскладу радовался несказанно, всё-таки свой маг-кузнец в семье — это дорогого стоит. Уже сейчас Натар мог изготавливать петли и замки отменного качества.