Страница 66 из 90
— Понимаете, Михаил Дмитриевич. Мы все просрали, буквально все! Да, Карс и Батум остались за нами, ну и что? Бессарабия? Весьма сомнительное приобретение, которое абсолютно не соответствует целям войны. Хотя, скажите, какие были цели войны?
— Освободить балканские народы от турецкого ига, спасти болгар, нанести поражение султану, установить контроль над проливами.
— Вот видите, Михаил Дмитриевич, для нас главным было установить контроль над проливами, и этой цели мы не достигли. Я не буду говорить, что, по моему убеждению, эта цель не настолько важна для России, как принято считать. Если вы хорошо подумаете, то поймете, кому и для чего это нужно. Поражение мы нанесли султану, но империя османов пока что устояла. Поэтому не был решен и главный вопрос. И последнее, у вас оно первое. Освобождение Болгарии оказалось не полным, значительная часть болгарского народа остается под угрозой почти полного уничтожения, если турки опять возьмутся за старое. Я знаю вашу роль в гимнастических мероприятиях[1] в южной части этой вечно угнетаемой страны, но пока что вопрос так и не решился. А вообще, вы уверены, что болгары станут нашим верным союзником?
— Конечно, уверен, они благодарны русской армией за освобождение от турецкого ига. Это храбрые воины, которые всегда останутся нашими братьями и всегда придут нам на помощь.
— Увы, Михаил Дмитриевич, вот чего у вас не отнять — так это мужества, смекалки, умения находить нестандартные решения, но в политике вы пока что профан, извините за неприятные слова. Скажу откровенно: наши люди в освобожденной части Болгарии управляют откровенно плохо. Тотлебена[2] я уже отозвал. Но это паллиатив. Более того, мои агенты доносят, что в среде болгарской аристократии весьма сильны проавстрийские настроения. Так что мы с вами выковали союзника Австро-Венгерской монархии, если не удастся ничего изменить.
— Неужели все так плохо?
— Все может стать плохо, если этого не изменить. Но тут еще как карта ляжет. Мой покойный царственный брат не решился брать Константинополь. Испугался коалиции европейских государств. Пока что мы не готовы к тому, чтобы противостоять всей Европе, это правда. Но вырвав Стамбул, мы могли бы надеяться на другой исход переговоров.
— Нам в той войне всем не хватало решительности. — я немного рисковал, не примет ли Михаил Николаевич эти слова на свой счет, но нет, пронесло…
— Для политика у вас, Михаил Дмитриевич слишком много благородства и представления о рыцарской чести. Хорошо это? Это прекрасно, и характеризует вас как великолепного человека и настоящего дворянина. Но скажите мне, какого дьявола вы пожалели Узатиса?
И Государь уставился на меня, так, что мне стало как-то не по себе. Была эта история, 7 января 1878 года я был пожалован золотой шпагой с бриллиантами с надписью: «За переход через Балканы». И вот бриллианты из шпаги пропали. Вором оказался тот самый мой ординарец, поручик Алексей Узатис. Он был человеком изумительной храбрости, отчаянный рубака, был хладнокровен, не раз приносил ценные сведения о противнике. И тут… Я не стал отдавать его под суд офицерской чести, а отправил в полк, и что же теперь? Я как мог, пересказал Государю эту гнусную историю.
— И что, поиграли в благородство? Я бы так сказал, почистоплюились?
Михаил просто кинул мне эти слова в лицо, я было вспыхнул, удерживаясь, чтобы не наговорить Государю, а там будь что будет. Но тут император меня опять удивил.
— Вы просто не понимаете к чему это могло бы привести. Среди подручных Узатиса, который, кстати, получил капитана, было несколько черногорцев, настоящие башибузуки. Он очень хотел прикупить имение с мельницей. И неожиданно купил его, хотя в деньгах постоянно нуждался. Это насторожило кого следует. А тут выяснилось, что в округе появилась банда — дерзко нападает на богатых людей, всех вырезают и не оставляют следов.
— Ваше Императорское Величество, вы хотите сказать, что? — я не мог закончить фразу, так подобное не укладывалось в моей голове.
— Я хочу сказать, что капитан Алексей Узатис имел контакты с представителем иностранной державы, который помог ему с деньгами. Хотите знать, какой должна была быть ответная услуга?
Я, не в силах что-либо произнести, только смог кивнуть головой.
— Ваш бывший ординарец задумал убийство вашей матушки, Ольги Николаевны по приказу британского агента Уильяма Дибби. По мнению британца, именно она передавала значительные суммы на поддержку болгар, готовых продолжить борьбу за освобождение страны и делала это по наущению военного руководства России.
— Но это же бред!
— Это и есть политика, дорогой вы мой Михаил Дмитриевич. Конечно, Ольга Николаевна тратила большие суммы, собранные ею для благотворительности, на помощь раненым и больным в Румелии. Но ведь англичанин целил не в нее — он целил в вас. Вывести из строя одного из лучших генералов, чем плохо? А тут еще и деньги, которые бывали у вашей матушки и в которых отчаянно нуждался игрок и мот Узатис. По приговору военного суда его повесили. Как разбойника, лишив дворянского достоинства.
— Ваше Императорское Величество… я не могу выразить… спасение матушки, это[3]…
— Ну полноте, Михаил Дмитриевич, неужели вы думали, что можно такое спускать с рук? Но я хотел, чтобы вы знали, до какой подлости может дойти враг, настоящий наш враг. И были к этому готовы. После совещания вы сможете ознакомиться с материалами дела, которые не секретны… для вас. Извините, но некоторые имена и обстоятельства даже вам знать не следует.
Чего не знал генерал Скобелев, так того, что его матушку спасло мое послезнание. За Алексеем Узатисом было установлено наблюдение заранее и были выявлены все его связи. Потом была проведена операция лучшими казаками-пластунами, которые смогли взять всех его черногорцев. Один из них и оказался связником капитана с британцами. А приказ на убийство Ольги Николаевны еще не был отдан, но на петлю, лишивший жизни шестнадцать мирных душ, вояка все равно заработал. Ну а в протоколы кое-что дописали. И что из того, что обман. Но четверых неплохих людей удалось спасти. Да и потрясения от случившегося, приблизившего внезапную смерть, у генерала не было. Пока Белый генерал переваривал свалившиеся на него вести, Витте пригласил в кабинет генералов Милютина, Гурко, Лорис-Меликова и Обручева. Получился такой себе военный совет. После приветствий, когда все расселись, я обратился к собравшимся: