Страница 65 из 90
Глава двадцать вторая. Направление первого удара
Глава двадцать вторая
Направление первого удара
Санкт-Петербург. Ново-Михайловский дворец
22 марта 1880 года
Надо было что-то решать с рабочим помещением. Потому что это никуда не годилось. Но времени катастрофически не хватало. Ни на что не хватало. Мне нужна была нормальная резиденция с узлом связи, секретариатом, курьерской и прочими службами. И Ново-Михайловский дворец для этого не подходил совершенно. Можно было заняться его реконструкцией и перестройкой, но мне не хотелось. Это дворец — дом. Занимать чей-то освободившийся дворец или загородный в той же Гатчине, например… нет уж, знаю я, чем заканчивается отдаление государя от столицы. На это мы пойти не можем. Самым правильным было бы использовать Мариинский дворец, в котором собирался Государственный совет, который я возглавлял несколько месяцев до того, как стал императором. Но пока что это помещение надо было подготовить — и для размещения служб, главное же, с учетом требований охраны царской особы и высших государственных чиновников, которые там будут появляться. А пока что… В общем, произошли похороны членов семьи Романовых в Петропавловском соборе, усыпальнице российских императоров. Это была скорбная и тяжелая церемония, торжественная, мрачная, длившаяся почти целый день. Но иначе быть не могло. На следующий день состоялась закладка первого камня в основание храма Спаса на крови. Было решено разобрать Зимний дворец. Жалко творение бессмертного Растрелли, но… Правильно именно так. Да, пусть изменится Дворцовая площадь, не будет ее такой, как в моей реальности, но работать или жить в таком месте для монарха неправильно. А еще было объявлено, что в этом храме будет усыпальница всех невинно убиенных во время взрыва в Зимнем дворце — а это девяносто шесть человек — чиновников, военных, в том числе гвардейцев-семеновцев, охранявших дворец, слуг, просителей. Всех, кроме Степана Халтурина. Его останки будут сожжены и развеяны в секретном месте, дабы не было места поклонения террористу.
А потом была сложная, выматывающая душу беседа с митрополитами и архиепископами РПЦ, которые и патриарха хотели получить, а еще, и чтобы им церковное имущество вместе с монастырскими землями вернули в собственность, да еще и при этом оставаться на полном государственном обеспечении. И, как и было ранее, ничего не делать из того, что должно. Такой термин как миссионерская деятельность они вообще позабыли, пребывая в дреме и самодовольстве, не замечая, что пропаганда делает свое дело и авторитет церкви падает с каждым днем. А еще не пущать иных конфессий, ну и так далее… Так что вот так они видели предстоящий Собор — торжество государственного православия. Удивительное дело, но такой знающий интеллектуал как господин Победоносцев стоит на таких же позициях — государственного насаждения православия, а все остальное — запретить и не пущать! И у него вполне себе сторонников во всех кругах империи. Он планирует законсервировать устоявшееся положение вещей, при котором в государстве не будет никаких социальных лифтов, кроме самой церкви, но и тут лифт весьма относительный, потому что ограничен сословными предрассудками. Редко какой сын крестьянский становился митрополитом. В общем, огорчил я их заявлением, что совсем не того ожидал я от православной церкви, а после удалился, оставив их в серьезных раздумьях. Интересно, к чему эти раздумья приведут? А от того, на чьей стороне будет церковь многое, очень многое зависит.
Ладно, пора к делам возвращаться. Звонок. Появляется Витте.
— Проси!
Приглашение к императору на аудиенцию было несколько неожиданным. Впрочем, в мою военную бытность мы с Михаилом Николаевичем, теперь уже императором Михаилом II, пересекались редко. О его военных талантах мне судить не приходилось. Говорили, что характером довольно крут. Когда на Кавказе было восстание горцев действовал решительно и не церемонился. Это не мямля Константин. Он понимал, что с горцами иначе нельзя. Все, кто воевал на Кавказе, говорили. Что там уважают только силу и презирают слабость. А вот стать другом горцу… Во время войны с Турцией кавказские события для России были более чем благоприятны. Надо сказать, что сам лично Михаил Николаевич частями армии не командовал, но в критической ситуации к войскам выехал, наладил нормальное снабжение, говорят, с проворовавшимися интендантами (вечная беда нашей армии) был чрезвычайно строг, кое-кто из них загремел и в острог. Но это была капля в море. Пьянство. Игра в карты, пренебреженье своими обязанностями большей части офицерского корпуса его раздражали, особенно во время боев в Болгарии. В его дивизии такого быть не могло по определению. И что сейчас? Зачем он понадобился Государю? Просто поговорить перед будущей экспедицией? Так была встреча с покойным императором Александром II, да и в Главном штабе получил необходимые инструкции. Что еще надо? Только приказ и в поход. У него все готово. Недаром в квартире на Моховой трудились день и ночь. Но вот открывается дверь кабинета. Вхожу. Император встретил меня приветливо, выслушал приветствие, обратился ко мне по имени-отчеству, что всегда говорило о монаршем расположении, предложил присесть, угоститься, на столике в кабинете были чай, кофе, небольшое количество алкогольных напитков. Я поблагодарил, отказавшись.
— Ну вот и хорошо, приступим. Михаил Дмитриевич. Скажите, почему мы проиграли последнюю Турецкую войну?
От такого вопроса я опешил, но потом собрался, надо было отвечать. Но как? Решил сказать правду-матку в глаза.
— Ваше Императорское Величество, мы, солдаты, выиграли эту войну, проиграли ее дипломаты. Берлинского конгресса быть не должно было! Это позор нашей державы!
— Ответ честный, прямолинейный, но… Скажите. мы вошли в Константинополь? Поставили победную точку в этой войне? Или остановились в нерешительности? И что? Что мы в итоге получили?
Меня пробил стыд. Я не был виноват в том, что нерешительность Николая Николаевича не позволила мне атаковать город и взять его на русский штык! Но вот так сейчас вывалить грязь на командующего, с которым у меня были постоянные трения, все-таки не мог, совесть не позволяла.
— Не было приказа брать Стамбул. Я был готов в любой момент выполнить приказ. Но его не было. А что мы получили? Дружественную нам Болгарию, независимые Румынию и Сербию.
Император пожал плечами…