Страница 61 из 90
Но прежде разговора с братом мне предстояла беседа с еще одним важным человеком, которого я знал еще со времен боевых действий на Кавказе. Первым посетителем был Харьковский губернатор Лорис-Меликов, направивший мне прошение об отставке. И с этим человеком мне предстояло еще разобраться. Михаил Тариэлович был мне (точнее, Михаилу Николаевичу) был хорошо знаком по его бытности на Кавказе. Он отличился и во время боев с Шамилем и Хаджи-Муратом, во время Крымской войны был отмечен Бебутовым и Муравьевым, в ходе Русско-турецкой войны 1877-1878 годов командовал корпусом, разбил турецкую армию в тяжелейшем Авлияр-Аладжинском сражении, овладел неприступным Карсом. Его роль в успехе войск на Кавказе переоценить было сложно. Хорошо показал себя и как управитель. При мне он выполнял обязанности администратора в Терской области, прекрасно найдя общий язык с местным казачеством. Выполнял и дипломатические поручения. Были у него и недостатки. А у кого их нет?
— Ваше Императорское Величество! — начал граф уверенно и четко, чувствовалось, что он принял важное решение и от него отказываться не собирается. Но тут я перебил его:
— Уважаемый Микаэл Тариэлович! (именно так, на кавказский манер называл я его, будучи наместником в Тифлисе) Нам ли, боевым соратникам, чиниться? Вы можете по-прежнему, называть меня по имени-отчеству. Я прошу вас об этом! И е смейте отказывать в этой скромной просьбе Государю!
Вот и сбился мой посетитель, а мне того и надо было. Но старый лис быстро собрался с мыслями и продолжил, но уже не столь твердо и уверенно, как это было вначале.
— Михаил Николаевич! Прошу освободить меня с должности Харьковского генерал-губернатора.
— Ну что же, помнится мне, в бытность нашу на Кавказе я с огромной неохотой отпускал вас на лечение, ибо в Терской области вы навели порядок и установили первенство законов Российской империи, чего не удавалось еще никому! И сейчас я не буду препятствовать вашей просьбе.
И я росчерком пера написал высочайшее согласие, на прошении об отставке. А вот этого Лорис-Меликов не ожидал. Он даже побледнел, а что вы хотите, батенька, уговаривать вас будут, что ли?
— Теперь позвольте мне поинтересоваться, дорогой Микаэл Тариэлович, что вас подвигло на сие сложное решение?
— Ваше… — он было начал, но увидев мои нахмуренные брови тут же сообразил, что поступает неверно и исправился: — Михаил Николаевич, дело в моем несогласии с политикой последних дней. Конечно, совершено страшное злодеяние, которому оправдания нет, и быть не может, но при этом полностью запретить все газеты, а жандармерии действовать так жестко и кроваво! Мне кажется, нас не поймут… Нельзя, чтобы при борьбе с террористами страдали свободы мирных граждан, а тем более, подвергались угрозе их жизни.
— Я совершенно согласен с вами, Микаэл Тариэлович. Вот только есть несколько нюансов… Большая половина газет и журналов, издаваемых в нашей империи, находятся под иностранным влиянием или принадлежат иностранцам через подставных лиц. И более всего — британцам. Накануне Земского собора мы не могли допустить, чтобы иноземцы оказывали влияние на мнение русского народа. Особенно, учитывая, что в этом теракте есть британский след? А по поводу жестких действий полиции и жандармов. Скажите, сколько во время сего теракта погибло абсолютно невинных лиц: охранников, слуг, просто посетителей и просителей, коих во дворце всегда великое множество? Так вот — пусть при аресте врагов Отечества страдают враги Отечества, а охранители оного будут живы и смогут продолжать свою работу! Это мое искреннее мнение. Мне любой полицейский или жандарм дороже десятка революционеров, просто потому, что они выполняют свой долг, а эти… от жару бесятся на английские же деньги!
— Значит… война с Британией? Снова? — как-то обреченно заметил граф.
— Думаю, пока что войны не будет. Не рискнет Британия, нет у нее достаточно войск для интервенции. А на континенте пока что у нее коалиции против России нет.
— А Германия-Австрия?
— Думаю, пока что эта коалиция для нас не опасна. Хотя укрепления на границах мы решили строить быстрыми темпами. Для вас же, Микаэл Тариэлович у меня будет особое поручение. Намного более важное, нежели губернаторский пост. Или вы думали, ехать в Ниццу, писать мемуары? Нет уж, пока есть дела поважнее.
Тут Лорис-Меликов напрягся. Он уже был готов к отъезду за границу — Париж или Ницца, Баден-Баден, например, куда бы подальше от неприветливой Отчизны. Но тут я протягиваю ему бумагу.
— Это приказ о вашем назначении заместителем Начальника Генерального штаба Российской империи. Он создан на базе Главного штаба. Начальником я назначил генерала Обручева, Николая Николаевича, вы с ним хорошо знакомы. Думаю, найдете общий язык.
— Ваше Императорское Величество! Благодарю за оказанное доверие!
Я улыбнулся, не собираясь делать выволочку графу, тут уж военная косточка дает себя знать.
— У меня весьма немного толковых и, главное, удачливых, командующих. А теперь о моем поручении. Сейчас состоится экспедиция в Средней Азии, нам необходимо взять под свое управление сии территории, создавая определенное давление на наших британских «друзей» в районе Афганистана. Но вы, Микаэл Тариэлович, будете планировать и осуществлять Персидский поход. Персия должна стать нашим вассалом. И никакого британского влияния в ней. Разработка плана вторжения полностью на вас и выделенных вам офицеров Генерального штаба. Эти действия должны стать продолжением среднеазиатской кампании, тем более, что можно будет использовать те же пути снабжения. В общем, думайте. И главное, в этой войне мне крайне необходим ваш талант дипломата и администратора. Из моих соратников вы исключительно подходите для этой сложнейшей миссии. Я надеюсь на вас. И учтите, вслед за войсками должна двигаться железная дорога. Сначала от портов Каспия до Багдада, а потом и до Басры. С перспективой соединения ее с Тифлисом, а через него со всей Российской империей.
— У вас грандиозные замыслы, Государь.
Ну что же, самое сложное в нашей беседе осталось позади.
[1] Как известно, изделие № 1 — это противогаз. Изделие № 2 — презерватив.
[2] В РИ имение было выкуплено у Гончаровых императорским врачом Альбертом Карловичем Тобиным, он и построил то, что стало впоследствии «Ласточкиным гнездом».