Как приготовить дракона

Глава 1. Едет!

— Сегодня ты превзошла саму себя, — похвалил рен Фейрех, подбирая остатки подливы куском хлеба.

Отправив его себе в рот, прожевал, жмурясь от удовольствия.

— Эх, были бы ваши Лоханки поближе к столице, — продолжал он сыпать соль на рану. — А так и останешься тут прозябать. Последний раз предлагаю — полный пансион, десять грехенов в месяц, неделя отпуска…

— Не могу я Лоханки бросить, — буркнула я, забирая пустую тарелку. — Рен Фейрех, если бы вы дали моей таверне звезду…

— Вот и я не могу, — с удовольствием отказал он. — По-хорошему, я бы тебе сразу три влепил. Такого вкусного жаркого даже в моем Павлине не подают.

— Именно, — рассердилась я, чувствуя, как щеки загорелись от прилившей крови. Я терпеть не могла умолять, но от этого мужичка с круглыми, как у младенца, щечками зависело мое будущее. — Хромой Единорог — отличное заведение. Если бы вы дали хотя бы одну звезду — я не прошу три — внесли бы в реестр, в Лоханки потянулись гости…

— Условия, — назидательно поднял указательный палец рен Фейрех. — В золотой реестр едален заносятся лучшие таверны исконных городов, то бишь тех, где живет хоть один носитель древней крови. Это не с неба взятое правило. В реестр попадают заведения, в которых, теоретически, мог бы отобедать король. Каждый год он ездит по стране с визитами к исконным вассалам. В ваших Лоханках есть такой?

Он смотрел на меня блестящими глазками, ожидая ответа, но я молчала.

— Может, ваш городничий, который выглядит так, будто его побили пыльным мешком, на самом деле ворожбит? А может, вон та компания лесорубов, — он кивнул на столик в углу, за которым, сосредоточенно перемалывая челюстями мясо, ели четверо мужиков, — никакие не лесорубы, а, допустим, вервольфы? Или ты, милая Кэйтлин Тут, скажем, дракон?

Он мелко засмеялся, так что его рыжая бороденка, испачканная подливой, затряслась, и я нехотя ответила:

— Нет.

— Вот и я говорю, — важно кивнул рен Фейрех. — Нет, милая Кэти. Я не могу дать звезду твоему Единорогу, но снова предлагаю работу. Бросай эти Лоханки! Что ты вцепилась в них, как клещ в пёсье ухо? Тут даже женихов подходящих нет. А годы идут, женский расцвет короток, — его маслянистые глазки пробежались по моей фигуре. — Эх, был бы я холостой…

Я оперлась локтями на стойку, устроив подбородок на сплетенные в замок пальцы, и отвернулась ко входу, где послышались приближающиеся голоса. Кто бы это мог быть? Обеденное время заканчивается, и все, кто хотел, перекусили в славной таверне «Хромой Единорог»…

— Здесь мой дом, работа, — задумчиво сказала я. — Лоханки — чудесное место.

— Болото, — припечатал рен Фейрех. — Никакого движения. Застой, гниль и скука. Послушай меня, милая Кэти, я желаю тебе только добра…

— Едет! — выкрикнул городничий, вламываясь в таверну, так что тяжелая деревянная дверь с грохотом впечаталась в стену.

— Кто едет? — спросила я, выпрямляясь и чувствуя, как сердце заколотилось в груди быстрее.

— Ссыльный, — выдохнул городничий, подходя к стойке, и я налила ему полную чашку клюквенного морса и придвинула тарелку крендельков. — Гарольд Шпифонтейн собственной персоной! Вы только подумайте! Полсотни лет ни одного ссыльного, даже самого завалящего, а ведь каждый раз это способствовало безудержному росту города, промышленности, культуры…

— Ссыльный? — переспросила я, а мое сердце забилось еще сильнее, точно колокол, которым в Лоханках созывали на службу.

— Рост города? — недоверчиво уточнил рен Фейрех.

— Эти ссыльные аристократы все малость того, — покрутил пальцем у виска городничий. — Одному, лет триста назад, вздумалось устроить в Лоханках соревнование по гребле. Как итог — лесопилка, лодочная мастерская, мелиоративные работы. Другой, последний наш, был любитель театра. И что вы думаете?

— Что?

— Актеры к нам ехать не хотели, так он решил их на месте вырастить. Школу построил. Так что все дети в Лоханках могут читать и бегло говорить по-рашторски, и уровень образования у нас ого-го.

Он сжал кулак и потряс им в воздухе перед носом рена Фейреха, а я машинально кивнула, подтверждая слова городничего. Школа в Лоханках была, и неплохая. А уж библиотека… Триста двадцать восемь книг!

— Какое счастье, — выдохнул городничий. — Хоть бы этот Гарольд Шпифонтейн тоже оказался с причудами. Хорошо бы ткацкую фабрику открыть, или, к примеру, организовать охотничий турнир. Тогда бы к нам приехали его друзья, я бы наконец пристроил Мэриан замуж, а ты, Кэти, гребла бы золото лопатой! Ведь все они останавливались бы у тебя. Собственно, я за этим и пришел, — он махом выпил весь морс и, пригладив усы, сгреб горсть крендельков и сунул в карман. — Приютишь его?

— Ссыльного? — возмутилась я. — Преступника? А вдруг он перережет мне горло во сне, или еще чего похуже!

— Стал бы я селить к тебе убийцу, как считаешь? — рассердился городничий. — Я ж тебя люблю как родную дочь!

Я посмотрела на него с иронией, и он исправился:

— Ладно, Мэриан я люблю все-таки больше, но ты мне тоже очень дорога. Никто так не готовит пироги с перепелами, и если тебе однажды перережут горло во сне, или еще чего похуже, то я буду очень горевать.

— Верю, — буркнула я.

— Он какую-то дуэль затеял, — пояснил городничий. — И даже не убил того, второго, а только ранил, но король рассердился и сослал его к нам. Не преступник, а одно название.

Я задумчиво протерла стойку, хотя та и так блестела. Конечно, можно взять постояльца. Наверху есть комнаты, которые обычно пустуют, потому что сюда, в Лоханки, ездить особо не зачем.

— Куда еще мне его селить? — продолжил наседать городничий.

— К себе, — предложила я. — Поближе к Мэриан. Вдруг и правда женится.

— Неприлично, — сурово отрезал он, а мы с реном Фейрехом многозначительно переглянулись.

Мэриан не обременяли строгие моральные принципы, и во всех Лоханках только ее папаша об этом не знал.

— И надолго к нам этот рен Гарольд как-его-там? — поинтересовалась я и, забрав пустую чашку у городничего, ополоснула ее под краном.

— Гарольд Шпифонтейн, — исправил городничий. — И не рен, а герен. На месяц всего.

Чашка выскользнула из моих рук и чудом не разбилась, грохнувшись в раковину.

— Он из исконных? — уточнила я, еще не веря своему счастью, а рен Фейрех насупился.

— А то! — подтвердил городничий с такой гордостью, будто это в нем текла древняя кровь. — Знаешь, кто он? Лучше сядь, или крепче держись за стойку. Готова?

— Не томите, — попросила я.

— Дракон, — с придыханием произнес он, выпучив глаза.

Расплывшись в улыбке, я перевела взгляд на рена Фейреха.

— Исконный вассал короля, — медленно сказала я. — В Лоханках. Теперь я могу получить звезду. Три звезды!

— Не спеши так, — проворчал рен Фейрех и повернулся к городничему. — На сколько его к вам, говоришь, сослали? На месяц? Золотой реестр едален обновляется через два. К этому моменту твой дракон уже улетит назад в столицу, милая Кэти. Увы и ах.

Он сгреб оставшиеся крендельки и, закинув парочку в рот, пошел к выходу.

— А если он останется здесь? — выкрикнула я ему в спину.

— В Лоханках? — фыркнул рен Фейрех, обернувшись у двери. — Тогда он точно с прибабахом.

Дверь за ним захлопнулась, а я повернулась к городничему.

— Всего месяц, — вздохнул тот. — Не мог натворить чего посерьезнее? Или уж прикончить того несчастного, да простят меня боги. Вряд ли фабрику успеем. А охоту можно, как думаешь?

— Можно, — кивнула я, думая о другом.

Бросив салфетку, я обогнула стойку и, выйдя из таверны и запрокинув голову, уставилась на вывеску. Я самолично освежила краску с месяц назад, и единорог, вставший на дыбы, был белым, как облачко. Звезду можно прикрепить под копытами. Или лучше под хвост? Не так поймут... В гриву? Уперев руки в бока, я придирчиво рассматривала единорога. Да, в гриву вроде неплохо.

Пусть герена Гарольда Шпифонтейна сослали всего на месяц, но можно попытаться сделать так, чтобы он полюбил Лоханки всей душой. И тогда после окончания ссылки он останется здесь навсегда.