Фейрум

– Да.

Игнас выдохнул.

– Я могу перегибать палку с предосторожностями, но не бойся. Не всё так страшно. Я просто не привык… быть с кем-то.

– Понимаю. Я буду осторожной, правда.

Она протянула мизинец. По-детски наивный жест, но после того, как скрылись Восьмёрки, Липа почувствовала облегчение. Ей было известно самое верное лекарство от тревоги – посмеяться над страхами.

Искусственный палец обхватил и сжал её собственный.

Игнас хлопнул Липу по плечу.

– Вот и молодец.

• ● •

Лабиринты улиц тянулись на мили вперёд – как щупальца хтонического монстра из океанских глубин, что мирно дремал до поры. Было время, когда Игнас, знакомый лишь с белизной и стерильностью лабораторий, познавал этот мир безраздельно, каждой клеткой, и Слэк-Сити казался ему живым.

Живым, но не бессмертным. Бессмертие принадлежало ему, Девятому по счёту, но первому из альфа-фейрумных.

Первому из тех, кто выжил.

Он бросил взгляд на шагавшую рядом Липу. Он старался быть честным с ней, но не мог рассказать всего. Не сразу. Не сейчас.

Она не примет его таким. Никто бы не принял. Пусть видит Игнаса и никогда не узнает Девятого.

Теперь всё зависит от Лагарда. Даже если Энди ничего не нашёл, Липа вернётся домой. Он обещал, а значит, сдержит обещание. Хотя бы в этот раз.

…В баре было людно.

Они вошли через боковую дверь: неприметная вывеска без вездесущего неона и несколько слоёв граффити на стене у входа. Игнас кивнул Безносому Хави за стойкой и прошёл вглубь, минуя свисающие с потолка ленты и китайские фонари, мигавшие нервным рыжим светом. Липа с любопытством разглядывала посетителей, касаясь пальцами его рукава.

Губы Игнаса дрогнули. Восприняла совет держаться рядом буквально.

Шагая между столиков, они видели фейрумных: мужчин, женщин, чёрных и белых, совсем новичков и тех, из кого свойства выпили все соки, оставив оболочку из кожи и костей. Этот бар, как и десяток других в замкнутом боро Фейртауна, принадлежал им. Здесь не было нужды прятаться: изгои становились королями – на ночь или на месяц, как повезёт.

Все они – афиши своего времени. Цветные иллюстрации фейрумных побочек.

Игнас не удивился, когда перед ним вырос гигант, напоминавший водяного из детских сказок, а вот Липа вздрогнула. Ей впервые пришлось увидеть внешнее проявление наркотика. Всю правую сторону лица и шеи бедняги покрывал ковёр из полипов, терявшийся под воротником промокшей рубашки. Левый глаз заплыл. Поры сочились мутной водой, и запах – незабываемая смесь болотной тины и гниения – проникал в ноздри. Интересно, сколько ему приходится выпивать, чтобы не умереть от обезвоживания?

Игнас тактично уступил здоровяку дорогу с единственной мыслью: как бы дерьмово тебе ни жилось, всегда есть тот, кому хуже.

Или лучше. За столиком слева улыбалась девушка: болезненная кожа, лишённая пигмента, острые скулы, лихорадочные искры в глазах. В другое время он бы подошёл спросить, какое у неё свойство, но сейчас задерживаться не стоило. Что бы там ни было, она наверняка счастлива. Тем мимолётным счастьем, которое объединяет всех принявших дозу. Пока не истёк отмеренный срок – беспокоиться не о чем.

Завидев барыг у заднего хода, Игнас заслонил Филиппину плечом. Ни к чему ей смотреть на закулисные интриги банд. Пурпурные сильно рискуют, торгуя на территории Восьмёрок, глава которых – непредсказуемый тип. Его память – сплошной калейдоскоп. Как ни поверни – новая мозаика. А всё из-за фейрума, на который Дядя Поджи подсел одним из первых, когда наркотик искал свой путь на чёрный рынок. С тех пор минули годы, и вот пожалуйста: противостояние Пурпурного клана с Восьмёрками достигает разгара. Нет больше места перемириям и уступкам – в Фейртаун вошёл Всадник на рыжем коне2.

Война за передел города обещала разрушить его до основания. Война за право контролировать фейрум на улицах, за разумы и жизни. Война против всего человеческого, что у них осталось – у нас, поправил себя Игнас, – помимо ампул с ядовито-чёрной жижей, отливающей на свету изумрудом.

Игнасу всё равно, кто выиграет раунд. Даже если банды Фейртауна перегрызут друг другу глотки – он вздохнёт с облегчением.

Задний дворик «Трёх монет» вывел их на пустынную парковку. За сетчатым забором – ничем не примечательная дверь, запертая, на первый взгляд. Ни замков, ни скважин. И окон в пристройке тоже нет – сплошная бетонная стена.

• ● •

Игнас постучал трижды. Выдержал паузу и постучал ещё. Трижды три – всего девять.

– Он там? – Липа подняла глаза.

– Да. Нужно немного подождать.

Прошло около минуты, прежде чем лязгнул железный запор.

– А, Фрэнк! Забыл, что ты собирался зайти. Что за милая леди с тобой?

Голос, нарочито расслабленный и приятный на слух, с едва уловимым акцентом, принадлежал мужчине лет тридцати пяти. Высокий, подтянутый, бритый наголо. Острые скулы, высокий лоб, выступающий вперёд подбородок. Игнас упоминал, что его друг – врач, но выглядел Лагард как человек, которому проще калечить, чем лечить. Липа очень надеялась, что впечатление обманчиво – как и дружелюбный тон вопроса, потому что взгляд остановился на ней сначала с удивлением, а затем – с враждебностью. Глубоко посаженные глаза сузились. Липа сглотнула.

Сразу за дверью узкая лестница уходила круто вниз, в подвальное помещение, откуда лился свет. Хозяин не спешил уступать дорогу гостям. Казалось, сам вопрос и то, что Лагард назвал Игнаса чужим именем, был своего рода сигналом. Предупреждением. Но о чём? Один долгий миг они вели безмолвную беседу, споря о чём-то – одними глазами, – а затем Лагард отступил.

– Племянница. Приехала с сестрой из Вермонта.

– Чудно. И как погода нынче в Вермонте?

Все трое начали спуск по лестнице. Дверь захлопнулась с тем же лязгом, отрезая их с Игнасом от внешнего мира. Он сжал её запястье – не больно, но крепко, – и Липа поняла, что надо ответить.

– Неплохо. Как обычно в это время года. – Что вообще происходило? Она не имела ни малейшего представления, что говорить и как играть в эту странную игру.

Они спустились вниз, и Липа увидела небольшую комнату – чистую, светлую, напоминавшую приёмный покой в больнице. Диван в углу, низкий столик, какая-то абстрактная картина на стене и шкаф, за стеклянными дверцами которого – пузырьки и блистеры, словно в аптеке.

– Проблемы? – из-за двери послышался мужской голос, и Лагард сделал знак молчать.

– Вовсе нет. Постоянный клиент заглянул, – он распахнул дверцу шкафа нарочито громко, по-прежнему не сводя глаз с Игнаса, – уже уходит.

– Ты знаешь правила, Лагард, я должен проверить. Миссис Голден хочет знать…

Он замер на пороге и осёкся. Крупный мужчина в костюме цвета мокрого асфальта. Золотая цепочка на шее. Рубашка кричаще пурпурного цвета. Его взгляд упал на Игнаса. Рука потянулась к поясу.

– Ты…

Всё произошло слишком быстро. Сбитая с ног, Липа полетела на пол. Брызнули осколки. Она перекатилась на бок, больно ударилась об угол дивана и накрыла голову руками, зажимая уши. В комнате громыхнуло.

• ● •

Пурпурный замешкался на миг. Игнас оттолкнул от себя Липу: главное – чтобы осталась жива. Он сдержит обещание.

Стол, посланный пинком вперёд, ударил Пурпурного под колени. Тот потерял равновесие, но не выпустил пистолет. Раздался выстрел. К счастью, в пустоту. Лагард оказался быстрее: кисть Пурпурного хрустнула и выронила ствол.

– Эй! – Он остановил Игнаса жестом. – Мне не нужны проблемы с Эйдой Голден.

– Какого чёрта, Энди?! – Игнас больше не сдерживался. Играть «постоянного клиента» по имени Фрэнк в его планы не входило. – Что тут происходит? С каких пор?..

– А что мне оставалось? Тебя не было два месяца, Найнс3! Два месяца. Это у тебя время идёт кверху задом, а здесь, знаешь ли, жизнь продолжается. Ты либо выбираешь сторону, либо банды стирают тебя в порошок.

2

Имеется в виду Война – один из четырёх всадников Апокалипсиса.

3

(англ.) Ninth – «Девятый»