Страница 10 из 12
Мне стыдно вдвойне, потому что пока я это делаю, у его ног в неимоверных потугах отжимается куча ребятни разных возрастов!
Девочки, мальчики и один совсем крошечный карапуз.
Их лица кривятся, на лбах пот.
Две женщины, стоящие рядом, тоже улыбаются, прикрывая рты руками.
– Закончили, – хлопает Максут в ладоши.
Дети неуклюже поднимаются на ноги, красные и возбуждённые.
– Повторяем упражнение, – объявляет он, – толкнул-сместился, толкнул-сместился…
Девочка с длинным растрепанным хвостиком начинает скакать вокруг него, а потом с рычанием толкает ладонями в живот. Он отскакивает, поддаваясь, ведь всё равно, что пихать гору!
– И в сторону!
Она снова несётся на него, толкая, а потом ловко отскакивает. И опять. Его огромное тело двигается упруго и ловко, мышцы на икрах перекатываются. На его губах играет улыбка. Все это выглядит так, будто он, черт возьми, дурачится. Но это не так!
– Команду! – требует Максут, ловко лавируя вокруг малышки.
– Стой! – врезаются в его живот детские ладони.
– Громче! А то мама не услышит! – с рычание подстёгивает он.
Облизываю губы, улыбаясь и дергаясь.
– Стооооой! – верещит она, пихая его со всей силы.
– Сильнее!
– Стоооооой!
– Я тебя не слышу!
– Стоооооооооооооой!
Обессиленный ребёнок шлёпается на пол, а на его место приходят другие.
И теперь они начинают скакать вокруг него все вместе.
– Толкаем! Сильнее!
– Стой!
– Стооооой!
– Стоооооой!
Раздавая указания, он гоняет их по рингу, заставляя отталкивать свои руки, прятаться за свою спину, орать “помогите”.
Все это заканчивается тем, что дети валяются вокруг него, как сбитые кегли. Утирающие красные вспотевшие лица и похожие на маленьких воинов, вышедших из смертельной битвы.
Боже…
Прижимаю ладонь к горящей щеке, боясь, что на моем лице написано абсолютно все, о чем я сейчас думаю.
Этот мужчина, он… я… мне кажется, я влюбилась…
Глава 13
Айза
Прижавшись к стене, пропускаю мимо толпу поникшей детворы, поглядывая на Максута, который расхаживает по залу, собирая с пола всякие спортивные штуки.
– А можно мне ещё позаниматься? – вертится у его ног взлохмоченная пятилетняя девочка. – Я ещё не устала!
Все эти дети рядом с ним выглядят, как какие-то цыплята. Будто в случае неосторожности он может случайно затоптать их своими огромными кроссовками.
Ох…
Я думаю, такое маловероятно. Я думаю, я почти в этом уверена – Максут, он ничего не делает «случайно». И ещё я просто знаю, что он никогда не навредит ребёнку. Или… женщине. Просто знаю, и всё.
– Амира! – окликает малышку молодая женщина в облегающем вязаном платье. – Мы уходим.
– Но я не устала! – капризничает та, ловко вырываясь из ее рук.
Максут наблюдает за ней с высоты своего роста, авторитетно говоря:
– На сегодня тебе достаточно.
Тяжко вздохнув, кроха кивает.
Она очень милая. Я… люблю детей. Может быть, я могла бы сидеть с детьми? В городе. Я могла бы так зарабатывать. Кто доверит мне ребёнка? Только идиот…
Собственная бесполезность сводит меня с ума. Но я просто не знаю, куда себя применить! Кажется, моя мать мучается тем же вопросом.
– Эммм… – накручивает на палец прядь своих распущенных волос женщина. – Завтра в то же время?
Её глаза шарят по его опущенному лицу и груди. На моём лбу образуется складка. Она… вся такая женственная. Молодая и…
– Нет, – поднимает Максут взгляд. – Завтра им нужно передохнуть.
– О… ясно… – кивает та, не отпуская его глаз.
Выпрямляюсь, намерено шаркнув по полу кроссовком. По залу разлетается неприятный скрип.
Максут резко поворачивает голову.
Он ведь не забыл, что сам позвал?
Проходя мимо, женщина бросает на меня сощуренный взгляд. Без стеснения и с прохладным любопытством разглядывает моё лицо, моё тело, мою обувь. Я бы никогда не смогла так посмотреть на другого человека. Это… невежливо. Поднимаю подбородок, упрямо глядя сквозь неё.
Как только за ними закрывается дверь, зал погружается в полную тишину.
Здесь тепло и пахнет резиной.
Максут подхватывает с пола похожую на термос бутылку и жадно из неё глотает, повернувшись ко мне спиной.
Не зная, куда себя деть, продолжаю вжиматься в стену.
Мои глаза следят за каждым его движением. На его спине буграми перекатываются мышцы. Он потный. Поливает лицо водой, а потом протирает его краем своей майки, развернувшись ко мне. Резко смотрю в потолок, пытаясь сморгнуть вид его плоского… о мамочки… прошитого мышцами живота. Там самые настоящие кубики и бугры! Глубокая впадина пупка. Именно эта деталь действует на меня сильнее других. Именно она стоит перед глазами, и вовсе не чёрная резинка его белья над резинкой шорт и стальные косые мышцы, уходящие под неё.
Все как в тот день, и дорожка тёмных волос никуда не делась…
Айза, прекрати!
– Хочешь позаниматься? – Его голос в этой тишине звучит так, будто касается меня со всех сторон.
– Эммм… чем? – бормочу, осторожно переведя на него глаза.
Уперев руки в бока, он что-то прикидывает в своей голове. Глядя на меня и поигрывая квадратной челюстью.
– Ты когда-нибудь занималась спортом?
– Я… вряд ли.
– Сними обувь и иди сюда, – говорит, мотнув головой.
Опёршись о стену рукой, наступаю носком кроссовка на пятку, снимая сначала один, потом второй. Оставшись в носках, подхожу к нему и задираю голову. Моя макушка заканчивается там, где начинается его плечо. Его плечи такие широкие…
– Ляг на спину, – кивает он на пол. – Руки за голову.
Смотрю на пол потом на него. Обтерев вспотевшие ладони о свитер, делаю как велено.
Выдохнув через нос, растягиваюсь у его ног. Положив руки за голову, отбрасываю в сторону свой хвост, и смотрю на него снизу вверх. Максут опускается на корточки рядом, свесив с колен руки.
– Будем качать пресс.
– Ладно… – улыбаюсь я.
– Ноги согни в коленях. Ага, так. С выдохом поднимаешь только плечи.
Мышцы моего живота напрягаются, я коротко выдыхаю.
– Нет, только плечи, – его ладонь ложится на мои рёбра, и я вздрагиваю. Он бросает быстрый взгляд на моё лицо, но руку не убирает. Расслабляюсь, кусая губу и глядя в потолок.
– Ёще раз, – тихо говорит Максут. – Корпус не поднимай. Да, выдох. Ещё раз.
Его ладонь покидает мои рёбра, и мне хочется просить вернуть её назад!
– Умница, – всё так же тихо продолжает он.
От удовольствия, мне хочется зажмуриться.
– Ты не слышишь левым ухом?
Замираю, резко переведя на него глаза.
Он смотрит спокойно. Почесав большим пальцем бровь, говорит:
– У тебя нарушена координация и замедленные реакции.
Улыбка сползает с моего лица.
Закрываю глаза и делаю вдох.
Молчу, потому что… это только моё. Настолько личное, что я чувствую этот вездесущий ком в горле. Размером с мой кулак!
– Айза, если ты будешь здесь заниматься, я должен знать, – раздается надо мной.
Разумеется…
Разумеется, он должен знать…
Никто не знает. Даже моя мать!
Как такое возможно, что он понял? Мы провели вместе всего один день… с половиной…
– Эммм… – пытаюсь звучать беспечно, но не хочу открывать глаза. – Все думают… я рассеянная…
– Совсем ничего не слышишь?
– Кое-что…
Я знаю, каким будет его следующий вопрос. В том, что он спросит, я не сомневаюсь.
– Как это произошло?
Делаю выдох, а когда выдыхаю, чувствую, как вибрирует моя грудь.
– Мой двоюродный брат… ударил меня ладонями по… по ушам, – говорю хрипло и быстро. – Он старше на четыре года, а мне… было одиннадцать. Было так больно. Я плакала, а из уха… пошла кровь. Он испугался. Приказал никому не говорить…
– Что значит никому не говорить?! – вдруг орёт Максут, обдавая меня потоком воздуха, потому что вскочил на ноги. – У тебя был разрыв барабанной перепонки!