Аннета

Наконец я действительно падаю бесформенным окровавленным комком. Но только по другую сторону ограды. У меня получилось. Я поднимаюсь и, шатаясь, неуклюже ухожу от своей семьи всё дальше и дальше…

Глава 16 ОНА

Аннета.

Я иду долго. Лес всё тянется и тянется. Золотое солнышко играет в изумрудной листве деревьев. Громко поют птицы, перелетая с ветки на ветку и разглядывая диковинное существо, забредшее в их лес. Зачем они поют? Чему радуются?

Я выхожу на небольшую полянку, усыпанную земляникой. Останавливаюсь, безразлично смотрю на спелые ягоды. Я всегда очень любила землянику. Но сейчас я смотрю на неё, не видя. Наверное, моё отсутствие уже обнаружено. Надо идти дальше, но я чувствую опустошение и усталость. Я постою здесь немного. Отдышусь, соберусь с силами.

На полянку вдруг выскакивает оленёнок. Совсем маленький. Он подбегает ко мне, утыкается прохладным чёрным носом в колени. Я глажу его мягкую-мягкую шёрстку. Малыш смотрит на меня так доверчиво. Я сажусь в густую невысокую траву, обнимаю его, зарывшись лицом в тёплое тельце.

Оленёнок дышит часто-часто. Он такой тёплый и мягонький… Мне хочется так сидеть и сидеть, прижав к себе его маленькое тельце…

Но почему он так дышит? Он убегал от кого-то, вдруг понимаю я. И ищет у меня защиты. Я всматриваюсь в ту сторону, откуда он прибежал.

Что-то движется к нам. Оленёнок дрожит и прижимается ко мне изо всех силёнок. Мне тоже вдруг хочется прижаться к кому-то сильному, кто защитит меня. Потому что это нежить.

Я много раз видела иллюстрации, изображающие проклятие нашего мира. Нежить появляется всегда внезапно и не уходит, пока не насытится. Кем-нибудь живым. От неё не убежать, только уйти порталом. Если бы я умела открывать порталы. У нас в империи много волшебников, для которых уничтожить нежить не составляет труда. Оленёнок, видимо, решил, что я одна из них. Ты ошибся, малыш. Я столь же беспомощна перед сим порождением тьмы, как и ты.

Совсем скоро сюда прибудет порталом имперский патруль и уничтожит нежить. Очень скоро. Я ещё могу, швырнув оленёнка навстречу зловещему чёрно-серому туману, попробовать спасти свою жизнь. Пока нежить будет, урча, поглощать в свои страшные глубины оленёнка, прибудет патруль. И я буду спасена. В конце концов, жизнь даётся всего один раз. А человеческая жизнь неизмеримо ценнее, нежели жизнь любого зверька…

Глава 17 ОНА

Аннета.

Жизнь даётся только один раз. И прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. И чтобы не жёг позор за подленькое прошлое… Мама один раз читала нам книгу из своего мира, в той книге были такие слова. Они потрясли меня тогда.

Жизнь мне, как и всем, дана всего одна. Оленёнку тоже. Никто не осудит меня, если я пожертвую им. Никто даже не узнает… Что такое совесть, спросила я как-то у мамы. Совесть это когда никто не узнает, но ты всё равно не сделаешь… Никто не узнает…

Я изо всех сил отшвыриваю оленёнка в сторону, подальше от нежити. Оленёнок пищит испуганно. А я бегу навстречу жадно чавкающему туману. Я бегу не потому, что хочу поскорее встретиться с ужасом нашего мира. Я просто боюсь, что оленёнок может побежать за мной.

Успеть! Пусть нежить заглотит меня раньше, чем прибежит оленёнок… Это желание составило смысл последних минут моей никчемной, никому не нужной жизни…

Я подбегаю к нежити почти вплотную и замираю на секунду. Так страшно. Я не хочу. Но писк оленёнка подстёгивает меня. Оленёнок совсем рядом, он бежит ко мне. Глупый. Я закрываю глаза и делаю шаг в густую душную тьму.

Страшная сила сжимает моё тело одновременно со всех сторон. Судороги сводят каждую мою мышцу. Это столь невыносимо больно, что я хочу лишь одного, пусть, пусть всё закончится! Но мука не кончается. Я взываю к Создателю, я умоляю прекратить мои мучения! Но Создатель молчит. Последний разряд адской боли сотрясает моё тело, и меня больше нет…

***

На этом моменте, уважаемые читатели, мы пока оставим нашу милую героиню. И уже следующие главы будут называться ОН.

А пока небольшой пролог. О нём…

Пролог

ОН

Он был великим королём великого королевства. Он прожил долгую жизнь. Его правление было мудрым. Его подданные жили в мире и достатке, не уставая возносить молитвы Создателю, дабы хранил Создатель их любимого короля.

Но когда-нибудь наступает последний рассвет и для великих королей…

Всенародный траур накрыл огромное королевство. Приспущены государственные флаги. Оделась в чёрное вся королевская семья.

Толпы народа собрались на погребение великого короля. Окна немногочисленных домов, стоящих близ дворцового храма, переполнены плачущими скорбящими людьми, желающими в последний раз взглянуть на лик своего короля…

В окне небольшой мансарды, откуда открывается отличный вид на дворцовую площадь, виден лишь один человек. Это молодой светловолосый парень. Ироничная ухмылка кривит его идеально вылепленные губы. Парень небрежно прислонился к облезлому косяку, с ленивым интересом наблюдая за собственным торжественным погребением…

Глава 18 ОН

Итак…

Знакомьтесь:

Луис Артур Эдмунд Даниэль Кеннет

Он долго и пристально смотрел в огромное старинное зеркало в тяжёлой резной раме из пород ценного дерева, украшенной бриллиантами чистейшей воды. Бриллианты тонкими радужными лучиками отражали падающий сквозь узкие окна свет. Окна были узкими, но высокими, почти до потолка.

Зал назывался ритуальным. Зал был древним, ещё более древним, чем дворец. Проникновение сюда приравнивалось к государственной измене и каралось пожизненным заключением в самой суровой тюрьме королевства. Согласно его личному высочайшему указу.

Единственным человеком, имеющим право пересекать порог этого расписанного замысловатыми старинными фресками зала, был он сам. Согласно всё тому же указу.

В чистой серебряной глади зеркала он видел древнего, давно перевалившего за столетие старца. Жалкий сложившийся скелет, обтянутый, словно пергаментом отвратительного качества, истончённой морщинистой кожей неопределённого цвета с множеством пигментных пятен. Цвет определить всё же можно, с горькой иронией подумал он. Пожалуй, синевато-фиолетово-землистый. С примесью грязно-коричневого.

Красавчик. Это да… Не поспоришь…

Но, честно сказать, на него страшно смотреть уже давно. Последние лет эдак тридцать. Последнее десятилетие особенно. Можно сказать, невыносимо.

Он похож на злого колдуна из детских книжек его правнуков. Хотя нет. Колдуны там посимпатичнее…

Он с трудом поднял тонкую слабую руку. Взбугрившиеся реки вен на тонкой кости. Его кости с каждым прожитым годом всё тоньше.

Дрожащей рукой он провёл по голове с редкими бесцветными волосами, впалой груди, животу и ниже. Жизни не осталось нигде. Даже там. Он больше не мужчина. Наверное, его даже нельзя назвать словом «старик». Это слово мужского рода.

Мужской род… Его слабая рука бессильна. И любая, самая умелая, шлюха будет бессильна сделать его хотя бы подобием мужчины. Хотя бы на миг.

Хорошо, что сейчас его не видит никто. За эти фото любое издание с радостью выложило бы целое состояние. Не поняв ничего. Того, что он вовсе не любитель подобных развлечений, нет. Разве что по необходимости. Когда-то давно. Так давно, словно этого времени и вовсе не было.

Он всего лишь хочет довести себя до состояния полнейшего, совершеннейшего отчаяния, кое способен испытать лишь мужчина. Бывший мужчина. Именно это задача его слабых, отказывающихся слушаться рук. А вовсе не оргазм, прощально махнувший ему ручкой. Махнул ручкой, не послушавшись руки. Дешёвый каламбур…

Он усмехнулся. Он мог бы избежать этого вызывающего рвотный рефлекс цирка. Мог бы. Если бы захотел разделить со своей августейшей супругой то, что последует совсем скоро. Уже совсем, совсем скоро оргазм не просто помашет ему ручкой, а злорадно плюнет в лицо бессильными старческими слезами…