Не друг

Я так и не решилась выйти из своего уголка и продолжала прятаться за шкафом, упорно игнорируя мысли о том, что Никите меня отсюда достать не составит труда. Но я цеплялась даже за видимость безопасности, призрачную и ненадежную, и не могла заставить себя выйти. Посмотреть на друга детства я тоже не могла. Казалось, только подниму голову, и он сразу все поймет по моему лицу. Невозможно скрыть смятение, охватившее меня после его признания, и мне требовалось время, чтобы переварить новую информацию.

Я лихорадочно вспоминала все, что когда-либо слышала, читала, видела в фильмах о сумасшедших. Не скажу, что часто сталкивалась с таким, но все же. Вот, взять, например, тот фильм с Ди Каприо, где герой сошел с ума после смерти детей. Кажется, там доктор подыгрывал ему и они вместе расследовали преступление. Может, и мне подыграть пока Никите? А не станет ли хуже от моих кривляний? Актриса я никудышная, мама мои детские и подростковые проказы раскрывала моментально, как бы я не пыталась выкрутиться и скрыть пакость.

— Настя, — позвал Никита убитым тоном. — Ты мне не поверила? Понимаю тебя. Сам бы не поверил, если бы такое услышал.

Раздались шаги — Никита ушел на кухню. Я ещё немного постояла в углу и решила выбираться — нестерпимо хотелось в туалет, а ещё — пить.

Умывалась я не глядя, так как знала — увижу себя в зеркале и опять расплачусь, а мои бедные глаза этого не переживут.

Пересилить себя и добровольно зайти на кухню было непросто и я даже, выйдя из ванной, на пару секунд задумалась — а не рвануть ли мне к входной двери, а потом через пустой подъезд на улицу. Но, пока я стояла в коридоре, все звуки с кухни стихли и у меня появилось неприятное ощущение, переросшее в убеждение — Никита сейчас прислушивается к тому, что я делаю, и, в случае попытки побега, догонит меня быстрее, чем я отопру дверь.

Поэтому я поправила закатанные рукава домашней рубашки, в которую переоделась в ванной, и несмело побрела на кухню, где опять полилась вода и зазвенела посуда.

— Ты как раз вовремя, — Никита поставил на стол тарелку с жидким куриным супом, скорее даже бульоном, и подвинул мне стул. — Садись, поешь. Извини, без картошки. Забыл заказать.

Так вот откуда появились продукты, а я все гадала. Мама перед отъездом освободила полки и холодильник от остатков съестного, а я, конечно, ничего не успела купить. А Никитка, получается, пока я спала, заказал доставку. Заботливый, блин. Добытчик-кормилец. Немного сумасшедший и совсем капельку насильник. А так нормальный парень, жалостливый.

Невесело усмехнувшись своим мыслям, я все же села и машинально отправила в рот ложку теплого супа. Бульон был, на удивление, приличным, и, если бы не пристальный взгляд я бы даже получила от еды удовольствие. Но нездоровое внимание заставляло меня смущаться и довело до того, что я поперхнулась.

— Эй! Ну-ка давай, дыши, — Никита легко похлопал меня по спине, как делал десятки раз до этого, когда мы с Катькой, будучи безалаберными балбесками, смеялись во время еды и, как следствие, давились.

Но сейчас его помощь пошла во вред — я так перепугалась, что вообще забыла сделать вдох, запаниковала и почувствовала, как сознание медленно начинает гаснуть. Комната поплыла перед глазами, фигуру Никиты заволокло темным туманом, а я все не могла наполнить лёгкие воздухом, пока не ощутила на лице брызги холодной воды.

— Настя! Настенька! — Никита продолжал поливать меня водой из кружки, да так усердно и щедро, что мне пришлось отбиваться.

Впрочем, борьба долгой не получилась. Взгляд Никиты опять изменился и теплый янтарь его радужки уступил место твердому почти красному оттенку гранита. Обеспокоенность заслонила знакомая жёсткость, черты лица заострились, ноздри жадно затрепетали и парень облизнулся. Да, я специально отметила про себя — парень, а не Никита. Это опять был тот, другой.

Увидев эти изменения, я прекратила драться, машинально прикрылась руками и замерла на месте, старательно избегая встречи глазами с незнакомцем. Меня трясло и лихорадило, и каждая мышца тела вибрировала от напряжения и дикого парализующего страха. Как там Никита сказал на своей маленькой исповеди в коридоре? Он сам боится свое второе я? А что же делать мне тогда?

— Настя.. — Мое имя, произнесённое со стоном-выдохом, заставило вздрогнуть и покрыться "гусиной" кожей. — Он ушел.

Я недоверчиво подняла глаза и убедилась в правоте Никиты. Передо мной действительно сидел невероятно грустный, потерянный, почти плачущий друг детства.

Я, пошатываясь, поднялась со стула и побрела в гостиную, к дивану. Свое состояние я слабо осознавала, но приблизительно понимала, что именно так себя чувствуют люди, доведенные до крайней степени отчаяния.

Я с трудом присела на диван, подогнув под себя ноги, и с тоской посмотрела в окно.

Мама всегда с восторгом хвалилась нашей квартирой перед друзьями и знакомыми. Это же чудо просто! Вроде и почти центр, до значимых городских объектов рукой подать да пару остановок на трамвае проехать, а выглянешь в окно — как в лесу живём. Наш дом был последним в строю таких же двухэтажных "сталинок", к тому же, стоял немного на отшибе. Дом по соседству снесли после пожара ещё до моего рождения, а на его месте так ничего и не построили, оставив между нашим домом и ближайшим большой пустырь, который за эти годы зарос деревьями. С другой стороны к нашей двухэтажке почти вплотную примыкал старый сад детской инфекционной больницы. Дети лечились от хворей в новом корпусе, на другой стороне квартала, а сад старой больницы остался нам в качестве места для прогулок.

"Личный парк" — гордо заявляла мама, а ее подруги завистливо вздыхали.

Мне тоже всегда нравилась эта уединенность и малолюдность, но сейчас она же отнимала надежду на спасение извне. Кого мне звать на помощь, когда в подъезде ни души и в округе никого?

Словно издеваясь надо мной, Никита зашёл в гостиную с моим телефоном в руках. Он увлеченно набирал что-то на экране смартфона, а я с досадой вспомнила, что не меняла пароль с момента покупки гаджета.

Спрашивать я ничего не стала, так как и сама поняла, чем он занят. Никита отправлял сообщения моим родным и, конечно, Катьке. И я не сомневалась, что делает это он не впервые. Ничем другим я не могла объяснить, почему Катюха ещё не явилась с бутылкой вина ко мне в гости.

Глава 3

К обеду следующего дня мне удалось выработать некие правила поведения, чтобы создать хотя бы видимость, подобие мирной жизни. Но до этого пришлось пережить немало страшных минут, когда я, забывшись, повышала голос или пыталась оттолкнуть подошедшего слишком близко Никиту. В такие моменты сразу появлялся Никита номер два и пугал меня зверским взглядом и болезненными объятиями. После последнего его появления, когда Зверь, как я его мысленно называла, схватил меня за волосы, намотал их на кулак и долго с силой водил носом по моей шее, неизвестно что вынюхивая, я вообще зареклась перечить Никите. Безропотно ела, когда он ставил передо мной тарелку, играла с ним в карты и даже машинально улыбалась шуткам, хоть и чувствовала себя гаже некуда.

Никита тоже старался — пытался делать вид, что между нами ничего особенного не произошло и мы по-прежнему старые добрые друзья. Но и ему явно было неловко — иногда он сбивался на полуслове и смотрел на меня то тревожно, то виновато, но тему произошедшего не поднимал и больше не извинялся. А я… я боялась Зверя, и чем дальше, тем сильнее.

Вот уже два часа я старательно делала вид, что готовлюсь к экзамену, а сама в это время пыталась унять бешеное биение сердца и выровнять дыхание. Меня очень беспокоило состояние Никиты и я до нервной дрожи боялась повторения его припадка.

Никита беспокойно ходил по комнате, не отводя от меня тяжёлого взгляда. Я его ощущала физически и всего один раз подняла глаза о чем сразу пожалела. Каждая мышца на лице Никиты подергивалась, отчего казалось, что он вот-вот превратиться во что-то ужасное, глаза постоянно меняли цвет с привычного светло-карего на кирпично-красный. Он и сам весь дрожал и трясся, а от его мельтешения вскоре заболела голова.