Вася

– Белиссимо! Белла! – восхищенно прищелкивал он языком и хлопал в ладоши, – потом из недр вороха вещей, выудил красный хлопковый платок с белыми разводами и повязал мне его на подобии банданы.

Мои волосы уже отрасли до плеч и красиво топорщились из-под этого головного убора. Белый цвет платья выгодно оттенял покрытую золотистым загаром кожу. Шнурок от сандалий нежно перехватывал тонкую лодыжку, а рюкзак, несмотря на свой небольшой размер, вместил все покупки.

Счастливая, разомлевшая на солнце я медленно брела на виллу, прихватив с собой авоську огромных персиков. На полпути к дому я не удержалась и вымыла самый спелый плод под уличным фонтанчиком с питьевой водой. А через пять минут уже крутилась перед огромным зеркалом в прихожей под восхищенные комментарии бабули, Веры и Паоло (оказалось, что в Италии не зависимо от возраста принято называть людей по именам).

– И никаких теть, бабушек, дядей,– в первый же вечер нашего знакомства заявила тетя Вера. То есть Вера.

И если честно, мне очень понравилась эта фамильярная традиция.

Пропажа или находка

В понедельник Паоло дал мне выходной и заявил, что раз я приехала в Италию, то просто обязана побывать в Ватикане. Он снабдил меня проездным билетом для Рима на все виды транспорта, вручил карту, на которой обвел нужный мне маршрут. И дополнительно начертил этот же маршрут еще на листке. И вот я почти в двадцать пять лет отправилась в свою первую самостоятельную поездку. Сказать, что мне было страшно, не сказать ничего. До Рима предстояла ехать почти полтора часа на поезде. Тетя Вера (мысленно я все же продолжала называть ее тетя, хотя, если честно уместней было бы бабушка. Ну, да ладно.) заботливо упаковала мне с собой холодные бутерброды с тунцов, яблоко и бутылку морса. Я не представляла, как буду в Ватикане жевать тунец. И пока я шагала на станцию, моему воображению живо представилась картина: молодая девушка в синем платье в горох, с набитым ртом тунцом и хлебом прогуливается по Сикстинской капелле. С наслаждением втягивая ягодный морс, одновременно любуется фресками. Я даже фыркнула от реалистичности представившегося мне образа.

Когда я удобно устроилась на втором этаже поезда, достала книгу и сосредоточилась на виде за окном, то с удивлением обнаружила, что практически все пассажиры преспокойно достали йогурты, снеки, воду и устроили так называемый пикник на колесах. Я продолжала с упорством изучать итальянские пейзажи и даже не заметила, как сжевала все сэндвичи и сгрызла яблока. До приезда в Рим оставалось еще добрых полчаса, и я погрузилась в чтение. Незаметно для себя я задремала над книгой, и проснулась от толчка резко затормозившего поезда.

Я быстро сунула книгу в рюкзак и поспешила на автобусную остановку. Паоло нарисовал мне такой подробный план выхода с перрона вокзала, что, следуя его указаниям, я без труда отыскала нужный мне выход. Вынырнула я из подземного перехода ровно в тот миг, когда мой автобус почти отошел от остановки. Передвижения транспорта в Италии, совершенно не подчинялось расписанию, поэтому было абсолютно неизвестно через, сколько прибудет следующий автобус, чтобы отвезти меня в Ватикан.

Я с бешеной скоростью, кинулась вслед за автобусом, именно в тот миг, когда он тронулся. И в последнее мгновение совершила просто немыслимый пирует с тройным прыжком и оказалась в внутри автобуса, чего нельзя сказать о моем новом рюкзаке. Соскользнув с моего плеча, он остался лежать прямо посреди дороге, в бешеном потоке транспорта крошечный и беззащитный. И с каждым мгновением я все дальше и дальше удалялась от него.

Какой же переполох это событие вызвало среди пассажиров автобуса. Сколько веселого смеха, гомона и всплеска рук! Попади я в такую историю в России, это вызвало бы как минимум безразличие или едкие комментарии какой – ни будь злобной старушки. Злобные старушки вообще частенько встречались на моем пути, по крайней мере, в Невьянске. В итальянском автобусе же все обстояло иначе. Людям казалось настолько забавным, что я потеряла рюкзак со всем содержимым, что мне бы тоже искренне хотелось мыслить именно так. Но перспектива остаться без документов и денег в чужой стране (в рюкзаке остался мой паспорт и карта Сбербанка) все же не казалось мне забавной.

Я с нетерпением ждала остановки, чтобы выйти и молилась лишь об одном: только бы мой рюкзак никто не прихватил или не разодрал в клочья огромными колесами. Вдруг кто-то из пассажиров весело закричал:

– Синьора! Синьора! – погруженная в свои мысли, я не сразу поняла, что обращаются ко мне.

С трудом сообразив, что синьора это я, обернулась в ту сторону, куда указывал мне один из пассажиров. Следом за нашим автобусом, отчаянно сигналя, гнался крошечный, желтый фиат. И огромная волосатая рука размахивала моим милым рюкзачком из водительского окна . Мое воображение живо представило статного молодого человека в белом костюме, и когда мне на встречу вывалился полный лысый дядька, я устыдилась своих мыслей и вежливо пролепетала:

– Грация, синьоре,– с благодарностью принимая свои вещи.

Мой спаситель выглядел очень добрым человеком, и я поблагодарила его еще раз, прижимая к груди вновь обретенный рюкзак. Мой новый друг продолжал, что-то тараторить, но я развела руками и замотала головой, давая ему понять, что не понимаю ни слова. В телефоне я открыла русско – итальянский переводчик и написала: «Меня зовут Василиса. Я из России. Я не понимаю итальянский язык», потом перечитала строки и для верности перевернула экран лицом к мужчине.

– О ля – ля,– он радостно потер руки и напечатал: «Всегда мечтал попробовать русскую кухню».

– По-моему, нас зовут на обед,– прервала я свой рассказ, обращая внимание на давно беспокоящие меня запахи походной кухни.

– Я не успеваю за твоими итальянскими приключениями,– весело сказал Алекс, – после еды просто требую продолжение истории,– добавил он.

Мы вместе спустились к реке, чтобы вымыть руки.

– Ты работаешь, Василиса? – сменил Леша тему, пока мы медленно направлялись в сторону столов под навесом.

– Я детский психолог, работаю в садике, но после Италии я стала еще экспертом по Дизайну Человека,– но это чуть другая история, – добавила я. – Если тебе это интересно, давай по порядку.

И мы как по команде уткнулись в тарелки с дымящимся пловом, с запахом костра и свободы. После еды, мы снова спустились к реке, вымыли посуду и уютно устроились в тени. Я залюбовалась отвесными скалами и бурной водой. Я чувствовала, как взгляд Алекса скользит по моим темным волосам, изгибу ресниц и критично изучает кончик вздернутого носа.

– Кем ты хотела стать в детстве? – спросил он.

– Честно?

Алекс кивнул.

– Водителем помойки, – ответила я.

– Прости! – Леша поперхнулся травинкой, которую держал в зубах.

– Водителем помойки, – подтвердила я.

– Знаешь, когда я была маленькая, у нас во дворе убрали баки для мусора, в назначенное время ежедневно приезжал мусоровоз, и к нему выстраивалась огромная очередь. Мама выносила мусор и всегда заранее начинала жаловаться, что вот опять придется тратить столько времени на ерунду. Я ждала маму около окна, наблюдая за вереницей людей с ведрами, которые взбирались на высокий деревянную лестницу, и вытряхивали содержимое ведер в специальный отсек машины. Так продолжалось, довольна долго и однажды я сказала маме:

– Мама, когда я вырасту, стану водителем помойки, и ты всегда будешь выбрасывать мусор первая.

Мама очень странно посмотрела на меня и без тени улыбки сказала:

– Меня это не порадует, доченька!

Вскоре в наш двор вернулись мусорные баки, и я решила стать врачом. Дело в том, что с самого рождения я много времени проводила, серди медиков. Моя бабушка, мама и все их друзья работали в больнице. Я часто бывала с ними на работе, особенно любила дежурить с бабушкой в детской больнице. Мне казалось, что врачи самые умные люди на свете, и, конечно же, я хотела быть такой же.

Одним из моих страстных увлечений были куклы и дети. За неимением последних, оставались лишь куклы. Я обожала пеленать, качать, кормить, мыть, усаживать их в ряд перед собой и обучать. Частенько мама заглядывала в комнату, где я проводила урок перед целым классом плюшевых зверей и вереницей кукол. Окончив школу, я растеряла детские мечты и поступила в Университет на психологический факультет.