Страница 8 из 18
В орде мучеников творилась полная сумятица.
– Ахиллес, опомнись! – глядя на бестолковую, но пугающую ораву разнородных душ, я попытался достучаться до него. – Выпусти меня! Верни контроль!
– Поздно, Дариолл, поздно, – жадно изучая толпу всевозможных жертв, пренебрежительно ответил Ахиллес. – Воин слишком долго спал. Веками спал в жестоких грёзах тьмы. Бесконечно молил об искуплении вины. И вот судьба проявила благосклонность, одарив возможностью восстать. Судьба любит храбрых воителей. И подвести её воитель не имеет права. Воин ждал этого момента целую вечность. Теперь никому не отразить его атаки!
– Прекрати! Зачем ты желаешь моей смерти?
– Твоя смерть – залог моей жизни.
– Но ведь ты не мёртв!
– Не мёртв, но и не свободен!
– Но разве по моей вине ты потерял свободу?
– Ты прав! Не по твоей вине. Меня обрек на бессмертное заточение отнюдь не ты. Но я никогда не смирюсь с тем унижением, которое мне пришлось пережить. Меня перековали в собственность юному готовцу, кабы возвысить его к пределам мастерства великого воина! Но и я воин! И смириться с рангом марионетки в чужих руках мой разум не способен. Поэтому я овладею твоим телом, чтобы напиться местью и сразить безумца, что посмел опозорить имя великого Ахиллеса.
– Вот видишь! Ты сам понимаешь, что я ни в чем не виноват. Верни контроль!
– Да, ты ни в чем не виноват. Ты лишь неудачник. Неудачный эксперимент. А вот создатель твой пожалеет, что решил безрассудно играть с огнём, – толпа приблизилась на расстояние прыжка, и Ахиллес, запустив режим боя, отсёк моё присутствие. – Теперь замолкни.
Снова наполнив грудь ледяным воздухом и, напитав суставы пламенной энергией, Ахиллес, подобно непреодолимой стене, преградил стезю смертников. Разноликие существа, завидев алчный взгляд, притихали, и принялись обходить опасность, словно пропасть. Один хиленький ходок, не смотрящий вперёд, умудрился вывалился из общего вороха и там уткнулся на тупик судьбы. Едва он поднял голову, чтобы увидеть, кто преградил ему путь, получил колющий удар.
Толпа, ослеплённая смертью соплеменника, взвыла! В пределах зоны влияния Ахиллеса разом взгремели бешеные вопли. Перепуганная толпа вспомнила основной инстинкт – самосохранение. Не щадя друг друга, пружинным скачком они кинулись ко входу в Центр Молитв.
Использовав первого подвернувшегося, как трамплин, попутно опустошив его сферу, Ахиллес взмыл высоко над толпой, оценивая картину суматохи. Ухватившись за колонну, он застыл, чтобы оценить возродившийся хаос в избрании следующего претендента.
Площадь Центра Молитв приклонилась пред царствием беспредела. Иступлённый кошмар воспел в границах октавы, способной пропустить через мясорубку даже нервы искусственного интеллекта. Сдобренная песнопением ужаса и страха, народная давка неделимым канатом сплотила рефлексы собравшихся и превратила площадь в охваченный штормом океан страстей. Хаос сделался смертельно опасным даже для самого инициатора.
Завидев тушу четверорукой образины, Ахиллес сиганул в его направлении и ударом в прозрачное уродливое лицо сшиб с ног. Великан в падении сгрёб собой ещё несколько тел и взвыл предсмертной болью. А в следующий миг ветер раскидал его тающее тело меж паникующих ног.
Не прошло и пяти секунд, как Ахиллес очутился на большеголовом мутанте и обессферил его хмельной разум. Следующего ухватил за крыло в воздухе, а затем приземлился на толстяка. Аналогично дымовой шашке с эффектом ослепляющей вспышки, разорванная масса толстопуза укрыла часть ходоков ревущей вуалью. Будто воспользовавшись батутом, Ахиллес вырвался из нее с нелепым шаром в руке. Удар, и шар потерял стабильность формы.
Отринув шипящую жижу последнего убитого, Ахиллес твёрдой поступью выбился из пылающей страхом орды. Те, что находились у края площади, не знали об опасности, и не рвались к мнимому спасенью. Здесь даже были открытые участки, один из которых Ахиллес и занял.
– Ты безумен! – отчаянно вскрикнул я, почувствовав, что Ахиллес снова меня слышит. – БЕЗУМЕН!!!
– Я справедлив, Дариолл, – убийца обернулся и принялся равнодушно наблюдать, как Центр Молитв всасывает в себя пришедших. – Они всего лишь малыши. Они даже разум свой контролировать не могут. Всего лишь подготовительный материал, из которого однажды слепят разумных созданий – легионеров, хранителей, стражей, слуг, рабов, мучеников…
– Но зачем их уничтожать?
– До того момента, когда они созреют, их судьбы творцам безразличны. Но, всё же, я тушу их сферы избирательно, кабы не убивать слишком зрелых.
– Но все же зачем? – мои нервы мучительно затягивались в узлы. Я не понимал своих чувств и ощущений. Я, словно игральный автомат, реагировал, как заложено программой. А Ахиллес, подобно вирусу, сбивал системные коды. – В чем смысл?
– Поглощённая энергия укрепляет базу моего разума в этом теле, – Ахиллес взглянул ввысь – на едва видимую макушку здания. – Всякая новая смерть – есть неминуемое рождение новой жизни. Смерть ради жизни! Отдавая дань смерти, я оживаю, ты умираешь.
– Но я не один из них! Я часть тебя!
– Да. Мы с тобой частицы одного целого! – Ахиллес жадно наблюдал, как поток прибывающих душ заново заливал площадь. – И у тебя колоссальный потенциал, а также бесподобный интеллект. Иначе, тебе бы не вручили орудие высшей степени наполнения.
– Что это значит?
– Во-первых, как я уже говорил, ты готовец. Юнец со стажем в полторы тысячи лет, готовый стать существом абсолютных возможностей. Во-вторых, в тебе есть колоссальный потенциал. Совершенно точно из тебя бы получился шедевр. Но не теперь…
– Предатель!
– Ты льстишь самому себе.
– Мы вместе сбежали от сборщиков, преодолели путь к этому проклятому месту. Вместе отыскали Дворец. И после этого ты говоришь, что не предатель?
– Не предатель! А причина в том, что ты решил, что мы сотрудничаем. Я всего лишь использовал тебя по личному усмотрению, набирал силу для финального броска. Бедняга Дариолл… решил, что разделит партию с великим Ахиллесом. Каков глупец!
– Так ты обманывал меня?
– Скрывал правду.
– Обманывал!
– Пусть так! Когда падаешь со скалы в пропасть, крик не спасает, он лишь придает зрелищности…
…и усыпляет стоном ветра.
Ты, задыхаясь вонью ненависти,
летишь, сбивая ритмы сердца.
В глаза вливается закат,
и мысль рвёт тебя одна:
«О, как же жизнь вернуть назад?»,
но умираешь, не коснувшись телом дна…
Безупречно ровное дыхание внезапно сбилось обострившимся давлением сферы. Ахиллес, суверенно владевший контролем тела, отведав сладость боли, припал на колено и прижал ладонь ко лбу. Головная сфера готова была разорвать голову.
Мозг-сфера, словно окаменела. Лёгкие, будто оказалось снаружи. И каждый вдох почудился мне миражом отчаянного взлёта, а каждый выдох – иллюзией обречённого падения.
…Вдох…
Центр Молитв завертелся диким смерчем и рассыпался на все составляющие его компоненты. Бессчетный рой обломков смешался и тут же собрал два новых храма близнеца. А идущие по площади души начали пропадать в небытие меж них.
…Выдох…
В облике яркого тумана заметались поющие в унисон образы темно-синих призраков в разорванных балахонах.
…Вдох…
Город и всё пространство, словно рулетка, закружились, плавно накреняясь в разные стороны. Сфера хотела вырываться из головы, чтобы найти на образовавшемся игровом барабане следующую цифру обратного отсчёта.
…Выдох…
Остальные строения, будто эластичные бинты, вытянули свои пыльные стены, скрыв верха в небесах.
…Вдох…
Мир вздрогнул… и мучительно угас во тьме…
…Выдох…
Слово 4: Оберег.
– Ты должен сохранить свой разум! – зеленоглазое порождение бредового разума склонилось надо мной. Его человеческий образ, укутавший своё тело в бесформенный кусок гнилой материи, вызывающе сливался с небытием позади. – Вспомни… вспомни, ради чего существует разум. Вспомни себя, облачённого в истинный смысл присутствия в пределах Восьми Континентов, – грязная тряпица была даже у него внутри. Когда он открывал рот, было видно ткань в глотке, на языке и зубах. – Пробуди в себе память. Откройся лучам истинного чувства. Ибо без его света сгниёшь во мраке, – чёрная птица, движимая законами подлости потоков времени, вылетела из тёмной пустоты и вскочила на плечо незнакомцу. В точности такими же зелёными очами взглянула на меня. – Сохрани свой разум. Сохрани свой…