Космодятел

Ещё и длинный язычок высунула нахалка! И облизала им свою шейку, и засунула в декольте, пройдясь по восхитительным полушариям! Я глянул на всё-таки поднявшуюся примитивную монохромную голограмму, сглотнул, пробормотал:

– На Вавилон.

– Зачем? – удивилось трио моих старых, в смысле с Тарбета знакомых, красоток. Продолжила Енька. – Там унылая недоразвитая дыра под куполом. Понимаю, что ты хочешь на макоков насмотреться, но ты же сам хотел в развитый мир. И нам там делать нечего. На Вавилоне полно разной полиции, особенно крокши присматривают за подопечными. А мы же все теперь пиратки. Скрутят, и доказывай, что заставили. А даже пленные пираты на допросах могут такой поклёп навести. Суды за пиратство и пособничество пиратам скорые. Пока разберутся, мы и поркой насладимся, и карцером с каторгой.

– Надо Лулу пристроить к макокам, – я не спешил менять планы, да и не считал, что засудят девиц.

– Я хочу с тобой, – включилась в обсуждение Лулу.

– Ты, Лулу, должна пожить с нашей расой, – настаивал я.

– Я не вашей расы, я глупая вымершая ветвь, другой вид, мне уже говорили. В вас осталась пара процентов нас, сорок тысяч лет назад мы уже отступали под натиском вашего вида, – печально понурила черноволосую головку малышка.

– Ты человек! Макока! Самая настоящая. Я считаю тебя такой, считай и ты. И все согласятся. Ну а что… не такая разумная… Ну так в математиках с физиками я не умнее тебя, а в житейских вопросах любая кошка разбирается, не говоря про обезьян. Ты, да ты чудо! Настоящая легендарная гномочка. Прекрасная мифическая, а теперь и не мифическая раса, сильные и воинственные любители пещер! И Треска научит тебя вместе с нами всеми управлять звездолётами. Будешь и космопилотом!

– Ну ты загнул, – хихикнула Треска, – Умеешь девиц уговаривать. Хорошо, что Лулу такая… умненькая, и в рот твой болтливый смотрит. Ладно, научу я вас рулить, но сначала любовь. А вы, макоки, такие… необычные… И большие ТАМ, как верги, но они мужланы с кучей закидонов.

О, дааа!!! Вот это русалка! Вот это мастерица. Вот это любовь, да я таким умельцем стану! И кровь у неё голубая, прекрасного благородного цвета. Ай да Треска! А она потребовала себя так называть, тоже побыв пираткой, причём при капитане Флинте и без ошейника, и другим её любовь или целиком всю эскортницу продать не успели, так что тоже боялась расправы. И прикалывалась над забавным прозвищем. Ещё и сообщила отдыхая:

– Я тоже хочу стать звёздной авантюристкой. Научи меня, Дятел. Вы, макоки, говорят лучшие в этом, а вы ведь тоже ещё не вышли в галактику. Я всё могу. Вызнать в постели могу что угодно. И в отличие от еноточек и даргяночек, мне и кальмы нравятся, похожие зверьки у нас в манграх домашними питомцами живут, и всеобщего предубеждения перед щупальцами у нас нет. Муши тоже ничего. И русалки и убивать во время любви могут, а не только даргянки.

– Как? – офигел я.

– Русалки вставляют язык в дыхательное горло, если надо и откусывают, больно, но отрастёт. Нас насиловать не рекомендуется. А даргянки своими рожками наводят электромагнитные поля на любовника во время кульминации, возникает что-то типа резонанса, и обширный инфаркт, прекрасная смерть от любви, хи. Про кого ещё не знаешь? Вергянки самые безобидные, но потом прирезать могут, но это любая, просто вергянки часто, как и их парни, агрессивны и не думают о последствиях. Крокши, тут просто, разорвут рукам и зубами, даже связанные могут так вцепиться, а уж если до горла доберутся. У еноточек острые зубки и сильные челюсти. Кальмочки даже лицевыми щупальцами могут дел наворотить, в том числе мозг достать. Хотя на них другие расы и не покушаются, как и на мушек. У мушей есть рудиментарное жало во рту, так что пробить мозг при поцелуе делать нечего, если доканают. А что ваши делают?

– Мы фсё-таки плиски к велгам, – промычал я, по-новому ощущая длинный сильный язычок у себя во рту. – А што телают крили?

– Ядовитый шип на конце языка, – рассмеялась Треска, вернув язык в себя. – Но красные девки с клешнями тебе не понравятся, проказник. Ну и не пугайся зря, ты ведь тоже можешь убить руками, ногами и зубами. Мушу шею просто переломишь, а крилю вообще голову оторвёшь. Но такое никто не делает, мы же не дикие звери. У нас бластеры. Хотя пока не у русалок и макоков. А у нас и не будет, надеюсь, мы очень мирная и замкнутая раса, меня вывезли, но остальные уже тысяч сто лет в средневековье живут и в ус не дуют. Застряли в развитии цивилизации. Прекрасные томные принцы, которых похищают ручные драконы и спасают рыцарши, сытые довольные пейзане, честные щедрые торговцы, умелые счастливые ремесленники, никаких войн, а значит нет и развития. Полагаю, что это из-за главенства умных миролюбивых женщин.

Я, пресыщенный любовью и переполненный информацией, поцеловал улыбавшуюся засыпавшую Треску и вернулся в рубку. В несовершенный мир недоделанной полной страстей галактики. В рубке была только курившая сигарку Лулу, смотревшая на большую цветную голограмму в стороне от системы управления – значит есть всё-таки нормальный компьютер и голограммы, просто «живут» отдельно, и в случае какого облучения или другого форс-мажора их гибель не скажется на управляемости галеона. На голограмме в хороводе кружились два тяжёлых крейсера, прекрасных и вычурных надстройками и пушками, с вытянутыми корпусами метров по 400 длинной – это было написано на даргском. А ещё было написано, что крейсера кроков и вергов.

Проказница сообщила:

– Прекрасная военная пляска! Я даже скорость сбросила.

Моя гномочка указала на опущенный вниз рычаг перед креслом левого пилота, а потом протянула проказливую ручку к голограмме и нажала на какую-то голографическую кнопку. Я вздохнул, забрал сигарку, бросил на грязный «шо моя жизнь» пол, затоптал, сел в кресло, положил проказницу в розовом платьице себе на колени и начал молча шлёпать, а она молча проникалась моим запретом курения для маленьких дурочек, ха.

– Не мешаем, капитан? – весело поинтересовался дуэт рослой крокши и здоровенного верга в голограммах, но не вместе они, а в двух разных изображениях.

Я ошалело уставился на собеседников в разных, но одинаково красивых мундирах и в погонах с тремя звёздами с разными количествами лучей. Да уж… значит Лулу сеанс связи с крейсерами инициировала. Я отпустил мелкую дурочку, которая сердито встряхнулась… А может не такую и дурочку. Я сказал:

– Я Дятел, типа капитан. Мы только что… три… шесть галачасов назад сбежали с Тортуги, тайной пиратской базы. Она находится в кольце из астероидов вокруг газового гиганта, вертящегося вокруг нестабильной оранжевой звезды… Да мы по прямой летим… Нас ещё не должны были хватиться. Там много рабов. Есть наложницы вергянки, есть и рабы кроки… Координаты… попробую спросить, но спят у нас вроде все, устали.

– Не надо! – прорычал дуэт, и я видел как начали разворачиваться два крейсера. Продолжила крокша с яростно запылавшими глазами. – Благодарим, типакапитан Дятел. Счастливого пути! И у тебя термоядерный реактор дымит. Не взорвёшься, но можешь встать.

– А что это вы делали? – на всякий случай поинтересовался я.

– Верги патрулировали центр галактики в поисках пиратов, а мы летели на помощь крокам в войне с кальмами. Может и согласился бы их совет старейшин принять нашу помощь, там такие упёртые дуры, ха. Встретились, решили… письками померяться… Но теперь мы иначе повеселимся, – сообщила замерцавшая голограмма.

Я перевёл рычаг на полный ход, написал записку Треске, что надо курс сменить, нефиг летать по прямой. Затем сходил к термоядерному, оказывается, реактору. Почесал репу, пытаясь разобраться, что там барахлит, выпуская назад шлейф дыма. Похоже перегрев чего-то. Пощупал. Попинал. Поматерился. Взял опупенного размера гаечный ключ, и с размаху врезал по подозрительной трубе, которая была наполовину горячей, а наполовину холодной. Что-то прогромыхало по трубе, которая быстро стала холодной. Дым начал ослабевать.