Почему нельзя?

– Баба Валя, если хочешь, то я могу приходить к тебе ежедневно и делать назначения врача.

Баба Валя, до этого ненавидевшая меня, молча, кивнула головой в платочке и со стоном встала с лавочки.

– "Укатали Сивку – Бурку крутые горки, как говорят в простонародье!" – подумала я. Тем временем она крепко взялась за мою руку, опираясь на меня и трость, еле переставляя больные ноги, тут же впервые повела меня к себе в квартиру, как много лет тому назад в свой дом на улице Подгорной. Нас провожала взглядами молчаливая озадаченная толпа соседей. Это же село и все, всё знали о нас и о нашем непростом бурном прошлом. Представляю себе, какая дискуссия развернулась там, на лавочке, когда за нами закрылась подъездная дверь, громко крякнув тугой железной пружиной! Даже позавидовать можно, сколько пищи для разговоров соседки получили и так неожиданно.

С этого дня я стала ежедневно заходить к бабе Вале измерить её артериальное давление, сделать назначения врача, занести лекарства из аптеки и ещё много чем помочь ей. Спившийся Николай ничем ей не помогал, только устраивал пьяные скандалы, проедал и пропивал её пенсию. Видя моё доброе к ней отношение, стала баба Валя понемногу оттаивать и открываться мне. Она рассказывала про свои накопившиеся обиды на сына, а я слушала, и не могла заставить себя не думать о своей любви, загубленной ею в прошлом.

У бабы Вали в Краснодаре есть родной брат Василий, которому она, предчувствуя свою скорую кончину, дала мой номер домашнего телефона «на всякий случай». Когда мы с Василием по телефону обсуждали ухудшающееся состояние бабы Вали, то он сказал мне:

– Если бы ты тогда не отступилась от Коли, то у вас всех троих всё было бы иначе.

Он поведал мне, что знал, как сильно Коля любил меня и видел, как он страдал после нашего разрыва. Возможно и так, я не уверена, но я знаю точно, что тогда я защищала своих детей, принеся в жертву свою личную жизнь. А сегодня всё уже прошло, всё отболело, я простила всем и всё. Только больно до сих пор почему – то.

Баба Валя, настолько стала доверять мне, что однажды, когда я проходила мимо лавочки, на которой она сидела в одиночестве, то она попросила меня:

– Посиди со мной немножко, мне и поговорить-то по душам не с кем, а так тяжело на душе!

Когда я присела рядом, она положила голову мне на плечо и заплакала. Потом, выплакавшись, как человек, которому нечего терять, рискуя своим спокойствием, она задала мне провокационный вопрос:

– Ты наверно затаила на меня обиду за то, что я вас с Николой тогда разлучила?

Она крутая и резкая казачка родом из глухого далёкого Кубанского хутора Глубокий Лиман, где бытуют крутые нравы, не умела извиняться. Я ожидала подобного разговора, и предполагала, что прошлое мучает её не меньше, чем меня. Поэтому я поспешила успокоить её и на удивление спокойно ответила ей совершенно солгав:

– Что ты, брось терзать себя! Я даже благодарна тебе. Всё равно я не смогла бы жить с таким, какой он сейчас, помимо всего, он с самого начала был страшно ревнивый и мучил меня этим до изнеможения.

Это была ложь во благо. Она, растерявшись, от моего ответа, с удивлением подняла голову с моего плеча, даже плакать перестала. Потом старушка согласилась со мной или сделала вид, что согласилась, но успокоилась, хоть по ней было видно, что такой мой ответ порядком обескуражил её, потому что он был полной неожиданностью для неё. Я прямо прочитала её мысли:

– «Подумать только! Она не только не обижается, но ещё и благодарит!»

Я окончательно успокоила бабу Валю словами:

– Не из-за Николая я прихожу к вам, а наоборот стараюсь приходить, когда его нет дома, потому что мне очень жалко и больно видеть его таким, каким он стал. И мы оба с ним злимся, если я случайно застаю его дома.

Рожая и воспитывая своих детей в любви, я желала видеть их счастливыми. Баба Валя наверно тоже. Но что потом произошло с ней, что вместо радости, что сын нашёл свою единственную судьбу, она так озлобилась на нас с Колей. – Из-за потерянного нечестного и несчастного дохода в тридцать рублей? Во – истину, символичная сумма. Многоговорящая.

И этому греху сребролюбия не может противостоять большая часть людей. Но урок от бабы Вали я усвоила хорошо, и ни кому из своих трёх детей никогда не мешала в личной жизни. Пусть будут счастливы и живут со своими любимыми в любви и радости.

Вот две разные матери и две судьбы. Два противоположных отношения к жизни своих детей и, конечно, разные результаты. Я уже говорила, что не сложились семьи ни у меня, ни у моего любимого Николая, потому что так захотела и распорядилась его мама, идя на поводу у своей левой ноги. А мои трое детей все живут семьями и растят моих внуков, хоть и тоже бывали на грани развода. Во время раздора в их семьях я не поддерживала их в желании развестись. Я напоминала им о родительском долге перед их детьми, которым они дали жизнь и теперь не имеют права лишать их матери или отца.

Мои взрослые дети только совсем недавно в 2020 году узнали от меня в подробностях причины нашего развода с их отцом, после моего тридцатилетнего молчания. А заговорила я, только потому, что меня опять накрыло такое же сильное возмущение, как и от клеветы соседа юриста Ефима Яковлевича в адрес тёти Нади Черновой. Только на этот раз клевета была направлена в мой адрес, и задела она даже моих уже взрослых детей, так что молчать дальше было просто невозможно. Причиной нарушения моего душевного равновесия опять стал Салим – мой бывший муж, предавший меня с детьми в трудную минуту, оставив меня в беде с больной дочерью на произвол судьбы. Я получила ещё одно подтверждение тому, что правильно тогда поступила, что не пошла у него на поводу, как раньше. И решилась на переезд к морю без него, потому что надеялась на то, что морская вода окажет своё благотворное действие на здоровье дочери. Дочь, повзрослев, сама стала медиком впоследствии.

Прошло больше тридцати лет после нашего развода, и бывший муж – отец детей, стал приезжать к нашим детям отдыхать на море вместе со своей новой семьёй. От детей я узнала, что Салим приезжает к ним без приглашения и попутно поливает меня грязью, вынужденный отвечать на их неудобные для него вопросы. Он наивно полагал, что вновь проявленная им непорядочность в отношении к женщине уже вырастившей его детей, сможет реабилитировать его в их глазах. Сидя за столом наших детей, Салим заявил им:

– Ваша мать ушла от меня к другому мужчине.

То есть, получается, что это я его предала. Я только спросила у детей:

– А вы видели этого мужчину?

В ответ они только пожали плечами. А золовка нашей дочери, имеющая обыкновение докапываться до истины, спросила тогда у Салима:

– Почему же вы не поддержали жену, когда беда постучала в дверь и Дарье нужна было помощь?

Последовал ответ пятилетнего ребёнка, но не отца и мужа:

– Я не знал, насколько всё серьёзно обстоит дело с её здоровьем.

Даже комментировать не хочу такую глупость и ерунду.

Не получилось оправдание у Салима – получилось полное фиаско и дети резко ограничили своё общение с ним, когда узнали от меня все подробности той давней неприглядной истории. Они только одного не понимали – как я смогла выдержать его инфантильность на протяжении семи лет совместной жизни, а я и сама не понимаю. Вот это у меня терпение, правду говорят, что Господь каждому даёт по его силам! Знаю, что надо нести свой крест и не роптать, что я и делаю всю жизнь. Возмутила только клевета бывшего мужа, вместо «спасибо за хороших детей», какими я их воспитала без него. Но это было отступление и напоминание о причине нашего переезда из Башкирии в Шепси Краснодарского края.