Мёртвый город

— Замри и не дёргайся, чтобы игла мимо трещины не прошла, — отойдя к пульту управления, произносит Лена. — Сейчас тебя подлатаю. Как умудрился-то, герой? Явно ведь не пуля, броник-то у тебя цел.

Пока она говорит, рассматриваю опускающийся к моей груди манипулятор, отчего-то раздумывая над предназначением находящегося рядом со шприцом устройства. Услышав вопрос, собираюсь было ответить, но получив укол, тихо шиплю сквозь зубы.

— Да ладно тебе, — продолжает говорить медсестра. — Не вскрытие ж без наркоза. Таки на вопрос ответишь?

— Бревна кусок, — выдохнув, отзываюсь я. — Даже скорее к полену ближе. Под арту́ попали. Один прям под снаряд, второго осколком, а в меня вот — швырнуло взрывом. Аж раскололось. А ещё б чуть выше, вообще поцеловался бы с ним. Повезло.

Нервно усмехаюсь, вспомнив продемонстрированную Льдом деревяху.

— Повезло, — хмыкнув, подтвердила Лена. — И Кире твоей повезло. Где ей ещё такого крутого мальчика с сасным телом, — тут она фыркнула, — искать.

Вспоминаю, что именно такую характеристику дала мне Кира в ту самую ночь после фуршета. Это что же, и подругам своим меня так охарактеризовала? Чувствую, что краснею, а Лена, хохотнув, подтверждает мои мысли:

— Полностью согласна с такой характеристикой. Веришь, нет, если бы не знала, что мне твоя дама голову по самую жопу за такое откусит, прямо тут тебя выебала бы, красавчик.

Не удержавшись перед шутливыми интонациями, фыркаю, не замечая даже, как манипулятор, выудив из меня иглу, уходит под потолок. Тут же начинаем ржать вместе с медсестрой.

— Ну всё, вставай, одевайся, — отсмеявшись, говорит Лена. — Ты внимания не обращай, у меня к больным подход такой. Юморок отлично отвлекает. А то вид у тебя был болезненный, да и перенервничал, смотрю.

Одеваюсь, выхожу из машины, начинаю облачаться в защитную экипировку. Врач вопросительно выгибает бровь и осуждающе покачивает головок. На его немой вопрос отвечаю:

— Я пиздорез пропускать не намерен. Эти уроды ещё не ответили мне за моих бойцов.

— Хрен тебе, — парировал врач мои порывы. — У нас касательно твоей группы отдельный приказ. Эвакуировать на базу. И точка.

Аккуратно опускаюсь на землю, чуть скривившись от стрельнувшей в рёбрах лёгкой боли. Ладно, врачу виднее, даже мой организм на это намекает.

— И что, прямо сейчас?

— Не. «Коробочки» вернутся, подойдёт подкрепление, и вот тогда уже домой.

Выясняю у собеседника, не проезжали ли они мимо поселения, координаты которого скинул я в начале рейда. Получив утвердительный ответ, прошу:

— Док, немного самодеятельности. Буквально капельку. Там крыса завелась, что держала связь с бандой. Надо быстрее прибить, пока не сбежала.

Видя, как врач хмурится, добавляю:

— То, что инфа о движении моей группы утекла на сторону, стоило жизни двум рейнджерам. Сам понимаешь — весь отряд лишился двух потенциальных бойцов. Такое нельзя оставлять безнаказанным.

— Прибить, говоришь, — отзывается врач, задумчиво на меня глядя.

Не отводя взгляд, подтверждаю:

— Пристрелить, как собаку. Предварительно накормив его же гениталиями. По закону будем действовать, когда закон вернётся в эти земли, — ох, и пробивает же меня иногда на пафос, самому потом неловко, как вспомню, — а сейчас жестокость можно подавить только ещё большей жестокостью.

Мой собеседник какое-то время молчит, но вдруг усмехается и произносит:

— Психиатра на тебя нет. Так и быть, притормозим в этом Мухосранске. Только долго в детектива не играть. Не справишься за час, без тебя уедем. Понял?

— А как же распоряжение…

— А за час биопластик достаточно схватится, чтобы у тебя ребро снова не треснуло, там уж и хрен с тобой, — хохотнув, отвечает врач. — Впрочем, мне потом за тебя твоя валькирия голову снимет. Ладно уж. Дождёмся. А пока пиздуй-ка в машину, отдохни.

Махнув рукой в сторону урчащего мотором броневика с пулемётной турелью, врач теряет ко мне интерес и лезет в медицинскую машину. Не менее, кстати, бронированную, чем остальные присутствующие тут автомобили. Иду в указанном направлении. Из за открытого десантного отсека уже протягивает руку Лёд. Хватаюсь, ставлю ногу на подножку, влетаю внутрь и тут же плюхаюсь в свободное кресло. Примерно час до отправки есть, можно пока и вздремнуть…

Местные, кто ещё не спит, выглядят немного взволнованно. Похоже, не привыкли к такому количеству посторонней техники и большому количеству вооружённых людей. Особенно когда эти люди не просто так стоят, а рассредоточиваются по огневым точкам и внимательно наблюдают за обстановкой в пределах своих секторов обстрела. С двумя бойцами идём к дому старосты. Тот, уже, похоже, предупреждённый кем-то из своих, выходит нам навстречу. Не дав ему что либо сказать, иду, хэ-хэ, на контакт первым, сразу отдавая распоряжение:

— К Ваське-голубятнику веди. Быстро!

Видя, как староста замялся, щёлкаю переводчиком огня и говорю:

— Три секунды на размышления, потом стреляю в воздух, и просыпается вся деревня.

Староста, не устояв перед моим огнестрельным аргументом, кивает, машет рукой, приглашая идти за ним, и, понуро опустив голову в землю, ведёт нас. Заходим в общинный дом, я включаю налобный фонарь. Староста указывает на койку, подхожу, свечу в лицо спящему и тут же трясу за плечо.

— Васька? Голубятник? — резко спрашиваю у ошалевшего от такого подъёма мужика средних лет.

— А чего случилось-то? — берёт он себя спустя некоторое время в руки и трёт глаза.

— Что надо, то и случилось, — отрезаю я и бесцеремонно тяну Ваську из кровати за ворот грубо сшитой исподней рубахи. — Чем бандиты расплачивались, а?

— Что вы себе…

Договорить он не успевает. Получив тычок стволом в живот и мощный удар прикладом в лоб, мужик падает на пол. Вместе с одним бойцом хватаем его за ноги и прямо по полу волочим на улицу. Кто-то любопытствующий, оказавшийся на пути, заполошно отскакивает в сторону и вжимается в стенку. Вынеся задержанного из дома, поднимаем на ноги, придерживая под локти. Уже оправившись от близкого знакомства лба с прикладом, он ошалело крутит головой, глядя то на меня, то на второго бойца.

— Ну что, Вася, — ровным голосом начинаю разговор с информатором, — и что же тебе посулили бандосы за то, что ты, сука такая, будешь своими погаными записочками держать их в курсе всего происходящего?

Васька, угрюмо глядя на меня, молчит несколько секунд, затем шумно втягивает носом воздух с характерным шумом. Харкнуть, впрочем, он не успевает — мой кулак резко впечатывается ему в нос.

— Ответ неверный, — так же спокойно комментирую удар. — Подумай ещё.

— Да пошёл ты к дьяволу! — восклицает он. — Сдохнешь скоро! И остальные твои дружки-мусора́ с тобой вместе. Наши уже со дня на день принесут коды к дверям завода и мы, едва выбьем оттуда Шершня, завладеем мощным оружием, которое сотрёт всех вас в пыль. Город будет наш. А за ним и все прилегающие поселения. Ты слышишь? Всё будет наше!

Выпалив на одном дыхании свою гневную тираду, он снова пытается харкнуть, и снова же огребает кулаком в нос.

— Бенз и Гремлин, да? — равнодушным тоном интересуюсь я, едва допрашиваемый приходит в себя.

Он, изменившись в лице, медленно кивает. Быстро «поплыл». Хреновый же осведомитель из тебя. Неужели не могли прислать кого-то получше? Артиллерию имеете, а организация — тьфу. Вбиваю последние гвозди в крышку гроба Васькиного настроя:

— Был я в их группе. Наша разведка, — а тут можно и приврать, подробностями Васька всё равно уже очень скоро не сможет поинтересоваться, — как видишь, работает очень хорошо. И силовая броня, и энергетическое оружие, — Васька при этих моих словах стремительно бледнеет, — уже у нас. Перехватили мы тетрадочку с кодами. Нечего ей в неправильных руках делать. И напоследок…

Даю товарищу отмашку отпустить Васькину руку и тут же рывком отправляю информатора в короткий полёт к земле. Подхожу, пинком в плечо «помогаю» перевернуться на спину, извлекаю из длинной набедренной самодельной кобуры обрез и, прижав дуло к колену бандита, нажимаю на один спусковой крючок. Дождавшись, когда истошный вопль, последовавший за выстрелом, сменится тихими подвываниями, перемежаемыми короткими всхлипами, прицеливаюсь в голову и говорю: