До мазохизма...

И судя по тому, насколько неопрятно выглядит, если и покидал пределы заведения, то только для того, чтобы поспать, а потом продолжить вливать в глотку немереные дозы алкоголя.

Жалкое зрелище представляет он собой сейчас: лицо опухшее, красное, глаза воспалённые, превратились в узкие щёлочки. Перегаром от него несёт на несколько метров, как шлейф парфюма. Про чистую одежду и гигиену вообще молчу, хоть бы переоделся — воротничок рубашки засален, брюки мятые, устойчиво воняет запахом пота, волосы грязными патлами торчат в разные стороны. И на общем фоне, кажется, будто постарел на десяток лет за этот месяц…

М-да…

«Как ещё в кафе пускают в таком виде?».

Хотя понятно: дал денег, чтоб не трогали, лишних вопросов не задавали да вовремя водку с закуской ставили на стол. Местные дамочки, не обременённые нравственностью, тоже тут ошиваются, развлекают его, доят заезжего богатенького «Буратино»…

Вот наглядный пример того, что бывает, когда не ценишь своё счастье, то сокровище, которое досталось. Потом наступает осознание и одолевают запоздалые раскаяния: «что имеем, не храним, а потерявши плачем» — пусть мучается теперь, а жгучая вина отравляет ядом, душу выворачивает наизнанку, ломая до противного хруста костей, желания содрать кожу живьём и завыть от безысходности.

Страдания впереди. Дальше будет только больнее, с нарастающей силой, до безумия… Всё это заслужил.

Я подошёл к Константину.

— О-о… Ру-у-с… да неужели… ты приехал… — он поднял на меня заплывшие от многодневного запоя глаза, прищурился, пытаясь сфокусировать взгляд.

— Выглядишь паршиво, — сел напротив.

— Поверь, чувствую себя ещё хуже… — голос резко изменился, стал внятным. Видимо, допился до такой степени, что уже не «берёт». — Пошли нахрен… — выгнал шалав.

Дамочки недовольно скривились, но тут же отчалили за соседний столик, к другим беззаботно отдыхающим, скучающим без женского внимания, мужчинам.

— Или оставить девочек? Пригласить обратно? — он расценил по-своему, когда я посмотрел в их сторону.

— Нет, — да мне противно всё это наблюдать. И здесь присутствовать тоже.

«А если так любит, как говорил, то почему упустил самое дорогое?» — впрочем, это размышления, пришедшие некстати…

— И чего так? Не нравятся? — изогнул бровь, усмехнувшись. — Слушай, а я ведь ни разу с бабой тебя не видел. Неужто, по мальчикам тащишься? По тебе не скажешь…

— Я же с Кавказа. Ты нарываешься… — сжал руки в кулаки, которые и так чешутся от желания врезать ему, в первую очередь из-за Маши — за то, что издевался и обидел уже мою женщину. — За такие слова могу рожу разукрасить… мало не покажется…

«И даже убить…» — эта идея всё привлекательнее и привлекательнее становится.

Но если воплощу в жизнь самосуд, то одна проблема плавно перетечёт в другую, потянет за собой ещё кучу сложностей и чем закончится — неизвестно… А единственное, чего я хочу — вернуться быстрее домой, туда, где ОНА. Ждёт меня. Поэтому терплю, терплю ради нас… и гоню мысли об убийстве прочь…

— Да ладно тебе… шуток не понимаешь… извини… — Константин, на удивление, быстро сообразил, как лажанулся. Значит, ещё не все мозги пропил. Знал бы он, как с такими «шутниками» поступают в моих краях, мгновенно протрезвел бы, и думал бы в следующий раз.

— Женюсь скоро, вот и не видел с девушками, — а находиться в обществе мусульманки не в статусе мужа или близкого родственника — запрещено. Про секс — вовсе не заикаюсь, да я бы не притронулся даже. — Нашлась хорошая невеста, не могу отказать родителям.

«Твоя бывшая жена» — не без удовольствия добавил про себя, думая о Маше.

— Ну и правила… Лучше не лезь в эту петлю добровольно, потом пожалеешь… Посмотри, в кого я превратился… всё из-за неё… маленькая сучка…

Еле сдержался… Вдохнул, выдохнул и продолжил:

— Как только поймаем Еву, я уеду на родину. Навсегда, — заранее озвучиваю, раз уж случай выдался. Хотя не факт, что Константин вспомнит об этом разговоре.

— Хочешь уйти? Что же я буду делать без тебя… — окинул внимательным взглядом.

— Есть в команде толковые ребята, — незаменимых нет.

— Как знаешь… Эй! — он махнул рукой, подзывая официанта, ещё присвистнул.

— Может, хватит? Проспаться надо, — а мне просто выспаться после тяжёлой дороги, сон урывками не способен восстанавливать силы — опустошён и измотан. — Новости со дня на день будут, я уверен.

— Угу… — он допил залпом остатки водки в стакане. — Ты ведь не пьёшь. Значит, водитель всегда рядом. Что мешает продолжить?

— Трезвые мозги пригодятся, когда Ева найдётся, — и нужно, чтобы Константин был в адекватном состоянии.

— Наверное, ты прав… — он провёл ладонью по сальным волосам, — в порядок себя привести…

К нам подошёл парень с наполненным подносом. Я остановил его жестом. Потом перевёл взгляд, заметив боковым зрением знакомые черты.

Опа! Тот самый Игоряша. И мне есть, что сказать ему.

16.1

Ева-Мария

Это пытка — терпеть изучающий взгляд Мансура… Липкий, как сахарный сироп, осязаемый, словно прикасается мысленно, на расстоянии, пронзительный, будто сотня маленьких иголок впивается под кожу одновременно, вызывая жжение внутри…

Так смотрит мужчина на женщину, которую хочет заполучить… Это ни с чем не перепутать.

Руслан так смотрит. Раньше это пугало и отталкивало, и как позже поняла, причина была во мне: потому что бежала от себя, боялась своих ощущений, того, как реагирую на него — чего принять никак не могла, будучи замужем, думая о репутации. А стоило нашим отношениям измениться — всё встало на места, наступил душевный комфорт и теперь я по-настоящему счастлива.

Но если ему можно всё, то… Происходящее в его отсутствие не укладывается в голове. Как брат позволяет себе заглядываться на женщину родного брата?

Каждый раз, когда подаю ужин мужчинам (это стало моей негласной обязанностью, как и приготовление еды), Мансур, без всяких стеснений, неотрывно следит за мной, пожирая глазами, и пусть не вижу этого — всегда чувствую. Пока накрываю на стол, никогда не смотрю ни на кого, держу взгляд опущенным, соблюдая и правила приличия, и чтобы не давать повода усомниться в моей порядочности.

Впрочем, это не спасает…

Буквально за несколько дней, он извёл меня своим пристальным вниманием. Не знаю, как быть? Рассказать Амине обо всём? Пожаловаться? Пусть сама поговорит с сыном. Или лучше с мужем… А если не поверят? Решат, что наговариваю? Ведь по факту — предъявить нечего. Не приставал, не трогал, и даже не пытался приблизиться, нарушить личное пространство, о чём-то спрашивать…

Что делать?

«Руслан, приезжай скорее… я очень-очень жду тебя…» — прикрыла веки, представляя красивое мужественное лицо. Любимое… да, именно так… люблю…

Как же хочется прижаться к нему, укрыться в надёжных объятиях, вдохнуть терпкий аромат его тела и окунуться в ласку… Мне плохо без него. Плохо настолько, что по ночам не могу сдержать слёзы, беззвучно плачу, уткнувшись в подушку, пока усталость и сон не сморят, даря временно облегчение. От не проходящей щемящей тоски, в груди поселилась навязчивая боль, которую в состоянии унять только ОН…

«Надеюсь, ты осторожен…» — мы не часто созваниваемся, но те минуты, когда Руслан выходит на связь, а я получаю возможность уединиться и поговорить с ним, для меня бесценны. Слушая его глубокий бархатный баритон, который тягучим мёдом льётся в душу, немного успокаиваюсь. И не могу наслушаться…

— Тебе помочь? — внезапно прозвучало совсем рядом.

Я испуганно вздрогнула и чуть тарелку не уронила на пол.

— Помочь..? — переспрашиваю дрожащим голосом. На Мансура не смотрю, продолжая мыть посуду. Боковым зрением отмечаю, что стоит он примерно в двух метрах от меня, не больше, но даже этого расстояния достаточно, чтобы заставить волноваться.

— Грязную воду вынесу, — пояснил.

Водопровод в доме есть, а вот канализации пока нет — приходится постоянно следить за наполняемостью ведра и вовремя выносить на улицу. А вот чтобы мужчина предложил подобную помощь — очень удивляет, ведь в их семье, как во многих других, существует чёткое разделение обязанностей, вся домашняя работа полностью ложится на женщин.