Тайна закрытого города

– Некоторые говорят, что это защита, нанесённая хранителем города. Она отвлекает глаза, чтобы просители не могли ни разглядеть, что скрывается за стеной, ни увидеть, что происходит у самых ворот.

«Он, что, мысли мои читает?» – подумала Малют и краем глаза, прячась за козырьком из ладоней, глянула вновь на мужчину.

А тот хлопнул себя по коленке и вздохнул, но не устало, а скорее мечтательно, протяжно.

– Да, очередь в этот город и не такому научит. Вы не подумайте, мне неведомо, что происходит у вас в голове. Просто люблю наблюдать: за людьми, за природой, строениями необычными. За годы странствий научился улавливать знания из воздуха, из обрывков фраз. Мне показалось, что мы родственные души, – он подмигнул. – То, как вы вглядываетесь в детали…

– Так вы тоже странник? – выпалила Малют.

Она на мгновение забыла про стену, город, рыжую девочку – встретить странника – это такая редкость. Их нити и тропки обычно разводили по разным местам… А сейчас появилась возможность поспрашивать об увиденных мужчиной поселениях, узнать, что он собирает, какие у него есть способности. Вопросы градом пробивались, но их накрыл плотный пузырь одного так и неполученного ответа.

– А зачем вы хотите попасть в город?

Малют не отрывала взгляда от странника и пыталась понять, видела ли она его в веренице людей, когда шла сюда или, может, он стоял впереди. Но… город упорно не позволял получить желаемое. И не только Малют.

От начала очереди донёсся звук учащённого дыхания, и он усиливался, рос, пока не сменился на крик. Мужчина, стоявший перед матерью рыжей девочки, затряс нервно руками, словно пытался избавиться от налипшей грязи, скинул серый кафтан и запрыгал, топча его, будто огонь тушил или нечисть какую давил:

– Да пропади оно всё! Я не хочу! Не хочу, слышите! – Смачно плюнул в сторону ворот и побежал по поляне наискосок, к лесу.

– Н-да, нервы-то не у всех выдерживают, – вздохнул странник. – Я ж говорю, заклинание внутри этих щелей. И чем ближе ты подходишь к воротам, тем лучше слышишь голоса. Они шепчут и шепчут. Впиваются в мозг и выводят наружу то, чего ты боишься больше всего.

Малют моргала, ничего не понимая, обегая взглядом людей в веренице. Никто! Никто не обратил внимание на поведение мужичка.

– Им что? Всё равно? Или они счастливы, что ждать теперь меньше?

– Дух его знает… – Странник встал, стряхнул травинки с тёмных брюк, поклонился Малют и медленно, посвистывая, отправился в ту же сторону, что и мужичок.

– Пожалуй, и мне пора. Хватит. Какие страхи ещё стена во мне пробудит?

Малют тоже встала и услышала, как всхлипнула матушка рыжей девочки. Огонёчек вырывалась, не хотела шагнуть к воротам и к месту, куда мечтала попасть скорее мать, чем она.

– Ну же, малыш. Ну, потерпи, видишь, осталось немного, – шептала женщина, подталкивая дочь.

Почему Малют слышала её? Словно стояла сейчас рядом. Появилось желание подойти, пригладить взъерошенные рыжие волосы, обнять, успокоить девчушку. Огонёчек почувствовала, видимо, извернулась, поймала золотистыми глазами взгляд Малют и закричала:

– П..м..и-и-и-и-и!

Звонкий голос птицей подлетел, хлопал крыльями, царапал когтями перепонки Малют. Она закрыла уши руками и помотала головой, не отрывая взгляда от Огонёчка.

– Но как? Как я могу помочь тебе?

Девочка лишь сильнее кричала, Малют, казалось, что этот звук разрывал изнутри, словно тысячи пил одновременно вонзили в тело острые зубья. Малют упала на траву, сжалась и зашептала:

– Тише, пожалуйста! Я не могу. Я ничего не понимаю. Что тебе нужно? Что вам всем от меня нужно? Отпустите…

Нет. Не то. Пришло осознание: мысли об уходе наказывались. Ведь о чём-то подобном говорил человек у костра.

Малют выкрикнула:

– Хорошо! Я вернусь в очередь! – но полностью сдаваться она не привыкла, всегда оставляла глоток свободы. – Только до вечера! Пока не примут решение по Огонёчку. Я провожу малышку, и вы отпустите меня!

Её услышали. Тишина окутала непроницаемым одеялом. Боль, пульсируя, вытекала в траву, дыхание Малют успокоилось. Вот только глаза размыкать и смотреть на вереницу пока не хотелось.

Ещё не много. Ещё чуть-чуть.

Она ли это шептала? Или мать рыжей девочки?

-5-

Малют набрала в лёгкие воздуха, зажмурилась и вместе с резким выдохом раскрыла веки. Осмотрелась. Люди в очереди вели себя так, будто ничего не произошло. Одни тихо переговаривались с соседями, другие молча смотрели вперёд. Мать Огонёчка то и дело поправляла платок на голове и переминалась, до ворот им оставался один человек.

А вот девочку не было видно. Малют встала и пошла к своему месту. Ветер шевелил полы юбки матери Огонёчка. Нет! Это не ветер! Это девочка извивалась ужом, пытаясь вырваться из рук родительницы. Сердце Малют заколотилось, она ускорила шаг, мысленно успокаивая Огонёчек или себя?

«Я рядом. Если не пустят, мы вместе уйдём. Я отведу тебя к одному знахарю. Только бы разрешила нить странников попасть в поселение второй раз. Он точно поможет. А город. Это обман…»

Девочка услышала или почувствовала приближение Малют, протянула руку и затихла, когда Малют коснулась её маленьких пальчиков.

В этот же момент мужчина, стоявший первым перед стражами, опустил плечи и отправился к лесу. Не разрешили…

«Вот оно. Сейчас всё закончится… И мы уйдём.»

Малют сжала руку малышки.

– Не бойся, я рядом.

Огонёчек выглянула из-за юбки матери, кивнула – так по-взрослому сжала губы, свела брови, развернулась, шагнула к стражу и задрала подбородок, чтобы посмотреть ему в глаза.

На лице стража не отражалось никаких эмоций. Казалось, он даже не дышал – грудь неподвижна. И не моргал. Пока следом за дочерью не подошла мать. Их силуэты размылись и неосознанно Малют тоже шагнула, почувствовав, что преодолела воздушную стену.

Так вот почему ни разглядеть, ни услышать невозможно, что тут происходит! Малют спряталась за спиной матери Огонёчка и тут же услышала вопрос:

– Кто?

– Дочь моя, нам нужна помощь. Она не заслужила недуг, – торопливо пробормотала матушка, поправляя платок.

– Кто? – страж безразлично повторил вопрос.

Матушка отшатнулась и наступила на ногу Малют. Но не обернулась, не извинилась, а затараторила:

– Я вязальщица, у меня пятеро детей, я всех люблю, но малышка моя… помогите ей. Этот недуг, как проклятие, не только для неё, но и для семьи нашей. За что ж это нам? И ведь устроить не смогу, мужа найти… – голос сорвался, плечи затряслись.

Страж молчал, Малют осторожно выглянула из-за матушки Огонёчка и увидела, что тот присел и взял девочку за подбородок.

– Кто? – прошипел он, сощурив глаза.

Огонёчек захныкала, замотала головой, а страж ударил её по щеке, кистью наотмашь.

– Что вы делаете? – возмутилась Малют, шагнув к малышке.

Но страж не обратил никакого внимания на неё, а вот Огонёчек приободрилась, упёрлась руками в плечи стража и закричала. Так же громко, как недавно. Малют закрыла уши руками и сжалась, ожидая повторения боли. Но ничего не почувствовала. Ничего. А крик стих так же резко, как начался, будто малышке закрыли рот.

Страж оттолкнул девочку и указал пальцем в сторону леса.

– Прочь!

Матушка Огонёчка вновь затараторила:

– Как? Почему? Мы так долго вас ждали, – она не знала, куда деть руки, то платочек поправляла, то вытирала ладони о шерстяные ворсинки юбки , то к дочери тянула. – Вы не можете нам отказать! – выкрикнула она и упала в ноги стражу.

– Прочь! – повторил тот, развернулся и пошёл к воротам.

Малют раскрыла объятия. Вот сейчас она заберёт малышку и уйдёт с ней. Избавит семью от страданий. Но Огонёчек помогла матери встать, взяла за руку и повела в сторону леса. Девочка прошла мимо, даже не взглянув на Малют.

Обиделась? Неужели ей отказали из-за того, что Малют вмешалась? Потому что прошла сквозь завесу… лишней… Что ж. Теперь уже ничего здесь не держит, нужно идти, пока солнце совсем не скрылось за деревьями, успеть вернуться на тропинку и…