Трудно быть «дьяволом»

– Сиди, отец, не двигайся, я сейчас помощь вызову, – аккуратно хлопаю его по плечу и выхожу на связь с командованием.

– Большой Гром, говорит Арес. Из-за поломки реактора совершили экстренную посадку в Лабиринте Ночи. У нас два раненых, один тяжёлый, требуется срочная эвакуация.

Через пару минут СБМ поставит на уши всех спасателей округа и сюда рванёт медицинский борт. От "Фарсиды-Два" лететь от силы час. Ничего, как-нибудь протянем. Главное, за дедом приглядывать, перелом позвоночника – это не шутки.

Передатчик оживает. Голос командира нехорошо звенит.

– Арес, говорит Большой Гром, в эвакуации отказано в связи с атакой сил Содружества!

То есть как?!

– Повторяю, в эвакуации отказано в связи с атакой Содружества. Купола Аркадия Прайм, 2 и 3 атакованы земными, на плато Фарсида идут бои. Имеют место массовые поломки техники в результате диверсий. Думаю, ваша "птичка" тоже упала неслучайно. Мы не знаем, как они это провернули, но в этот раз Земле удалось застать нас врасплох. Все силы в полушарии стянуты к куполам на северо-западе, у нас много погибших и раненых. Разведка сообщает, что к планете идут Вторая и Третья флотилии.

Я молчу, переваривая сказанное. Впервые за долгое время я не знаю, что делать.

Значит так, мужики, – отходит Большой Гром от уставного тона. – Сейчас собираетесь и дуете пехом до метеостанции "Маринер Зета", координаты мы пришлём. Долго не тяните, к вам идет песчаная буря. По прибытии реквизируете у умников транспорт и на всех парах гоните к Фарсиде, после чего поступаете под командование армейских. Приказываю драться до последнего, и пусть у земных почва горит под ногами! Как понял?

– Есть драться до последнего! – я вдруг осознаю, что стою навытяжку и отдаю честь.

Слышу тихий сигнал входящего сообщения. Вывожу на экран данные о новой научной станции, расположенной поблизости. Идти недалеко, порядка двадцати километров, но каменистая равнина и наличие двух раненых нас сильно замедлит. Впрочем, беспокоит меня не это.

Неужели война? Даже не так – Война! Но как мы прошляпили их высадку? Как позволили вывести из строя технику? Ведь такую операцию за два дня не провернёшь, её готовят месяцами, если не годами. Нужно завербовать и внедрить агентов в техвойска, поставить закладки в оборудование и не дать их обнаружить до самого Дня Д. Это же минимум сотни человек! Неужели мы, контрразведка, зря едим свой хлеб и ни на что не годны? Или появился у земных неучтённый туз, побивший наши карты? Сделали нас враги, всухую сделали. Как пацанов сопливых, как курсантов–первогодков. Что будет дальше? Почему земные так уверены в себе, что готовы рискнуть миллиардными потерями?

На что они рассчитывают? Что замышляют?

Пытаюсь открыть Информаторий, но сигнала здесь предсказуемо нет. Гонять гражданский трафик через спутники накладно, а ближайший работающий терминал находится на научной станции. Ладно, обойдемся без новостных репортажей. Оно, впрочем, и к лучшему.

В двух словах обрисовываю ситуацию своим. Ребята мрачнеют и подбираются. Нельзя дать им раскиснуть, чёрные мысли – самое плохое в нашем положении. Необходима чёткая, достижимая цель, которая подстегнет команду к действию.

– Так, парни. Что будет дальше – нам неведомо, но даже если нас скоро сожгут с орбиты, я хочу напоследок дать этим гадам прикурить. А потому встаём, собираемся, кладём раненых на носилки и рвём отсюда на станцию. Чем быстрее дойдём, тем больше земных успеем положить. Вопросы?

Бойцы оживились. Им бы только до фронта добраться, а там узнает земной противник, каково это – сойтись в бою с марсианскими контрдиверсантами!

Задача номер раз – достать поклажу. Восьмому нужно поменять ячейку, резервной надолго не хватит. Подхожу к люку грузового отсека, проворачиваю, тяну на себя ручку и… тупо смотрю в квадратный проём на виднеющуюся в нём, врывшуюся в марсианский грунт, опору.

Багажа не было. Отсека, впрочем, тоже. Через пару секунд я понимаю, что дед отстрелил его во время посадки, дабы максимально облегчить непослушную машину. Весь наш нехитрый скарб разметало по площади в несколько квадратных километров и разбило о камни. С нами случилось самое страшное, что вообще может случиться с марсианским солдатом. Мы остались "пустые", за исключением оружия, сидящего в гермокожухах наших костюмов.

Сажусь на край скамейки и пытаюсь прокачивать ситуацию. За бортом ночь, температура под минус девяносто. Расход энергии на обогрев будет серьёзный, что оставит нам не больше четырёх часов на марш-бросок. Времени на раскачку нет, надо уходить, пока в баллонах остался кислород и экзокостюмы не начали расходовать энергию ещё и на его синтез.

Мысли уплывают в сторону войны, рывком возвращаю их в нужное русло. Двадцатого дотащим на носилках, они есть на любом военном судне. Но что делать с дедом? Быстрой транспортировки он может не пережить, а медленной не переживём мы все. И ещё надо где-то взять новую ячейку для Восьмого, иначе ему конец.

Решение напрашивается само собой, но я не хочу, не желаю его видеть. Вместо этого я пытаюсь цепляться за любую, самую бредовую, идею.

Оставить Восьмого здесь, подключив его к бортовым аккумуляторам? А кто и когда за ним вернётся и вернётся ли вообще в ситуации разгорающейся войны? Бросать своего бойца подыхать среди пустыни, или, ещё хуже, попасть в руки к земным? Нет, не вариант.

Можно подключить к системе жизнеобеспечения батареи импульсных "Штайеров", но без оборудования, оставшегося в рюкзаках, это крайне рискованно. При неправильном обращении мощные аккумуляторы могут взорваться, размазав нас по стенке. К тому же это оставляет нас практически безоружными в ситуации, когда мы в любой момент можем нарваться на неприятеля.

Нет, не получится. А ведь ещё остается проблема нетранспортабельного летуна…

Надо что-то решать, время уходит, а с ним улетучиваются и шансы. Через пару часов начнется песчаная буря, которая превратит нас в красивый бархан. Похоже, другого выхода нет. Дед один чёрт – не жилец, а его батарейка может Восьмого и дать Марсу ещё одного солдата. Тяжело приговаривать другого к смерти, но выбора нет. Идёт война, сейчас не до соплей. Проявив жалость, я подставлю группу под удар и ослаблю фронт. И значит, я буду безжалостен!

Встаю и на негнущихся ногах иду в кабину. Дед сидит в кресле, глядя через ветровое стекло на виднеющуюся вдалеке бурую стену каньона. С трудом оборачивается ко мне, смотрит с надеждой. Отвожу взгляд и выхожу на личный канал связи.

Дед не верит своим ушам. Он кричит, что спас нас, что годится нам в отцы. Он умоляет взять его с собой и клянётся, что обузой не будет. Он врёт мне и самому себе, цепляясь за призрачную надежду.

Я молчу и даю ему выговориться. Дед заслужил право на эту тираду. На свой последний монолог перед лицом единственного зрителя.

Постепенно летун замолкает. Он смиряется с тем, что "Шмель" станет его могилой и разрешает мне забрать аккумулятор. Моя рука тянется к кобуре, но дед мотает головой.

– Не надо. Оставьте меня здесь, погляжу на мир напоследок. Выйдете – подниму аппарель и включу синтезатор кислорода, на несколько часов аккумулятора хватит. Потом резервный в ход пущу. Увижу земных – подманю поближе и рвану гранату. Идите, сынки. Марс не сдаётся!

– Марс не сдаётся, отец, – говорю я и торопливо выхожу из кабины. В моей душе творится ад, я готов голыми руками разорвать земного диверсанта, по вине которого мне пришлось стать палачом.

Постепенно беру себя в руки. Эта жертва не будет напрасной. Группа дойдёт до станции и отомстит за тебя, дед. Уж я об этом позабочусь.

Сходим по трапу в мрачном молчании. Четверо несут носилки с Двадцатым, оставшиеся разбились на передовую и замыкающие группы. Эта ночь холоднее обычной, температура упала до минус девяноста восьми, что сокращает время марш-броска примерно до трех с половиной часов. Чтобы не расходовать лишний кислород, бежим легкой, "марсианской" трусцой, периодически сменяя носильщиков. Забрала шлемов слегка фосфоресцируют, перейдя в режим ночного видения. Более экономичные фонари мы не включаем, опасаясь демаскировки. Иду в голове группы с автоматом наизготовку, выведя на дисплей все возможные тактические подсказки. Нагруженный бортовой анализирует каждую тень, ища залёгших между валунами солдат противника. В отличие от бойцов я могу себе это позволить – командирская батарея дороже и ёмче обычной.