Страница 7 из 8
Медовуха была там же, где и в прошлый раз – внутри глобуса.
– Ух ты, – почесал почти полностью облысевшую голову Кощей (Кощеем он, естественно, не был, но Цебермановский его постоянно называл именно так). – А я и забыл, что она здесь. Ты когда в последний раз сюда приходил?
– Лет эдак… шесть назад, – спародировал старика детектив, после чего наполнил два стакана.
– Ну… значит… шесть лет тут и стоит бутылка эта… нетронутая…
– Может, у тебя, помимо паркинсона, еще и альцгеймер?
– Может быть… а что это за хрень?
Цебермановский протягивает стакан Кощею, чокается с ним и делает пару больших глотков. Кривится.
– Ну и пойло! Её пить-то вообще можно?
– Смертным – точно не стоит. Нам… да что с нами случится? – старик пожимает плечами и тоже делает глоток. И тоже кривится. – Да, смертным не стоит.
– Короче, я за советом.
– За советом? Ты? Ко мне? – старик чуть было не упал – его трость слегка подкосилась, и тело повело вбок. Но сноровки хватило для того, чтобы удержаться на ногах. – Не верю.
– У меня четыре подозреваемых. Четыре, кто мог бы совершить подобное. Тебя я… уже исключил. Хоть ты и был первым по списку.
– А как исключил? Только не говори, что поверил тому, что я сказал.
– По роже твоей, Кощеюшка.
Старик скривился.
– Не называй меня так… это глупо… и как-то по-детски…
– Короче, ты оправдан. У меня три подозреваемых. Ты что-нибудь слышал вообще? Об убийстве юного мага… как же ж его фамилия…
– Осинцев, – сразу же отвечает Кощей. – И ты знаешь его фамилию. Не играй со мной, мальчишка. Я знаю, что ты ничего не забываешь. И знаю, что я все еще под подозрением.
Цебермановский приподнимает свой стакан и делает еще один глоток. Лицо старика выражает злость.
– Я расскажу всё, что знаю. И я правда ни при чем.
Мужчина опускает взгляд на трясущиеся руки старика.
– Откуда тогда этот страх, старый хрен?
Старик молчит. Делает вид, что не понимает, о чем его спрашивают.
– Ты же понимаешь, старый пердун, что я притащу сюда всех ищеек из Отдела, и они обыщут весь твой сраный замок? Они будут искать, пока не найдут то, что ты прячешь. А когда найдут… я достану твою толстенную папочку со всеми заведенными на тебя делами.
Кощей играет желваками. Смотрит гостю в глаза. Тяжело вздыхает.
– Ладно… я расскажу… вернее, покажу…
– Так бы сразу.
– Но это не связано с твоим Осинцевым. Чертова мразь! – старик ударил тростью по дверному косяку. – Это ж надо было убить этого щенка как раз сейчас! Тварь!
Цебермановский прокашлялся, напоминая, что он все еще здесь.
– Пошли! – выкрикнул Кощей, выходя из комнаты. – Я покажу тебе ее! Чертовы совпадения… случайности… сучьи… потаскушьи… забыл слово! В жопу всё это! В жопу!
Он ругался и дальше, проклиная сначала «злой рок», затем «роковой фатум», затем «фатумную случайность» и «случайную неизбежность». Детектив слушал это, пока они не дошли до лестницы, ведущей в подвал. Спускаясь вниз, старик молчал, но стоило им вновь пойти по ровному полу, как тут же запричитал. Они шли по темному коридору, и там, где они проходили, самостоятельно зажигались настенные канделябры, а затем так же самостоятельно гасли, стоило спутникам отойти на достаточное расстояние.
– Это ведь твои темницы, – говорит Цебермановский.
– А, вспомнил, как сидел в одной из этих камер, да?
– Да. И еще вспомнил, что тебе строжайше было запрещено их вновь использовать.
– Я их и не использую. Просто до места, куда я тебя веду, можно дойти лишь этим путем…
– Считай, что заинтриговал.
– О… поверь… ты не разочаруешься…
Они миновали длинный коридор из пустых тюремных камер и дошли до самого конца, где оказалась еще одна лестница. Винтовая. И снова вниз.
– Еще один подземный этаж? Серьезно? А кто придумал «змейкой» переходы выстраивать?
– Поверь, когда это проектировалось… смысл был. А сейчас… не переделывать же?
Цебермановский осмотрел ближайшие камеры, ничем друг от друга не отличающиеся.
– Так что, лысый, ты идешь? – спрашивает Кощей. – Или уже передумал?
– Если ты морочишь мне голову, водя по своим лабиринтам, старый хер…
– Не морочу я тебе голову! – заорал старик. – Просто то, что я прячу, я мог спрятать только там! Когда ты увидишь, что это… сразу же поймешь. Но не поверишь… своим глазам.
Вздохнув, Цебермановский последовал за Кощеем вниз по винтовой лестнице. Мысленно прокручивал в голове возможные варианты, но ни один из них и близко не приблизился к тому, что он увидел. Такой вариант… она даже и не рассматривал.
Огромнейший подземный зал, выстроенный внутри широченной пещеры, был поделен на две части стеклянной перегородкой. На этой половине была расставлена какая-никакая мебель, включая пару кресел, диванчик, шкафчик с книгами, мини-бар и шикарный шахматный стол со всего одним стулом. Стол этот упирался прямо в стеклянную стену, а единственный стул стоял напротив.
По ту же сторону стекла все было заполнено водой. До самого верха. А шахматный стол словно намекал на то, что единственный соперник Кощея по шахматам находился как раз по ту сторону от стекла. В этом самом аквариуме.
– Ну и… что там живет за рыба? Еще и в шахматы умеющая играть…
Старик на этот вопрос лишь молча улыбнулся. Очень широко улыбнулся.
– Сладкая моя! – позвал он. – Не бойся! Это я!
И вот тут Цебермановский приоткрыл от удивления рот и слегка расширил глаза.
– Невозможно… они все вымерли…
– Да, – облизал пересохшие губы Кощей. – И именно потому… бесценны.
Они стояли перед стеклянной преградой и не сводили глаз от той, что была по другую сторону – от создания, чей вид, согласно авторитетным источникам, вымер еще пять сотен лет назад, – от самой настоящей русалки.
***
«Проснись, дочка!» – раздался голос матери, и она открыла глаза.
– Мама? Что-то случилось?
«Тебе нужно кое-что сделать… для этого… придется выйти наружу…»
– Но ты мне запретила!
«Ситуация изменилась… тебе нужно кое-кого… остановить. Я объясню тебе, что нужно сделать…»
– Да, мама, – она улыбнулась. – Всё, что скажешь.
***
Гарик вернулся домой за полночь.
Он уже кое-что нарыл для Цебермановского – послал несколько запросов по старым контактам, и некоторые из них уже ответили. Именно поэтому вернулся он не с пустыми руками, а с парой папок в руке. Папки были магическим образом скопированы с оригиналов, ведь те он взял буквально на минуточку – «кое-что посмотреть». Но, как он понял, подобных трупов было гораздо больше. И завтра ему должны будут дать ответ.
Он небрежно бросил папки на стол и прошел в ванную, не закрывая за собой дверь – все равно скрываться там было не от кого. Спустил штаны, отлил. Прошел к умывальнику, над которым висело огромное зеркало. Именно в него он и посмотрел на свою рожу, сам себе улыбнулся, после чего открыл кран и принялся мыть руки.
Закрыл кран. И снова посмотрел на свою рожу.
Но только теперь он в ванной был не один – прямо за его спиной стояла девушка с пепельно-белыми волосами. Он вздрогнул от неожиданности и хотел было развернуться к ней, чтобы убедиться в ее реальности, но не успел – что-то толкнуло его вперед, да с такой силой, что он больно ударился о зеркало.
Стекло тут же треснуло и пошло «паутиной» от того места, где он приложился головой, оставив кровавый след.
Открыл глаза и увидел ту самую девушку. Она улыбалась, словно наслаждалась его болью. Он видел ее улыбку в нескольких осколках сразу.
Хотел что-то спросить или сказать, но вновь не успел – лишь заметил, как шевельнулись ее волосы, словно живые. И снова устремился к зеркалу лицом – прямо к ее отражению, разбросанному на несколько крупных осколков. Раздался громкий хруст. То ли это было зеркало, разбившись окончательно, то ли кости его черепа…