Страница 11 из 26
Элдрин старательно представлял, как юноша, похожий на него, гордо стоит в гнезде прекрасного корабля, одной рукой держась за канат, а другой прикрывая сверху карие глаза от яркого Света звезды, и внимательно смотрит вдаль, пытаясь первым заметить то, что ранее никто никогда и не видел.
– А я ведь совсем не помню отца таким…
– Это печально, ибо лучше б он предстал в твоей памяти именно таким – бодрым и целеустремлённым, ибо его последняя десятая экспедиция обернулась настоящей катастрофой. Иногда я даже жалею, что не отправился тогда с ним. Быть может, я смог бы уговорить его вовремя свернуть. Эдвард вознамерился причалить к берегам Уталлы, сойти на берег и пройти вглубь. Конечно, он не мог знать о Поветрии. Но я боюсь подумать – остановило бы это его? Тогда его руки в последний раз сжимали рукоятки штурвала. А что было дальше… Это ты, верно, помнишь.
Камлан закончил рассказ и тяжело вздохнул. Элдрин не торопился что-то отвечать. Они так и сидели вдвоём достаточно долгое время. Юноша смотрел на танцующее пламя, отражающееся на стенке полупустой бутылки. Отчего-то на душе у него было грустно. В его воспоминаниях вновь всплыли события прошедших лет, когда отец увядал с каждым днём. Тяжёлые серые дни, наполненные печалью и отчаянием. Под влиянием пьянящего вина они казались ещё более тёмными. И мама… Человек, что был с отцом от начала и до самого конца… до скорого и преждевременного… Хворь забрала их обоих.
Да, когда-то Элдрин считал, что родители предали его, оставив одного в этом всё менее приветливом мире, но долгие часы размышления не прошли бесследно впустую. Когда в одночасье лишаешься всего, начинаешь смотреть на время, отведённое Жизнью, совсем по-другому, и многое начинаешь понимать иначе.
Так и сидел он в полумраке и тишине, пока веки не отяжелели, прикрывая собою глаза, и погружая юношу в томную дрёму, незаметно для него самого.
Бродячие артисты
Утро наступило так же неожиданно, как и нагрянувший сон.
Упавшая на пол практически пустая бутылка заставила Элдрина проснуться. Ещё не до конца осознавая происходящее, он огляделся. Лучи только что взошедшей Дневной Звезды уже просачивались в окно, падая на всё те же спящие тела, которые с ночи лишь немного поменяли свои положения. Напротив них, закутавшись в коричневый плед, похрапывал в кресле Камлан. Камин же всё так же уютно играл языками пламени.
– Камлан, – улыбаясь, проговорил юноша, представляя, как хозяин тихо крадётся в ночи, чтобы подпитать камин поленьями.
Но этому умиротворённому состоянию очень быстро пришёл конец, ибо парень вспомнил о процессии на Торговой Площади. Он быстро вскочил на ноги и, на ходу поправляя куртку, побежал в сторону выхода. У самой двери Элдрин остановился, вспомнив о подарке друга-трактирщика. Нащупав в кармане найденные вчера десять монет, парень положил их на прилавок и снова оглядел помещение. Полное умиротворение – все спят… Но как только хозяин проснётся – спасайся кто может.
Элдрин вышел на улицу. Хоть Дневная Звезда ещё и не успела полностью подняться над крышами домов, но город уже проснулся непривычно рано – вовсю суетились местные дворники, стараясь как можно быстрее привести улицы в идеально чистое состояние, уличные торгаши в спешке убирали с прилавков неприглядный товар, а жёлтые мундиры со скандалами заставляли местных хозяек убрать бельё, которое портило облик Бромора.
Накинув капюшон на голову и стараясь не привлекать излишнего внимания, юноша отправился к Торговой Площади, чтобы поглядеть на предстоящее зрелище… и не только. Хоть Бромор и ожил чуть пораньше, но улицы его были не столь многолюдны как обычно. Видимо, народ так же спешил на представление.
Старый добрый Нижний Город был неизменен уже очень давно. Неровные улочки, пойманные старенькими деревянными домами, что особняком встали по обе стороны; пыльная грязно-коричневая земля, на которой щедро были расставлены различные одинокие прилавки, владельцы которых не желали платить в казну за место на рынке; скамьи, в большем своём количестве поломанные; и, конечно же, суетящиеся люди, которые вдоволь пользуются всеми немногочисленными благами, что предоставляет им любимый Бромор. Да, похоже, что этот город был таким с самого своего основания.
Ещё задолго до места назначения, послышалось мощное гудение, издаваемое, скорее всего, скопившейся толпой. И чем ближе Элдрин приближался к его источнику, тем более явно оно переходило в рёв.
Издавать такой звук могло лишь огромное скопление народа. Так и оказалось. Видимо, шествие вот-вот уже должно было начаться, ибо люди стояли столь плотными рядами, что протиснуться между ними не представлялось возможным. Но Элдрину необходимо было видеть всю процессию, потому что, если тот таинственный вор и решится на столь дерзкое ограбление, то площадь, полная народа, идеально бы подошла для этого.
Чтобы обеспечить себе обзор, юноша вскарабкался на крышу дома, который стоял аккурат на той линии, где столпотворение начинало редеть. Благо, ко второму этажу вела каменная лестница с достаточно высокой стенкой-поручнем, от которой до черепицы было не более локтя высоты.
Зрелище, что открылось взору Элдрина, было трудно описать. Даже в Монетный День, когда местные торговцы отдают всё практически задарма, было в десятки меньше народа. Плотная группа людей растянулась на всё обозримое расстояние. Однако, дебри толпы рассекала достаточно широкая тропа, образованная местными стражниками. Видимо, готовят дорогу шествию.
Люд шумел и гудел, занимая хоть чем-то своё ожидание. Спасала, однако, небольшая актёрская труппа, которую жёлтые мундиры предусмотрительно пропустили, чтобы избежать беспорядков. По всей видимости, такая картина наблюдалась уже достаточно давно.
Невольно взгляд Элдрина приковался к этим актёрам на дороге, которые давали небольшое представление. Это были два человека – достаточно рослый и крепкий мужчина и девушка, чьей особенностью были неестественно красные волосы. Их лица скрывали цирковые маски, да и сами они, похоже, частые участники подобных представлений. Напарник рыжеволосой жонглировал пятью шарами разного цвета, периодически забрасывая один из них то себе на лоб, то на плечо. Его подельница в это время ходила вокруг него и выполняла различные гимнастические трюки. Затем она подобно ловкой обезьянке вскарабкалась на плечи к другу. После этого девушка взялась за них покрепче и перевернулась, встав на руки. Здоровяк начал подкидывать шары так высоко, что гимнастка едва могла коснуться их носками своих тоненьких ножек. Ими же она продолжала жонглирование, скидывая сферы в могучие ручища друга. Тот, в свою очередь, успевал доставать из кармана ещё шары. Шестой. Седьмой… И так до десяти. И с каждым новым предметом им приходилось жонглировать всё быстрее и быстрее. Они действовали столь слаженно, что эти десять шаров образовывали ровный овал своей траекторией!
Зрители аплодировали артистам. Будто вся эта толпа собралась посмотреть на них, а вовсе не на посланников из прекрасной столицы с великолепными дарами.
Наконец-то появился конвой – четыре коня, одетые в золотистые попоны, тянули огромную телегу, на которой стояла пара сундуков. Ещё четыре коня, на которых верхом восседали всадники, облачённые в походные плащи, образовывали кольцо вокруг обоза. На их спинах красовался герб Ильтура – золотая корона в белом обрамлении. То были стражи из великого города.
Но, не смотря на столь величественное и доселе невиданное зрелище, местная стража, позабыв о своей работе, заворожённо продолжала наслаждаться представлением, пока послы не приблизились к циркачам вплотную.
Толпа затихла. Посланники остановились, молчаливо выжидая. А местная стража с большим опозданием таки похватала свои дубины и, наконец-то, взялась за работу, торопливо приближаясь к артистам. Они пытались оттеснить нарушителей, но последние будто не замечали их – они задорно продолжали развлекать народ, который молча смотрел уже не за самими трюками, а за развитием событий.