Падение Рудры

Выбор спутника путешествия всегда дело щекотливое. Путешествовать любят многие, еще больше любят получать деньги. Но претендент должен соответствовать ряду непременных условий. Вдруг, некстати, ногу натрет или желудком слаб окажется? Или на руку нечист или на глаз нескромен? А то беглый, алиментщик или уклонист? С таким странствовать себе дороже будет.

При этом следовало поторапливаться. Жизнь в седьмом веке до нашей эры была такова, что кто-то с кем-то, но почти всегда воевал. Все друг на друга ходили войной. У всех царей постоянно чесались кулаки. И вот возник светлый промежуток, «окно»: прошлая война закончилась, а новая что-то запаздывала и еще не началась – в общем самое удобное время для путешествий.

Старый Давид решил положиться в выборе делового партнера для своего сына сейчас, но как уже не раз он это делала в своей жизни в отношение самого себя, на самого Господа Бога Иегову, да славится имя Его от края и до края. Этим и решить все самые возможные противоречия.

– Скажи мне, брат, из какого ты колена и из какого рода? – прежде всего поинтересовался Давид, не всматриваясь, а вслушиваясь в незнакомца и в его произношение.

– Колена и рода ты ищешь или наемника, который пошел бы с сыном твоим? – уклончиво начал гость. Такая была стратегия, как мы уже сейчас понимаем.

– Брат, мне хочется знать род твой и имя твое, – настойчиво повторил Давид.

– Я Азария, из рода Анании Великого, из братьев твоих.

Самое важное на этом этапе нашего повествования понять, что Архангел Рафаил не соврал. Ангелы вообще никогда не врут, ибо так и не научились этому немудренному действу у себя в райских кущах, а тут уж «при исполнении» так, вообще, сомневаться в его словах не приходилось. Дело в том, что выглядел он в тот момент не иначе как сам Азария, из рода Анании собственной персоной. Тютелька в тютельку. Мать родная не отличит. Только Давид по слабости своего зрения этого не видел.

– Брат, иди благополучно, – тогда сказал Давид, расслышав получше Азария, – и не гневайся на меня за то, что я спросил о колене и роде твоем. Ты доводишься брат мне, из честного и доброго рода. Я знал Ананию и Ионафана, сыновей Семея великого; мы вместе ходили в Иерусалим на поклонение, с первородными и десятинами земных произведений, ибо не увлекались заблуждением братьев наших: ты, брат, от хорошего корня!

– Спасибо, Давид, – ответил Азария. – Мой отец часто рассказывал мне эту увлекательную историю.

– Но скажи мне: какую плату я должен буду дать тебе? – быстро перешел к делу отец. – Я дам тебе драхму на день и все необходимое для тебя и для сына моего, и еще прибавлю тебе сверх этой платы, если благополучно возвратитесь.

Так и условились. Драхма в день на дороге не валяется.

После недолгих сборов, рано утром Тория и Азария вышли в путь. От верблюдов они вообще отказались, так как Азария посчитал, что налегке им будет удобнее проскочить, но с ними увязался дворовой пес. Звали собачку красивым собачьим именем Гидеон. В переводе это означало «рубака». Действительно Гидеон был сильным и смелым псом, не раз в своей жизни врубался в дерущуюся свору бездомных хвостатых бродяжек и всегда выходил победителем, но к людям относился без враждебности, а Торию – так просто любил.

Собака в дороге – верный, незаменимый друг: всегда предупредит о приближающейся опасности, будь то чужой человек или дикий зверь. С таким другом тебя не застанут врасплох. Но, все же главное в дальней дороге несомненно то, что четвероногий друг – это частичка покинутого дома. Посмотришь ему в глаза и вспомнишь и отца, и мать, и дом родной. Все есть в преданных, добрых и любящих собачьих глазах, вся твоя память. Обнимешь это пушистое существо и спокойно, и радостно станет. Уткнется тебе в ладони мокрый нос: усталости и напряжения как и не было.

– Пойдем коротким путем, – предложил Азария. – Можно идти «шелковым путем», через Вавилон. Так, конечно, интереснее – красивые места, людные города, много рынков, беллидэнс-харчевен, но получится порядочный крюк. Караванам это на руку, но нам только время терять. Пойдем кратчайшим путем: по берегу Тигра спустимся до Ассура, а там повернем на восток, по старому верблюжьему пути, через горы Загрос выйдем на трассу Хасанпу – Екбатан и спустимся по ней на юг. А уж из Екбатана до Рагов Мидийских совсем рядом.

– Ты знаешь! – согласился Тория.

Глава 5

Твои небеса и Твоя земля;

Вселенную и что наполняют

ее, Ты основал.

Север и Юг ты сотворил;

Фавор и Ермон о имени

Твоем радуются.

Тория с Азарией отбыли на чужбину, старому же Давиду и заплаканной Анне осталось одно: ждать возвращения сына. Анна плакала дни напролет. Лила слезы да упрекала мужа. Упрекала мужа, еще более этим расстраивалась и сильнее лила слезы:

– Зачем отпустил ты сына нашего? Не он ли был опорою рук наших, когда входил и выходил пред нами? Не предпочитай серебра серебру. Пусть оно будет как сор в сравнении с сыном нашим!

– Не печалься, – только и отвечал ей муж, – он придёт здоровым. Я так думаю!

А между тем, наши путники ходко шли дорогой вниз по течению великой реки Тигр. Шли бодро, спокойно, даже весело. Мышцы ног резво сокращались и толкали их тела по заранее спланированному маршруту. Руки сильными движеньями помогали ногам и уравновешивали раскачивание молодых тел. Головы были гордо подняты. Лица светлы и радостны, и не затуманивались мыслями. Сейчас главное ход, а мыслить будем потом, когда дойдем до цели…

Устремленные вперед, друзья мало обращали внимание на встречных или идущих им вслед людей. Но, если бы они внимательнее пригляделись, то могли бы точно заметить, как один, смурного вида субъект, идущий несколько позади их, выстреливает то и дело на них внимательный взгляд.

Субъект был мужчиной возраста неопределенного, но явно, что уже не молод. Волосы имел иссиня-черные всклокоченные, также и борода его, уже кое-где с проседью, но такая же черная, клочьями лезла в стороны. Тело его было мускулистое, походка легкая – путь не был ему в тягость. Странным могло показаться то, что этот субъект путешествовал налегке: ни заплечной котомки, ни навьюченного рядом ослика, ни, даже, дорожной палки в руке – ничего такого при нем не было.

Мужчина, то и дело посматривал на идущую впереди парочку. Люди, как люди, – рассуждал он про себя, – таких не мало сейчас встретишь на дорогах империи. В мирное время туризм да торговля всегда на подъеме. Но, что-то в них не так. Но что?

Этого ему никак не удавалось понять. Это раздражало, это и интриговало. Наконец он придумал…

А братья-путешественники Азария с Торией, к вечеру, отмотав немалое расстояние, приготовились к ночному отдыху на берегу реки. Место выбрал Азария: с тихим течением воды и речной отмелью. Тория, прежде всего, спустился к воде, чтобы смыть с себя дорожную пыль.

И тут вот случилось…

В тот момент, когда он, зайдя в воду и расслаблено наклонившись стал брызгать прохладную чистую воду на свою грудь и лицо, довольно, при этом, фыркая, внезапно, с лаем и страшным воем, в воду вбежал Гидеон.

Никогда Тория не видел подобного поведения своего пса и сам испугавшись попятился на сушу. И в этот миг из глубины реки прямиком на то место, где только что умывался Тория выпрыгнула огромная рыба. Выпрыгнула и вяло забилась на мелководье, не в силах повернуть свою огромною двухметровую тушу обратно на глубину. Гидеон отчаянно лаял на нее, но, при этом не подходил близко так, чтобы она могла бы его достать.

– Набрасывай ей веревку на хвост, – услышал Тория голос Азарии.

И тут же рядом с ним упала прочная веревка с искусно свитым лассо на конце. Тория инстинктивно, не понимая, что происходит вокруг, схватил веревку и набросил петлю на огромный хвост речного монстра.

– Затягивай, – Азария был уже рядом, – потащили ее на берег вместе. И р-ра-з! И р-ра-з!