Страница 67 из 73
Но народ переводить продукт впустую не стал. Разлили по стаканам и стали наслаивать водку. Ну, пытаться наслаивать. Получалось разно, у кого-то лучше, у кого-то хуже. Сам Листвянский наблюдал, ему не по чину наслаивать. Для этого есть Базен, который споро начал чародействовать.
Бутылка «Посольской» осталась одна. И банка сока одна. Сначала Базен приготовил стакан Листвянскому, потом Галушкину, затем передал водку Мушкетону, который обиходил Петрошникова. Зуев обслужил себя сам. Потом пришла очередь прислуги, Базена и Мушкетона, а Планше «Посольской» уже не хватило, пришлось довольствоваться экстрой. Ну, и под конец пришел черед Ланцовича с Пахтюженским.
Меня с Женей как бы и не было. Никто не предлагал, никто не замечал. Пока Листвянский не спохватился:
— Что ж нашему гостю не приготовили?
— Я за рулём, — ответил я.
— Да кто ж проверять вас будет? — было видно, что он хотел сказать «тебя», но передумал. — Наша милиция нас бережет. До самого до Черноземска проводит!
— Дорога может проверить, она такая, дорога… Дорого обойдется!
— Вольному воля…
А Женя просто налил себе сок, добавил «Экстры», символически, граммов пять, и нагло взял с тарелки последний бутерброд с крабами.
— За победу! За нашу победу! — сказал он, и немедленно выпил. Залпом. Там и пить-то было три глотка.
И странное дело: коктейли пьют врозь, без тостов, каждый сам по себе, но здесь и сейчас все поспешили вслед Жене.
А, может, просто время поджимало.
Или непривычны к коктейлям.
В дверь постучали громко, по-хозяйски.
Вошли Лиса и Пантера, за ними — жена и дочь Савтюкова.
— Чижик, Женя, мы за вами! — сказала Ольга.
Немая сцена. Секунд на десять.
Девочки постарались. Наряд их был дикой комбинацией традиционных арабских и русских нарядов. Вообще-то они, традиционные наряды, схожи: просторные, скрывающие фигуру, оставляющие открытыми лишь руки да лицо. Что в далекой Ливии, что в краю берез.
Но получилось на удивление стильно.
Вот все и удивились.
Ольга меж тем подошла к столу, взяла в руки почти пустую бутылку «Экстры»
— Чижик, ты пьешь это?
В голосе было неприкрытое изумление.
— Чижик не пьет, — вступился за меня Женя.
— А ты?
— Я человек простой. Попробовал… для экзотики. Понять, чем люди живут.
— Простой… Дубли у нас простые, Женя. Ладно, нам пора, — и, не обращая внимания на остальных, Лиса и Пантера подхватили меня под руки и повели к выходу.
— Ольга Андреевна… Ольга Андреевна, здравствуйте! — очнулся Николай Николаевич.
— А, Николай Николаевич… Мне о вас папа рассказывал, — коротко ответила Ольга, продолжая движение.
— Но…
— Нас ждут люди, и Новый Год тоже ждет, — сказала Ольга.
И мы пошли по коридору.
— Мы выбрали ложу бельэтажа, — просветила меня Надежда. — Хотели нас усадить в ложу бенуар, поближе к сцене, вместе с этими… — она мотнула головой в сторону покинутого общества, — но мы решили, что слишком уж много почета будет.
— Для них. У нас тут зона трезвости, — подтвердила Ольга.
— А я как же? — спросил Женя, шедший за нами. — Я немножко того… Пятьдесят граммов.
— А ты иди к ним. Скажи, мол, мы обижены, мы сердимся, что наших мужчин «Экстрой» принимают. Но мы отходчивы, и у них есть время до полуночи, — ответила Лиса.
— Но только пусть не пытаются подкупить нас коньяком или какой-нибудь заморской водкой. Мы не пьём, — добавила Пантера
— Ну, это-то я понимаю. А как подкупить?
— Пусть поломают головы. В этом и суть.
В ложу с нами напросилась Люба, дочь Савтюкова. Ну, не напросилась, она в некотором роде хозяйка. Просто сказала, что поможет в случае чего.
Интересно, какой случай она имеет в виду? Вдруг дамы надумают рожать? Нет, не надумают. Не должны. Но пусть, нам скрывать нечего.
В ложе было чисто и просторно. Конечно, бельэтаж от сцены дальше, чем бенуар, но это и к лучшему: сцена любит дистанцию. Во всех смыслах. Взять хоть визуальный ряд: сцена должна помещаться в голове целиком, а не кусочек справа или слева, как в бенуаре. Или грим: с десяти шагов загримированный артист — красавец, а на расстоянии трех шагов — совсем не то. Акустика тож. Один артист в трех шагах, другой — в десяти. Разница звука. Ну, и так далее.
Но мы не спектакль приехали смотреть.
Или спектакль?
Пока мы рассаживались в ложе, главные действующие лица рассаживались на сцене. Листвянский, Галушников, Петрошников, Зуев и массовка. И — сюрприз-сюрприз — Женя! Видно, задабривание началось с придания Жене особого статуса.
— Сначала будет торжественная часть, коротенькая. Потом концерт. А потом — танцы, викторины, игры, и все прочее, — рассказала Люба.
— Это очень мило, — оценила программу Лиса, а Пантера только милостиво кивнула.
А я открыл бутылку минералки. Здесь, в ложе, стоял столик, а на столике ваза с фруктами (яблоки, груши, и зимняя редкость, виноград), ваза конфет, зефир в шоколаде и чернослив опять же в шоколаде, и три бутылки: две пепси, и одна минералки. Не боржом, нет полного счастья, в бутылке «Ессентуки 4», но «Ессентуки» тоже хорошо. Видно, девочки разметили диспозицию загодя.
Зал тем временем был полон. В первых рядах — знатные люди района, потом — заслуженные, далее простые честные труженики, а в задних рядах молодежь. Зал полный, а у выходов — милиция. Охраняет общественный порядок.
Порядок — это хорошо!
— Как вам новый директор, Зуев? — спросил я у Любы для поддержания беседы.
— Хороший человек, но не Дракон. Совсем не Дракон. Семён Николаевич был человечище! Скала! Как скажет, так и сделает. А Зуев, Зуев послабее…
Тут духовой оркестр из восьми человек заиграл гимн.
Все встали.
Торжественный вечер начался в шесть сорок пять.