Страница 40 из 60
— Что, прямо в школе отказал? — поинтересовался я.
— А что в этом такого… и в школе самое разное случается. А когда — ну допустим непосредственно до момента обнаружения — вы зашли в сортир, а там он, вот у вас и возникла ссора, приведшая к телесным повреждениям. А далее вы попытались состряпать себе алиби со всеми вытекающими…
— Стоп, — пошёл я на решительный шаг. — У меня есть вещественное доказательство, которое не оставит камня на камне от ваших предположений.
— И где оно? И что за доказательство? — одновременно задали мне два вопроса капитан с майором.
— У меня дома, это магнитофонная кассета с записью, — так же одновременно ответил я на оба вопроса.
— Ну что же, тогда прогуляемся к вам домой, Антон Палыч, — хищно ухмыльнулся майор, — надеюсь, что это будет действительно серьёзным доказательством, иначе мы расстроимся. Капитан, — обратился он к нему, — сходишь с ним, тут недалеко. А у меня другие дела есть.
— Слушаюсь, — козырнул капитан и обратился ко мне почти что фамильярно, — ну пошли, Палыч.
Я цепляться за его слова не стал, не такое у меня положение было, а просто встал и вышел из кабинета. Когда мы пересекали наш седьмой микрорайон, капитан запанибратски просвещал меня насчет моего будущего:
— Дела твои, Палыч, очень скверные, это я тебе прямо скажу — если даже никто ничего не докажет насчёт ваших отношений с этим… с Тимофеем, то всё равно же слухи будут гулять такие, что мама не горюй. И работать тебе в школе больше не придётся…
— И какой же выход? — поинтересовался я, — не может же быть, чтобы никакого выхода не было?
— Чистосердечное раскаяние и сотрудничество со следствием, — отвечал он мне с ухмылкой, — вот что тебе поможет.
— И тогда я продолжу работать в школе?
— Тоже вряд ли, но реального срока тебе тогда точно не дадут, условкой отделаешься.
На это я уже ничего отвечать не стал, понял, что бесполезно, а тут мы и к нашему подъезду подошли. А там, как назло, сидел полный выводок кумушек и даже один кум среди них затесался. И они мгновенно зашушукались и начали подмигивать друг другу.
— А что это, Антон Палыч, вы с милицией вместе ходите? — спросила самая смелая кумушка.
Не твоё собачье дело, хотел ответить я, но вовремя спохватился.
— Это товарищ из детской комнаты милиции, — любезно сообщил ей я, — сейчас отдам ему документы по одному ученику.
И мы проследовали дальше.
— Язык у тебя хорошо подвешен, — задумчиво сказал капитан, пока мы поднимались на третий этаж, — мне даже будет жалко закрывать тебя в КПЗ.
— Ну вот мы и пришли, — отпер я дверь, — а вот это самое доказательство, всем доказательствам доказательство. Надеюсь, магнитофон в вашем отделении найдётся?
— Мы и здесь могли бы прослушать эту кассету, — сказал капитан, — чтобы определить её необходимость в деле.
— Здесь не получится — магнитофон я вчера отдал друзьям, — не стал я засвечивать Васю Дубина. — Вот тебе кассета, — тоже перешёл я на ты, — и хоть обслушайтесь её там…
Но никаких кассет в отделении шкафа, куда я вчера запихнул её, не было… там вообще пусто было в этом отделении. Что за чёрт, подумал я и обследовал все остальные ящики, но и там кроме одежды и носков, ничего не имелось.
— Ну и где же доказуха? — снова ухмыльнулся капитан.
— С утра здесь вот была, — в ошеломлении показал я пустой ящик.