Регрессия. Гори!

Признаться Иоганну было бы верхом глупости. Он не отходил от больничной койки, когда у меня не хватало сил встать, он единственный помогает и поддерживает, даже везет на это чертово море. И не заслуживает столь нелепого предательства чувств. Остается только самой по крупицам восстанавливать потерянную жизнь.

Переходная грань между весной и летом встретила нас в аэропорту Адлера вовсе не приветливым южным теплом, а пронзительным морским бризом, пробирающим до костей, и нестерпимо ярким солнцем. Наверное, поэтому Иоганн и назвал это время несезоном, а самолет заполнился только наполовину. И все же видеть вокруг вечнозеленые пальмы и горы на горизонте было куда приятнее, чем бесцветные стены московской квартиры.

Выйдя из напитанного искрящимся южным светом здания с высоким потолком, полупустого без наплыва отдыхающих, я замерла и полной грудью вдохнула нежный воздух, сотканный из горного разнотравия, пробудившегося в мае, и частичек соли, приносимых бурными волнами. Впервые после больницы я улыбнулась искренне, без надрыва и усилий.

Огромный балкон нашего номера, увитый виноградными плетями, выходил на устье шумной горной речки, которая пенящимися потоками уносила в море все зимние обиды и горести. Что ж, Иоганн выбрал неплохое место для начала новой жизни.

Дорога на пляж занимала всего пять минут и вела через узкий мостик над бурной рекой, извилистым руслом приоткрывающей каменистое дно. Впервые оказавшись там, я задержалась на мосту почти на час, разглядывая каждый камешек, каждый кустик, что огибала река, горный хребет, синеющий вдалеке, и его заснеженные вершины. Воздух кружил голову кристальной звенящей чистотой и пьянил прохладой. Здесь не хотелось думать о прошлом и судорожно пытаться вспомнить. Не нужно было рассеянно осматриваться по сторонам в поисках подсказок и намеков. Ласковый климат и неторопливое течение времени давали силы жить и смотреть вперед с улыбкой и слепой верой в счастье.

Мне хотелось растягивать первый день как можно дольше – свежий бриз и соленый воздух; ледяное море, куда я рискнула зайти только по колено, и с криками вылетела, прыгая по крупной гальке; ласковое закатное солнце и наступающий южный полумрак. Но я бы не сумела остановить время, будь я хоть трижды ведьмой. И ночь с ее страхами и сомнениями неумолимо надвигалась.

Иоганн в тайне от меня успел собрать целый чемодан моих вещей и теперь, дав мне вдоволь нагуляться и напитаться светом, солью и безграничной свободой, бережно заполнял шкафы. Его сумка сплошь состояла из черного – брюки, рубашки, футболки, словно не существовало другого цвета. Для меня же он хаотично накидал в чемодан всего на выбор, а я даже не могла понять, что мне нравится. Но услышав, что вечером я приглашена в ресторан, выбрала платье яркого алого цвета, под стать камню в ложбинке между ключиц, и черный плащ. Сомневаюсь, что прежде столь необычное облачение было частью моего гардероба, почему-то мне казалось, что за годы брака я успела истребить всю одежду, привлекающую взгляды мужчин. Выглядели мы с Иоганном, словно собрались не посидеть часик на веранде в компании вина и мидий, а, по меньшей мере, на бал вампиров. Высокий мужчина в черном с ног до головы, с вытянутыми вдоль хищного, но красивого лица темными волосами и огненно-рыжая девушка в платье цвета крови, которую он вел под руку как свое главное сокровище, свое идеальное создание.

Мне пришлось признаться самой себе, что хоть я и не ощущала любви и ярких вспышек страсти, с Иоганном мне было хорошо. Я чувствовала себя защищенной от всего мира, расслабленной и, наверное, счастливой. Если можно быть счастливой без прошлого. Иоганн наотрез отказался от вина, а мне заказал целых два бокала, отчего я мгновенно погрузилась в блаженную негу и начала слишком громко и активно говорить, размахивая руками. Мы казались странной, но ужасно гармоничной и красивой парой, увлеченной друг другом. А главное – сейчас мне не хотелось узнавать страшные секреты или выпытывать правду о его и моих силах, мы обсуждали всякую ерунду, смеялись над моей появившейся после вина неловкостью и его вычурным образом. В общем, вели себя как нормальные влюбленные.

Странный укол в области сердца я почувствовала, только когда пришло время возвращаться в номер. Ночь на одной территории с Иоганном пугала, и это чувство было знакомым. Когда-то в прошлом он уже приходил ко мне под покровом темноты, и тогда было так же неловко. Ах, если бы я только могла вспомнить!

И если дома я могла спрятаться от его порой тяжелого взгляда, уйти в другую комнату, засидеться на кухне, то здесь идти мне было некуда.

– Может, по пляжу прогуляемся? – предложила я, плохо выговаривая слова, и повисла на руке моего спутника. Он хитро улыбнулся, блеснув глазами, и обнял меня за талию по-настоящему, как свою девушку.

– Давай. Покажу тебе красивый маршрут.

Мы пересекли мост, миновали свой отель и порт, где баснословно дорогие яхты ожидали лета, и отправились по набережной в сторону маячащих на горизонте огней. Пешая прогулка под шум прибоя вдоль рядов полупустых отелей вместе с бродящим в крови вином очень скоро вызвали во мне непреодолимую усталость. Еще бы – полицейский участок с утра, который сейчас казался чем-то далеким и ненастоящим, перелет и день на ногах. Даже человек, не потерявший свое прошлое в пелене подсознания и не провалявшийся неделю в коме, устал бы.

Иоганн подхватил меня на руки как пушинку, даже не дав времени одуматься или запротестовать, и вместе со мной опустился на каменный валун у самой кромки воды. Надо признать, что при своей худобе он оказался удивительно сильным.

Я сидела на коленях человека, которого должна была называть своим парнем, но пока не могла, обнимала его за шею, зарывшись носом в темные волосы, вдыхала сладкий аромат корицы и ощущала спокойствие. Успокоившееся к вечеру морю, словно оно тоже ушло на покой, напевало пенную колыбельную и открывало врата в царство Морфея. Звезды, щедро рассыпанные по южному небу, выглядывали из-за набегающих туч, складывались в причудливые узоры и рассказывали древние сказки, известные только им.

– Ты как? – шепотом поинтересовался Иоганн, поглаживая меня по голове. И от этих прикосновений тепло разливалось по всему телу. То ли вино на меня так действовало, то ли атмосфера, которую никогда не познаешь в большом городе, но я все больше проникалась к Иоганну не любовью, но привязанностью, теплотой, влечением.

– Нормально, – не нашла я ответа лучше.

– А более развернуто? – усмехнулся он, отстранившись, и заглянул мне в глаза.

Сейчас в его взгляде не было огня, всегда пугающего меня, не было самоуверенности и напыщенности. Пронзительными зелеными глазами на меня глядел простой парень, милый и застенчивый, немного неловкий. Именно этот парень, запутавшись рукой в моих волосах и чуть не оторвав бретельку платья, раскраснелся и приблизился настолько, что между нашими губами почти не осталось расстояния.

Совсем низко над головой загремел самолет, заходящий на посадку прямо над берегом, выхватив слепящими огнями из темноты две хрупкие фигуры, плотно прижавшиеся друг к другу. Ему вторил ночной прибой, который с шумом обрушил волну на валун, где мы сидели, намочив платье и обрызгав лицо. Поцелуй Иоганна слился с холодными каплями, приобретя сладко-соленый вкус. Он целовал меня сначала робко, словно впервые. Но я хорошо помнила это ощущение – оно уже было, не так романтично и, кажется, в шутку, но точно было. Значит, не врал он про нашу любовь, просто я все забыла…

Но в этот раз он вовсе не стремился останавливаться – только распаляясь и отрываясь на мгновение, чтобы отдышаться. Я почувствовала, как в душе что-то всколыхнулось, что-то новое и неизведанное внутри готово было вот-вот ответить и открыться навстречу его напору. Вдруг Иоганн дернулся, рывком отстранился, и в глазах его отразился панический ужас ребенка, увидевшего монстра. Он сбивчиво зашептал, не давая мне ничего сказать:

– Анна, умоляю, спаси меня! Это он, все он! Я ничего не могу! Он слишком силен! Умоляю – вспомни! Не поддавайся! Спаси меня! Спаси себя!