Парни из Карго

– Принял, «Жар-Птица» девять ноль ноль семь.

– ВПП9 двадцать семь, посадку разрешили, Катай Пасифик четыре пять ноль.

– Сингапур Карго, взлет, по схеме «Галф ноль шесть Ромео» набираем три тысячи футов.

Наконец, после ряда разворотов и смен эшелонов с высоких на более низкие транспортник снизился до нужной высоты и вышел на предпосадочную прямую. Под крыльями его ярко сияли огни ночного города. Полоса – яркая черточка, все увеличивающаяся в размерах, – лежала впереди и ниже. Далеко за ней, в море, мерцали огоньки стоящих на якоре сухогрузов и танкеров.

– Выпустить шасси.

– Шасси выпущены, – Миша перевел рычаг уборки в нижнее положение, и тотчас зашумел возмущаемый выпускаемым шасси воздух. Стойки со стуком встали на замки, надежно зафиксировавшись, чтобы принять на себя весь вес самолета, когда он коснется планеты. Полоса уже была так близко, что видны стали отдельные огни вдоль нее, убегающие вдаль.

– Десять… восемь… пять… три… – отсчитал в кабине последние метры голосовой информатор. Колеса с ощутимым ударом коснулись взлетно-посадочной полосы. Обжав стойки, транспортник налег на планету всеми своими шестьюдесятью тоннами максимальной посадочной массы10.

– Реверс.

– Есть реверс, – сдвинул Миша нужные рычажки, расположенные прямо на рычагах управления двигателями.

Спустя мгновение раскрылись ковши реверса, и двигатели надсадно зашумели, отбрасывая воздух вперед и замедляя бег многотонной машины. Ремни всех четверых членов экипажа слегка натянулись – инерция потащила их тела вперед. Понемногу самолет сбросил скорость, Миша закрыл створки реверса, и двигатели заработали тише.

– Сто двадцать… Восемьдесят… шестьдесят…

Львович стал плавно притормаживать обычными колесными тормозами. Огни полосы уходили назад все медленнее.

– …пятьдесят… сорок… – продолжал отсчитывать вслух второй пилот.

– «Жар-Птица» девять ноль ноль семь, добрый вечер, следуйте на стоянку тридцать пять Альфа по рулежной дорожке Браво-четыре, пересечение Альфа-шесть доложить, – скороговоркой произнес диспетчер.

– Добрый вечер, «Жар-Птица» девять ноль ноль семь принял, – такой же скороговоркой ответил второй пилот.

«Веселый Роджер» свернул с полосы на рулежную дорожку, обозначенную светящейся табличкой «В4», и еще долго катил мимо залитого огнями пассажирского терминала и длинного здания грузового склада, изредка останавливаясь, чтобы пропустить выруливающие на вылет самолеты. Потом повернул и остановился на стоянке на краю поля, напротив знака «35А» с желтой табличкой, на которой были нанесены широта и долгота стоянки. Судя по ним, до южного полушария от столба оставалось всего ничего.

Над портом, пробившись через яркий свет фонарей, мерцали южные созвездия. Вокруг залитой светом стоянки, обозначенной на перроне красным восьмиугольником, стояли различное техника и оборудование – источник наземного питания (проще говоря, генератор электрического тока), большие огнетушители, тележки для грузов и даже небольшой тягач.

– Можно открывать! – крикнул капитан, когда двигатели стихли. Только шумела в хвосте вспомогательная силовая установка, обеспечивавшая пока самолет электричеством. Саша поворотом рычага на двери перевел аварийный трап в режим «Земля» и повернул второй рычаг, одновременно толкая массивную тяжелую створку наружу. В кабину тотчас хлынул жаркий влажный воздух.

Трап уже стоял у борта, и по нему, гулко топая тяжелыми ботинками, поднялся грузный бородатый малазиец в синих брюках и оранжевой футболке со светоотражающими полосами.

– Хелло, парни! Кто у вас старший?

На груди у толстяка болтался пропуск на ярко-зеленой ленточке с надписью «Скай Хэндлинг11 Сервис».

– Привет! Я, – отозвался Саша.

– Сантьяго! – представился малазиец. – Чем можем помочь вам, сэр?

– Алекс, – шутливо поклонился в ответ Саша и протянул агенту лист бумаги. – Примите, пожалуйста, заказ питания. Мы вылетаем завтра в восемь тридцать зулу, питание просим привезти в семь сорок пять.

Словом «зулу» обозначали время по Гринвичу (расположенному на нулевом меридиане). Во всем мире авиаторы отсчитывали время от Гринвича. Так было проще, чем постоянно переводить часы при смене часовых поясов.

– Ясно. Грузить что-то будете у нас?

– Весь наш груз – транзитом в Дакку. Только заправимся. Нам потребуется… Эдик, остаток топлива какой, не подскажешь?

– Пять тонн.

– Ну, значит, тонн двадцать плеснем утром. Я поточнее утром сообщу, как рассчитают флайт-план.

– Годится. Ваш автобус у трапа, он довезет вас в терминал, и он же вас встретит после паспортного контроля и отвезет в отель. Какой у вас отель, кстати?

– «Арк Ройял».

– Знаю, это двадцать минут отсюда.

– Окей. Сколько нам утром на таможню и границу закладывать?

– Минут сорок.

– Тогда в порт мы приедем в семь зулу. Машинку нам организуете на шесть сорок, или мне самому заказать в отеле?

– Я организую, не проблема.

– Спасибо, Сантьяго, – Саша обменялся рукопожатием с агентом.

– Саня, мы ща, погоди немного, – командир продефилировал из кабины в грузовой отсек. Следом прошел второй пилот.

– Это кто? – удивился малазиец.

– Капитан.

– А. Одет просто… как на отдыхе.

– А перед кем тут выпендриваться-то? – ухмыльнулся Саша. – Это ж не пассажирка, а карго. У тебя визитка есть? Вот моя, – он ловко извлек из кармана паспорт, за обложку которого было заложено несколько простеньких визиток. – Мобильный телефон тут указан, звони в любое время.

– Держи, – Сантьяго протянул свою. – Ну, я побежал на следующий самолет, закрывайте двери, обесточитесь, трап мы сами потом отгоним.

– Бывай! Удачи!

Капитан и второй пилот появились из грузового отсека уже одетыми вполне прилично для членов экипажей: темно-синие брюки, белые рубашки с погонами, аккуратно завязанные синие галстуки в мелкую белую полоску, сияющие черные ботинки. В руках – по небольшому чемоданчику на колесах.

– Готовы? – спросил Львович.

– Да, командир, – отозвался Саша. Они с инженером переодеваться не стали.

Глава 2. Срочная доставка

.

Закрыв и обесточив самолет, все четверо сели в автобус и неспешно потащились в пассажирский терминал. Пограничные и таможенные формальности прошли быстро – для экипажей в терминале была устроена отдельная кабинка пограничного контроля. Уже через пять минут они вышли в шумный зал прилета, где толпились встречающие и пассажиры всех рас и возрастов.

– Дурдом на выезде, – процедил Батя, раздвигая толпу разноцветных людей, как ледокол. Остальные шли за ним в кильватере, катя за собой свои небольшие чемоданы с нехитрыми пожитками. Много ли надо странникам? Белье, пижама да зубная щетка, для эстетов – еще бритва и книга.

Давешний автобус ждал их прямо у выхода. Они закинули чемоданы прямо в салон, расселись, – и водитель, худенький малазиец, сразу отъехал от терминала. За окном потянулись пальмы, колыхавшиеся в черном небе, зярко освещенные огнем фонарей дороги, неоновые рекламы: обычный пейзаж любого города, с небольшими вариациями много лет повторявшийся для них в разных концах планеты.

В отеле тоже все прошло сравнительно быстро: девочка-дежурная, приветливо улыбаясь, вбила данные всех четверых в компьютер и выдала карточки-ключи от номеров.

– Ну, джентльмены, какие планы? – спросил Саша.

– Я плясать, – зевнул Миша, в уголках глаз которого за неделю полетов уже залегли морщинки от недосыпа. – Тут как раз пара клубов недалеко.

– А я в музей, – подхватил Эдик. – Бивень мамонта посмотрю.

– Ясно, – ухмыльнулся Львович. – Встретимся тут в шесть тридцать зулу. Чтоб все как стеклышко. Саша, с тебя транспорт.

– Заказан уже.

– Все. Всем спасибо за полет, и хорошего отдыха.

– Доброй ночи.

Экипаж разбрелся по номерам, оформленным в приятных кофейных тонах. Закрыв за собой дверь на цепочку, Саша с наслаждением сбросил пыльный комбинезон и долго балдел под теплыми струями душа. Потом дополз до кровати, рухнул в нее, напоследок быстренько проверил электронную почту с телефона и отправил в центр управления полетами в Москве несколько сообщений. И незаметно провалился в сон.