Страница 61 из 96
— Она открыла для себя ветвь силы, — немного смущённо ответила Киса. Девушка в раздумьи поджала губы и приподняла брови. — Но сока древа души на две ветви не хватит. У ветви травороста многие листья засохнут и не будут недоступны к чарам.
— Ясно, что ничего не ясно, — пробурчал я, а потом подчерпнул в котле ложкой картофелину, подул и откусил. — Уха готова.
Пока разливал очень вкусно пахнущую похлёбку по чашкам, девушки обменялись какими-то книжками. Рина сразу открыла на первой странице и бегло пробежалась взглядом по картинкам и эльфийским символам. В свете костра в её глазах плясали оранжевые искры, а полумрак сглаживал различия между человеком и эльфом. Лишь длинные уши и непривычная причёска выдавала в ней нелюдя. Красивой самки горделивых нелюдей.
Рина поймала мой взгляд, и я поспешил сделать вид, что занят исключительно ужином.
— Чёрный бородинский, — произнёс я, доставая из сумки завёрнутый в полотенце большой кусок. — Или эльфы не едят хлеб?
— Едят. Я люблю сладкие булки с вареньем, — ответила Рина, оторвавшись от книги. Вообще-то, думал, что это младшая начнёт клянчить вкусняшку, ан нет, старшая ожила немного и подключилась к беседе.
— А я — с маком, — вслед сестре добавила Киса.
— Ну, извините. Есть только сухари из белого хлеба и чёрный, — развёл я руками.
— Вань-Вань, когда оружию учить будешь? — задала новый вопрос Рина.
Я сел на мешок, вытянув ноги к костру, зачерпнул горючей ухи, подул на ложку и попробовал похлёбку.
— А не чё так. Вкусная рыбина. Жирная, наваристая. Надо будет у знатоков поинтересоваться, чтоб за вид.
Не спешил я с ответом про оружие. Сейчас не до чистки и смазки. Не до отливки пуль. Этим придётся самому заниматься. Сейчас нужно научить девушек просто выстрелить в сторону врага.
— Можно, я взяла ружьё? — пока размышлял, спросила Рина, потянувшись к арсеналу и взяв подарок Гаечки.
— Это что за вежливая форма ставить перед фактом? — съехидничал я. — Спросить сперва нельзя?
— А ты мой бластер тоже без спроса взял. И даже вежливо не сказал, — вставила словесную шпильку Киса, вступившись за сестру.
Я почесал нос и удручённо вздохнул. Что называется, уели. Даже возразить особо нечего. Ну, раз взяла, значит, взяла.
— Это ружьё револьверного типа. Тридцать второй калибр.
— А твой?
— Двенадцатый.
— Значит, у меня пуля больше? — озадаченно спросила Рина, а я ухмыльнулся и принялся объяснять прописную истину.
— Нет. Это очень старая мера патронов. Тогда брали фунт свинца и отливали из него круглые пули. Калибр означал, сколько пуль отлито. Чем больше пуль, тем они сами меньше, ведь фунт свинца делился на них поровну. Вот смотри.
Я достал из своего патронташа патрон и взял патрон из снаряжения, отданного Гайкой, а затем приложил патроны один к другому.
— Видишь, они отличаются. Мой больше и мощнее. Ты не удержишь моё ружьё при выстреле.
Рина кивнула, насупилась и приподняла ружьё, а затем заглянула в дуло.
— Стой, дура! — закричал я и отвёл ствол немого в сторону.
— Ты зачем кричишь? — сразу возмутилась Рина.
Я скрипнул зубами и ответил:
— Понимаю, что у тебя очень красивый и богатый внутренний мир, но не горю желанием увидеть его своим глазам, да ещё и разбрызнутым по поляне. Знаешь, сколько людей погибло, делая так?
Рина смущённо потупила взор. Я же выпустил из рук ствол и произнёс:
— Просто направь на врага и нажми спусковой крючок. Он без предохранителя. Тренироваться по мишени некогда — патроны не бесконечные, да и денег стоят.
— Вань-Вань, — перевела эльфийка тему разговора, — а кто ночью будет сторожить? Вдруг звери появятся?
— Гнедыш, — пробурчал я.
— Он же конь! — возмутилась девушка.
— Вот именно. Во-первых, у него очень чуткий слух и нюх. Во-вторых, кони от природы сторожат свой табун. В-третьих, тоже хочет жить. В-четвёртых, Гнедыш приучен к этому.
— Страшно, — поёжилась Киса.
— Я под подушку положу ружьё и пистолеты, — успокоил я девушек. — И стрелять умею на звук.
Воцарилась тишина, в которой мы молча доели уху.
Утром котелок и чашки помою. Сейчас уже не до этого.
После еды каждый занялся своим делом: Рина села за книжку, водя перед собой руками, отчего в ночной пустоте в воздухе возникали тонкие линии и призрачные фигуры; Киса села с ней рядом и стала что-то подсказывать на эльфийском. У обеих лица увлечённые и сосредоточенные. И сдаётся мне, книжка называлась «колдовство для длинноухих чайников».
Я поставил на огонь котелок с водой, чтоб умыться. А пока грелось, достал руку робота и принялся внимательно разглядывать. Рука как рука. Даже кости не удивился, а вот провода заинтересовали.
Чтоб рассмотреть получше, вынул ножик, разрезал им кожу и принялся поддевать проводки. От жгута с жилами отходили белые проводки с непривычной штрихованной маркировкой и цветными отметками и крепились к полупрозрачным, как кисель, но упругим мышцам, спрятанным в нечто похожее на тонкую пластиковую плёнку. Крепились там, где у человека сухожилие. Вроде ничего сложного. С одного края один провод, с другого — другой. Плюс и минус.
Я отложил руку и сходил за небольшим аккумулятором, с которым проверял проводку в домах. Прицепил проводки со штырьками и стал аккуратно тыкать в концы, я бы сказал, что это нервы у робота. И если не совсем дурак, то плюс у них общий, а минусовые идут порознь.
У руки дёрнулся и сжался безымянный палец. Я улыбнулся. Не совсем дурак. Конечно, в мозгах у робота я не разберусь, так наверняка сложнее, чем просто кабель питания на мышцу.
Довольный тем, что не дурак, и совладал с одной из загадок древних, отложил находку и снял с огня закипевший котелок с водой.
— Оставишь, — попросила Рина.
— Новую вскипячу, — улыбнулся я и пошёл умываться. Достал ведро и разбавил кипяток холодной. Немного пахло речной тиной, но придётся терпеть. Колодца или родника рядом не было.
Наскоро умылся, побрился, а потом подумал и достал из сумки очень дорогой и редкий одеколон. Обычно я им пользовался, когда в гильдию ходил или по девкам, но здесь целых две эльфийки, так что не грех и потратить капельку.
В небе засияли звёзды. Трещали запоздалые осенние кузнечики и лягушки. Пищали летучие мыши. Где-то ухал филин. Сопели и изредка фыркали недовольные мошкарой кони.
— Утро вечера мудренее, — произнёс я старую как мир поговорку, кинул под фургон подстилку и одеяло. Конечно же, подложил под колёса корягу, чтоб не покатилась нечаянно.