Коррупционер

Глава 12

Глава двенадцатая. Опасные встречи.

Интерлюдия.

— Марина Николаевна, вы, когда закрываетесь?

Марина выглянула из киоска- с неба падал мокрый снег. Мимо гостеприимно распахнутых дверей киосков, плотно установленных по Станционному Бродвею, высоко подняв воротники и не глядя по сторонам, торопливо бежали редкие прохожие. Похоже, день прошел впустую. Смурная погода стояла вторые сутки. Весна, подразнив несколькими солнечными днями одуревших от зимы жителей Города, казалось, сделала всем ручкой и удалилась до самой осени. Нормальной торговли не было, а в конце недели подходил срок уплаты аренды. Хозяин частного предприятия «Дружба», которому принадлежали все киоски в округе, Гасанов Махмед- оглы, был мужчина серьезный, и пустых разговоров, как-то: «Денег нет», «Завтра рассчитаемся», очень не любил. А в кошелек Марины, после снятия кассы, легла совсем тоненькая стопочка денежных знаков. Оставалась надежда на переменчивую погоду, горячие ветры из Средней Азии, или другие чудесные вещи, в которые очень хотелось верить. Марина убрала товар с витрины, погасила свет и опечатав двери киоска, с улыбкой кивнула уважительно попрощавшемуся с ней казаку. Слава богу, уже, как месяц, не требовалось вывозить каждый вечер и завозить по утрам тюки с товаром. Союз Сибирских казаков, за вменяемую плату, взял под охрану торговые точки господина Гасанова, и пока, случаев взлома не было. Капитализм, улыбаясь своим ласковым и человеческим лицом, предлагал все новые и новые услуги изголодавшимся по европейскому сервису гражданам, только успевай раскрывать кошелек. Помахав рукой девчонкам из соседних киосков, Марина подняла куцый норковый воротник пальто и, из уважаемой хозяйки торгового предприятия, превратилась в безликую прохожую, спешащую по мокрым зябким улицам к теплу родного очага. Еще полгода назад Марина трудилась старшим продавцом в фирменном магазине «Южанка», продавая платья одноименного трикотажного предприятия местным жительницам. И все бы устраивало Марину, но вот денег молодой женщине отчаянно не хватало. Муж, теперь уже бывший, выпускник Городского речного училища, несколько лет назад завербовался в Дальневосточное пароходство, так как местная река покорителей водных просторов большими заработками не баловала. Муж приезжал несколько раз в год, привозил деньги, потом стал приезжать реже, ну а потом, в очередной приезд, смущенно смотря в сторону, сказал, что им надо развестись. На Дальнем Востоке он встретил женщину, вдову, с двумя детьми, которых он собирается усыновить в связи с женитьбой на их матери. Марина поплакала, но развод дала. От бывшего мужа осталась однокомнатная квартирка в девятиэтажной "брежневке" в центральной части Города, и алименты на дочь, которые, через шесть месяцев после развода, кардинально сократились, наверное, в связи с усыновлением дальневосточных сирот. Марина погоревала, но потом, школьная подруга пригласила ее на свой День рождения, где, среди гостей, Марина увидела знакомое лицо. Еще один ее одноклассник, Тимофей, ее первая любовь. Молодой человек, с которым она начала встречаться после школы, и даже на втором курсе техникума у них «было». Но потом Тимофей ушел в армию. Несколько месяцев молодые люди писали друг другу исполненные юного жара письма, но, со временем, конверты стали приходить и отправляться все реже и реже. Марина вышла замуж, Тимофей, по словам их общих знакомых, тоже был не один. Весь вечер они проболтали, а потом мужчина предложил проводить ее до дома. Нет, никакой пошлой банальщины не было. Тимофей просто предложил ей вместе работать. Он работал проводником поезда дальнего следования «Город- Батуми». В южном субтропике у него появились полезные знакомства, и, узнав, что Марина работает продавцом женской одежды, бывший возлюбленный предложил ей открыть на себя торговую точку, беря на себя обеспечение оной точки товаром. Марина подумала пару дней, и написала заявление об увольнении. Три месяца у них все шло хорошо. Яркие, необычные наряды от кавказских «цеховиков» (ой, простите — кооператоров), находили горячий отклик у внешне суровых, но в душе трепетных, сибирских дам. Марине нравилась ее работа. Она умела разговаривать с людьми, с полуслова понимать, чего хочет клиентка, и из горы разноцветного товара, безошибочно выдернуть вещь подходящего размера и фасона. Поэтому, молодая женщина была довольна жизнью и смело смотрела в будущее. Изрядно продрогнув, Марина быстрым шагом вошла в свой подъезд и вызвала лифт. Выйдя из лифта, Марина привычно толкнула дверь самодельной загородки, которые как грибы стали появляться в подъездах Городских домов, отделяя еще по парочке дефицитных метров от общей лестничной площадки. Надо было торопиться, минут через сорок мама Марины приведет из садика дочь. За это время хотелось принять душ, а потом уже, спокойно, заниматься с ребенком. Ориентируясь на свет из подъезда, пока не захлопнулась дверь перегородки, Марина ловко вставила и повернула ключ в замочной скважине квартирной двери. Вдруг свет потемнел, кто-то больно схватил молодую женщину сзади за шею, и натянув ей на лицо, Маринину же, вязаную шапку, сильно согнув головой вперед, затащил в квартиру. Марина хотела закричать, но от страха и неудобной позы ее горло охватил какой-то спазм. Человек, сжимающий ее шею, на мгновение остановился, а потом потащил Марину дальше, так, что через секунду она оказалась лежащей животом на краю чугунной ванны. По дороге кто-то вырвал из ее руки сумочку. Из крана с шумом хлынула вода, и холодные брызги стали попадать на лицо и руки женщины, которыми она была вынуждена опереться о поцарапанное от времени дно ванны.

— Молчи, сучка если жить хочешь — зловещий шепот ожег ухо: — Когда твои родственники появятся?

Марина сглотнула, но смогла выдавить из себя:

— Сейчас муж с ребенком придет…

Через несколько секунд перед ее лицом появилась мужская рука с зажатыми рублями, наверное, из сумочки Марины:

— Где остальные деньги?

— Это все, торговли нет…

— Врешь, сука! — острый край купюр больно ударил по векам девушки, от боли слезы хлынули из глаз.

— Где деньги, золото?

— В серванте, в вазочке и шкатулке!

Раздались удаляющиеся торопливые шаги, чтобы через минуту вернуться:

— Это что все? Одно кольцо и сто рублей? Ты за кого нас здесь держишь, тварь!

— У меня больше нет, правда! — от страха голос превратился в писк.

— Вайс, она не понимает, объясни!