Терпкий аромат полыни

Вечером она съела большой кусок мясного пудинга с цветной капустой, а потом еще тушеного ревеня с заварным кремом и быстро заснула.

Наутро Эмили бросилась в уборную, где ее стошнило. Это подтвердило подозрения. Она мало что знала о детях, но слышала, как знакомые замужние дамы жалуются на утреннюю тошноту, а к полудню приходят в себя.

Она поняла, что должна знать правду, но не могла бросить работу на других. Всю неделю она делала свою часть, а в пятницу их отпустили пораньше. Фермер был ими доволен и сказал, что отвезет всех в Тависток, чтобы они могли сходить за покупками или выпить чаю в кафе. Женщины обрадовались, хотя, к сожалению, в Тавистоке не было кинотеатра, и все предпочли бы поехать в Плимут.

Оказавшись в городке, они разделились. Кто-то отправился в галантерейную лавку за носовыми платками, а кто-то — к аптекарю за ароматным мылом.

— Ты куда это? — спросила Алиса у Эмили, когда та попыталась ускользнуть. — Я с тобой.

— Я хотела зайти в книжный магазин. Мне нечего читать.

— И когда ты собралась читать, скажи на милость?

— Впереди суббота и воскресенье, а мне нечем заняться.

— Тогда посмотрю, что поделывают Дейзи и Руби, — решила Алиса. — В книжную лавку ты меня не заманишь.

Алиса побежала за остальными, а Эмили завернула за угол, где висела латунная табличка с надписью «Доктор Д. М. Пэкер». За дверью оказалась пустая приемная. Нервная женщина — вероятно, жена врача — с удивлением посмотрела на нее.

— Как вы сюда попали?

— Дверь была открыта. Разве это не приемная?

— Да, но доктор сегодня принимает с шести.

— Он на вызовах? — Эмили пала духом.

— Он только что вернулся с утренних вызовов и теперь обедает. Можете записаться и подойти попозже.

— Не могу. — Эмили чуть не расплакалась. — Я из Женской земледельческой армии, и нас всех увезут отсюда через час. Я просто надеялась… — Голос у нее дрогнул.

Лицо женщины смягчилось:

— Я посмотрю, может ли он уделить вам минутку, если проблема не слишком сложная. Мы очень вам благодарны за то, что выделаете. Без вас окрестные фермеры не справились бы. Подождите немного.

Эмили ждала. Потом открылась дверь, и женщина сказала:

— Доктор вас примет, дорогая. Проходите.

Врач казался таким же беспокойным, как и его жена. Ему было лет шестьдесят, и выглядел он совсем усталым. Эмили стало стыдно.

— Простите, что я оторвала вас от обеда.

— Я уже поел. Вы отвлекли меня от послеобеденной трубки. — Он выдавил улыбку. — Хотя мне в любом случае стоит быть экономнее. Табак теперь достать сложно. Что с вами случилось?

— Как быстро можно понять, что ты беременна? — У Эмили горели щеки.

— Вы считаете, что вы в положении? Сказать наверняка нельзя, пока не слышно сердцебиение, но на сроке шесть недель уже можно кое-что определить. Как вы думаете, сколько прошло времени?

— Около шести недель.

— Хорошо. Тогда снимайте жакет и ложитесь на стол, я вас обследую.

Эмили, ежась от неловкости, разделась. Врач внимательно осмотрел ее, отчего она смутилась еще больше.

— Какие-то симптомы? Тошнота, рвота, головокружение?

— Все вышеперечисленное, — призналась она.

— Чувствительность груди повысилась?

Эмили прижала руку к груди и удивилась:

— Вы правы.

— И грудь стала больше, чем обычно.

— Пожалуй.

Он улыбнулся и стал выглядеть намного моложе.

— Тогда, моя дорогая, все ясно.

Он посмотрел на ее руку — она все еще носила кольцо, подаренное Робби.

— Ваш муж служит за границей? Полагаю, он приезжал в отпуск.

— Он погиб, — еле слышно ответила Эмили. — Он служил в Королевских военно-воздушных силах. Пилотом. Его аэроплан упал.

— Примите мои соболезнования. Значит, ваше дело позаботиться о том, чтобы его малыш родился здоровым.

Эмили кивнула, не в силах говорить. Ребенок не будет носить фамилию Робби. Но теперь она хотя бы знала правду. Оставалось только решить, что делать дальше.

Выйдя на улицу, она увидела Алису. Та помахала ей.

— И где ты была? Я зашла в книжную лавку, но там тебя не видали.

— Просто гуляла.

— Ты что-то скрываешь? — Алиса нахмурилась. — Ведешь себя странно. Я, конечно, догадываюсь, что ты все еще переживаешь из-за своего жениха. Я понимаю, чтобы успокоиться, должно пройти время. Я долго не могла думать про Билла без боли в сердце. Так что я представляю, что ты чувствуешь.

— Ты не все знаешь, Алиса. — Эмили сделала глубокий вдох. — Я только что была у врача. У меня будет ребенок.

— А, — кивнула Алиса, — я так и думала. Тебя рвало утром. Так себе новость.

Эмили рассмеялась, услышав ее вердикт.

— Это не просто «так себе», Алиса. Ничего хуже случиться не могло. Я не представляю, что делать дальше.

— Возвращаться к родне, само собой.

— Ты не знаешь моих родителей. — Эмили встряхнула головой. — Отец сказал, что если я не послушаюсь его и останусь работать на поле, он больше не пустит меня домой.

— А я все равно попробовала бы. Не верю я, что хоть какой-то родитель бросит своего ребенка в такой беде. — Тут она подняла палец. — Скажи им, что вы с Робби тайно обвенчались. Они все равно не обрадуются, зато будет приличнее.

— Я не могу им врать!

— Так будет проще. Говори всем, что вы были женаты. Зови себя миссис Робби Керр. Столько мужчин погибло, что всем уже все равно.

— Не знаю, — прикусила губу Эмили, — с моего отца станется поехать в Сомерсет-хаус и потребовать свидетельство.

— Или смириться с твоими словами, потому что так респектабельнее. Ты остальным скажешь?

— Не могу. Особенно мисс Фостер-Блейк. Она будет меня презирать. И ты меня не выдавай, пожалуйста.

— Но кто угодно может сложить два и два и понять, в чем дело. Тебя рвет по утрам, и ты в обмороки падаешь.

— Может быть. Но нам, наверное, осталось недолго. Я продержусь, пока нас не отпустят на зиму, а потом решу, что делать.

— Мисс Фостер-Блейк сказала, что, когда мы закончим посадки, у нас будут выходные. Съезди домой, посмотри, что да как. Обрадуются тебе или нет. Я уверена, что единственную дочь примут с радостью.

— Хорошо бы так и было.

Алиса взяла Эмили под руку.

— А если нет, мы все равно с тобой.

Эмили кивнула, смаргивая слезы. До недавнего времени она не позволяла себе плакать. Теперь же слезы то и дело наворачивались на глаза.

ГЛАВА XXI

Осень наступила быстро. Листья стали желтыми, потом бурыми, а после закружились на ветру. К счастью, поля были уже вспаханы и все озимые посеяны.

— Молодцы, — похвалила мисс Фостер-Блейк, — можете гордиться тем, что сделали для фермеров и для Англии. Думаю, скоро нам разрешат отправить вас по домам, хотя бы на зиму. А если повезет, до весны война кончится, и мы все вернемся к нормальной жизни.

Старый автобус отвез на станцию тех, кто ехал домой. Алиса и Дейзи задержались, как и некоторые другие девушки, которые еще не решили, что делать дальше. Руби плакала при мысли о том, что ей придется вернуться к родителям. Эмили паниковала. Она до сих пор не решила, стоит ли ей возвращаться домой. Как она скажет родителям правду? Что они ответят? Она не представляла…

В Торки она вышла из поезда и села на автобус до ближайшей деревни. День был серым, промозглым, и ветер толкал ее в спину, когда она шла к дому. Пройдя мимо госпиталя для выздоравливающих, она услышала мужские голоса и смех. Заглянула в ворота. Пациенты устроили импровизированный футбольный матч. У одного голова была обмотана бинтами, второй играл с гипсом на руке, но им было весело. Пока она смотрела на посыпанную гравием дорожку, кто-то двинулся в ее сторону. Рыжеволосый парень на костылях. В ней всколыхнулась абсурдная надежда. Он не умер, а просто тяжело ранен. Эмили хотела окликнуть его по имени, но тут разглядела незнакомое лицо.

Она заставила себя пройти мимо, толкнула створку родительского дома и пошла по идеально разровненной дорожке. Из-за дома вышел старый Джош с тачкой.