Ловушка для «мальчика»

Я никогда не думал, что могу так завести вполне взрослого мужчину. Он далеко не прыщавый подросток и, тем более, не милая девочка. Ощущение напряжённого опасного хищника под пальцами. Моя власть над распростёртым телом почти осязаема. Вот всегда считал девчонок, которые возбуждают и потом обламывают, дрянями. Нельзя так грубо с мужским естеством поступать. Но я же не девчонка и вполне могу поступить жёстче. Мои пальцы освобождают этого самца от джинсов. Он даже услужливо помог мне, вильнув бёдрами, и поднял ноги, тем самым помогая их снять с себя. То что надо. Я быстро учусь, особенно когда учителя такие, как этот. Мужчина гулко сглотнул, когда мои пальцы скользнули к затвердевшему стволу, пережимая у основания, зашипел и снова призывно повёл бедрами, кажется, зарычал. Или это у него стоном зовётся?

Спокойно встаю, потянувшись всем телом и игнорируя подрагивающую в ожидании дубину, натягиваю джинсы, щёлкаю пряжкой ремня. Пижон не может скрыть удивления, дёргает прикованными руками, прищуривает вмиг почерневшие глаза и снова начинает рваться.

– Ты куда собрался? – вот это голос! Я даже обернулся у двери. На меня обрушилось всё его бешенство. Он что, пытается оторвать наручники? Фига себе!

Пожимаю плечами, открываю дверь и тихонько прикрываю за собой. Слышу рычание… и тишина… Комната звуконепроницаемая. Спускаюсь по лестнице в пустой зал. Внизу обслуживающий персонал и ещё пара из охраны придурка. Увидев меня, они подозрительно встали.

«Главное – не кипишить», – решил я, направляясь прямиком к амбалам, сверкая голым торсом.

Прикид что надо: закрученные джинсы, почти сползшие с бедер, перетянутые ремнём и обнаженная красота торса. Подмигиваю официантке и пальцами поигрываю магнитным ключом от комнаты с пленённым зверем. Вкладываю ключ в ладонь офигевшего охранника.

– Через час откроешь, – и, как ни в чём не бывало, сваливаю через парадный.

Оказавшись на улице, со всех ног сигаю в подворотню и замираю. Отлично! Эти тормоза вылетают следом, начинают носиться по улице, меня не видно, зато я прямо в первых рядах. Матерятся, один с ключом побежал, видимо, хозяина открывать, а я стою, с ноги на ногу переминаюсь, асфальт ледяной, ещё снег толком не сошёл, а я голышом тут проветриваюсь. Мимо идёт девушка, кутаясь в пуховик. Изумлённо окидывает взглядом полуголого меня. Ну, здесь я в своей стихии, улыбаюсь и мурлыкаю.

– Чай, кофе? Можно позвонить?

Она тут же растаяла. Краснея, протягивает телефон. Я привлекаю её к себе, меня окутывает тепло, вдыхаю этот аромат, запах женщины. Звоню Федьке.

– Фёд, у тебя пять минут. Одежду мне привези, адрес пиши и не светись.

Друг всё понимает, он вообще никогда вопросов не задаёт, носом провожу по гладкой щёчке девушки и заглядываю в глаза.

– Твой адрес, красотка? – диктую другу и, прижимая к себе разомлевшую девчонку, как ни в чем не бывало ловлю такси, и мы отчаливаем с места моего «падения».

Приняв душ и поев у новой знакомой, я жарко отблагодарил свою спасительницу раза три. Хм, тяжко пришлось, но, лежа в её объятьях, я спокойно уснул, отогнав мысли о недавнем приключении. В этот клуб больше ни ногой.

9.

Через неделю я благополучно отбыл в Россию и там от рыдающей сестры узнал о полном крахе. Отца подставили и разорили фирму, удалось спасти крохи. Он пытался что-то предпринять, влез в долги. Меня отправили обратно в Англию отец слышать не хотел, что можно и в Москве успешно учится. Я уехал и второй год не вылезал из учёбы. Хотелось оправдать надежды отца и стать для него незаменимым помощником. Через год, возвращаясь домой, отец не справился с управлением и разбился насмерть: автокатастрофа. Я заканчивал год и не сразу узнал о трагедии. Лера мне ничего не сказала. До сих пор я не простил её это самоуправство, мы сильно разругались тогда, и я снова уехал. А потом, спустя полгода, она позвонила, и мы поговорили. Ясное дело, оставаться за границей я не стал, да и Лера просила вернуться. Дела были совсем плохи. Сестра продала всё, что мы имели на тот момент, чтобы оплачивать мою учёбу в престижном месте, как хотел отец. Я злился: ведь мог закончить учёбу и в России.

Меня вернули домой, из золотого мальчика я превратился в среднестатистического. Об институте я не помышлял, но Лера, стиснув зубы, убедила меня учиться: протянем. Я работал где придётся, мы почти выкарабкались. Лера настаивала на переводе в Москву, и сама сорвалась туда. Мы переехали, продав наш дом и купив квартирку в Москве. Про долги ни слова. Я спрашивал, настаивал. Она улыбалась, гладила меня по голове со словами: «Всё отлично, мой хороший, у нас нет долгов, учись, Тёмушка».

Откуда вдруг это? Нас продали? Кто? Кому? Как такое возможно? Зачем моя сестра отсасывала этому ублюдку? Какой офис, что значит «птенчик»? Это у психа прикол такой? Это он мне сейчас проделки трёхлетней давности припоминать будет? Вообще-то, я был прав в тот момент и нисколько не раскаиваюсь. А главное, Лерка, моя сестра, наркоманка?!

Схватив сестру за плечи, я выволок её из туалета в подсобку. Да, вот теперь я по клубам не хожу, я там работаю официантом и учусь. Бывший мажор. Я вообще не жалею: проще как-то стало. С деньгами напряг, зато друзья только лучшие остались. Значит, не так я плох, раз не скулю. Человек вообще ко всему привыкает. Живём в хрущёвке, обхожусь старыми шмотками. Так все живут, это временно, отучусь и встану на ноги.

И вдруг, глядя на Леру, неприятно защемило сердце. Только не она, прошу, господи, только не её. Как я не видел? Слишком занят работой, учёбой, друзьями. Сестра жила с каким-то парнем, потом с другим или одним и тем же, просто уходила от него. Я не вникал, всё же хорошо, все живы… а живы ли?

– Рассказывай, – требую я, какие могут быть шутки – проза жизни.

Сигарета в тонких пальцах Леры дрожит мелкой дрожью, синяки под глазами, бледная, какая-то серая кожа на лице. Я сейчас будто впервые вижу свою старшую сестру. Когда она стала такой? Как я, мудак, не заметил? Мужчина, нахрен. Глава в семье, ага, прав урод, птенчик я, а не мужчина, уёбок, блин.

10.

– Фирма Алекса появилась лет десять назад. Его отец и наш были конкурентами, ничего так, не враги, и то хорошо. Алекс ещё учился, когда мы встретились. Он учился в Оксфорде, Тём, выпускник… Ему пророчили успешное будущее, и я упросила отца познакомить нас. Я влюбилась, как только его увидела. Дрожала, как малолетка, он такой… ты не представляешь. Алекс всегда казался старше, умнее, что ли. Настоящий мужчина… у меня снесло крышу. Он мне сразу сказал, что любит кого-то… что я – это прихоть… мне было больно.

– Уёбок, – согласился я.

Как можно любить, а трахаться с другими? Нет, я не ангел, но знаю точно: если влюблюсь, мне никто не будет нужен. Даже сейчас, встречаясь с девушками, я не ходил на сторону, ну, повстречались, разбежались, встретил новую. А здесь… он же жил с ней, и как? Одну трахал, другую любил? У него это что, не пересекается? Он точно больной. Ну про себя молчу, с парнями точно ничего серьёзного быть не может. Мне же он тогда тоже лапшу на уши вешал. Зачем? Я вообще без претензий, еле ноги унёс. Имя я не знал, да мне и не надо, это единственный раз, когда я с парнем был, к тому же ещё надо разобраться, чьё это было желание.

– Мы встречались. У меня появилась надежда, что он влюбится в меня, я старалась, Тём, я так хотела этого. Наши отцы лелеяли надежду поженить нас и объединить фирмы, я так мечтала об этом. Он всегда возвращался ко мне, Тём, у нас был крышесносный секс и всё. Секс с ним… я растворилась в нём. Моё тело слушалось его беспрекословно. Мы трахались и с ним я узнала, что такое по-настоящему горячий самец. Пока однажды он не позвонил и не сказал, что всё кончено. Мои планы на свадьбу рухнули. Было больно, я выла, а перед отцом надо было играть, что всё прекрасно, что расстаться решила я, а не он. О да, Дробов благородно позволил мне разыграть эту карту, иначе я бы не вынесла. Брошенка.