Лекарство от боли

Если бы она могла, Мелита уничтожила бы все, что создавала ее мать. Отношения у них были сложные, а трагическая гибель, произошедшая столь внезапно, отрезала любые возможности к примирению. Мелита хотела уничтожить Обитель, даже отдала приказ, но прежде захотела посетить неведомый дворец, а приехав, изменила решение.

Один из ее придворных писал, что императрица бродила меж строений, рассматривала мозаику на стенах, статуи, природу, сохраненную во всей ее дикой красоте, и молчала. Она не проронила ни слова за время осмотра, а затем вернулась на корабль, отменила приказ и больше никогда не возвращалась на остров.

О дворце снова забыли. Вскоре умер и Сотирис. История пошла на новый виток. Вплоть до еще одного случайного открытия. Один из купцов перевозил свои товары с материка на материк, попал в шторм, уничтоживший корабль, но выжил вместе с несколькими членами команды, и оказался здесь. На острове. В пустом, необитаемом дворце, окруженном плодоносящими деревьями и фонтами с питьевой водой. Моряки провели в Обители почти год, пока их не забрал очередной купеческий корабль.

Они выжили, но разум их повредился. Бурей или перенесенным испытаниями. Они рассказывали о чудовище, что обитает в глубинах острова, которое нельзя тревожить. Жаловались на голоса, которые слышали по ночам. Одни описывали смех, другие — крики ужаса и боли. И все умоляли доставить их в Храм, что и сделали.

История оказалась столь скандальной, что дошла до Верховной жрицы, которая обратилась к императрице с просьбой навестить заброшенный остров и осмотреть его. Дозволение было получено, и новый корабль отправился к Обители. Осмотр проводили несколько жриц. Они прожили на острове неделю, а затем еще одну, и в итоге, не обнаружив ничего зловещего, предложили императрице передать Дворец, считавшийся проклятым, Храму. Спустя некоторое время, торг и уступки с обеих сторон, договоренность была достигнута, и Обитель приняла первых сестер.

Мужчины не оставались на острове. Они лишь сопровождали прибывающих сестер, обеспечивая охрану. Корабли оставались на якоре, команды, среди которых моровым поветрием разлетелась история купца, не стремились попасть на берег. А жрицы обретали здесь такой желанный покой и умиротворение…

Филис вошла в жилую часть, где ее встретил робот-уборщик, сразу же направившийся навстречу.

— Добро пожаловать в Обитель, сестра моя, — морщинистое лицо матери настоятельницы на голограмме растянулось в улыбке. — Я рада приветствовать тебя в нашем общем доме. Отдыхай. Завтра я жду тебя после завтрака на западной террасе. Робот проводит тебя к твоей комнате. Пусть время, проведенное здесь, не станет напрасным.

Сообщение оказалось привычно коротким. Жрица невольно кивнула в ответ и перевела взгляд на робота.

— Проводишь меня?

Тот ответил зеленым огоньком и направился к лестнице, легко переполз на стену, минуя ступени, и подстроился под ее шаг.

Жилые комнаты располагались на втором этаже, на первом — общая столовая и кухня, где готовил не только искусственный интеллект при помощи подвластных ему технологий, но и любая гостья Обители. Кладовые всегда были заполнены продуктами, да и других запасов на острове хватило бы, чтобы пережить любую осаду или изоляцию. К счастью, жрицы никогда еще не оказывались в подобной ситуации, но… Времена бывают разные.

Комната оказалась такой же, как ив прошлый раз, а может быть, той же самой. Филис не посещала других жриц и не знала, чем отличаются их покои. Кажется, изначально это строение предназначалось для слуг, и комнатки были еще меньше, но затем, их объединили, переделали, оснастили современными технологиями, сделав вполне уютными и комфортными.

Тонкие занавеси колыхнулись, стоило перетупить порог. Распахнутое окно-дверь выходило на общий балкон, тянущийся вдоль всего этажа. Кроме кровати и узкого шкафа, здесь находился круглый столик и пара изящных кресел. Ни терминала, ни монитора, лишь аккуратная стопка бумаги и карандаши. Чтобы достигнуть истинного уединения в Обители не пользовались личными средствами связи. Лишь роботы, передающие просьбы, и связь с внешним миром через мать настоятельницу. В первый раз — сложно, теперь — облегчение.

Наверное нигде и никогда Филис не чувствовала себя настолько в безопасности, как на этом острове. Необъяснимое ощущение возвращения домой, в крепкие, надежные объятия, всегда готовые принять и защитить, нахлынуло столь внезапно, что в горле встал ком. Жрица сглотнула его и смахнула выступившие на глазах слезы. Дошла до кровати, каждой клеточкой тела ощущая опустошение и усталость, рухнула на мягкое покрывало, сгребла ткань руками и завернулась в нее, вдыхая родной и знакомый запах — герани и олеандров.

Дрожь прошла по телу, рождаясь где-то в самой глубине. Грубая, тяжелая судорога прошила от пяток до макушки, заставив сжаться, стиснуть зубы, застыть мышцы. Следующая уже прошла легче. На лбу выступил пот, и Филис закусила покрывало, чтобы не стереть зубы. Ее отпускало медленно. Судороги накатывали снова и снова. Затихающими волнами моря, засыпающего в ночи.

Постепенно они стали мелкими. Охватывающими лишь руку или ногу. Спину. Плечи. Уже не страшно. И не больно. Лишь легкая дрожь, с которой можно справиться. Главное — тишина. Спокойствие, которое пронизывает это место. Они исцелят. Постепенно, как и всегда. Дадут силы и время, чтобы пережить кризис, а затем возродиться. Снова…

Глава 64

Он покинул линкор одним из последних. Когда буря уже пошла на спад, а хлесткий дождь сменился легкой моросью. Сумка с вещами слегка оттягивала правое плечо, ботинки на толстой подошве легко ступали по лужам. Завтра только они и останутся напоминанием о сегодняшней непогоде. В столице погода менялась быстро. И порывами.

Защитная куртка с капюшоном и светоотражающими вставками — живое воспоминание о форме — позволяла пройтись пешком, не замечая непогоды. И Байон шел. Коротким взмахом руки отказался от предложения подвезти, озвученного кем-то из экипажа, подтвердил получение утвержденной отставки, пришедшее от главнокомандующего. К нему прилагался перечень льгот и пособий, которыми он мог воспользоваться, но время для них придет позже. Сейчас хотелось просто идти. И дождь был хорошим спутником…

Бывший капитан вышел на проспект и огляделся. До императорского дворца отсюда всего полчаса. Не так уж и много. Но по пути — Центральная площадь, на которой зажгли Огонь Памяти. Без него. И без Икара. Конечно, императрица не стала откладывать столь важную церемонию только из-за их отсутствия. И народу наверняка дали приемлемое объяснение. Хотя, какая разница?

Наверняка на церемонии присутствовало достаточно народа, чтобы их отсутствие оказалось не столь заметным. Почтительная тишина. Прощальный залп салюта от военных. Оркестр, сыгравший гимн Киориса. Торжественно и печально, вот как все было. И Байон не жалел, что в тот вечер находился в другом месте и занимался совершенно иными делами. Талия бы поняла. Сама бы отправила его спасать альм и жрицу, если бы могла. Она всегда предпочитала действие церемониям. И он справился… хотя бы женщин они спасли.

На площади не только горел огонь. Ночную иллюминацию по периметру перевели в изумрудный спектр, и легкое мерцание в темноте предавало месту потусторонний вид. Словно в старых пьесах, где пытались изобразить Подземное Царство. По краям возвышения, на котором зажгли Огонь, стояли каменные чаши с цветами. Роботы-уборщики собирали выпавшие растения и убирали из букетов те, что начинали увядать. Они работали бесшумно. И общая картина в обрамлении дождя и серого, быстро темнеющего неба, выглядела совершенно безнадежной. Настолько, что даже сердце заныло.

Байон подошел ближе, поднялся по трем ступенькам, остановился в паре шагов от пламени, ощущая жар на лице. Вздохнул.

— Ты же знаешь, что я помню тебя без всякой церемонии? И вряд ли когда-нибудь забуду…

Он запрокинул голову, подставляя лицо каплям воды. Закрыл глаза. И показалось, что в тихом шелесте дождя раздался шепот.