Страница 9 из 16
Глава 4
Прежде чем выложить информацию, которую Высшие и так знали, я попытался вытащить полезное у них.
— Особый отдел ко мне подходил. Пытался установить контакт. Но потом, я так понял, планы изменились. Сами видите, в университете все спокойно. Ко мне больше не подходили. Не понимаю, зачем нужна бойня? И почему именно бойня, а не просто конфликт?
— А ты приглядись. Кто мы по-твоему? Я имею в виду всех осветленных, — подошел издалека, как я понял, самый заумный Аркадий Щербатов.
— Люди со сверхвозможностями.
— Свет дает нам преимущество перед обычными, а Тьма отправляет к небесам. Мы становимся подобно богам. По сравнению с нами обычные люди превращаются в букашек. Это понимает каждый идиот, имеющий хоть частицу Света, когда, опустив руки в скверну, получает свою первую способность. От этого у большинства сносит голову. Ты почитай криминальные новости. Несмотря на полицию, Тайную канцелярию, тот же Особый отдел, несмотря на то, что вся коммерция под кланами, сильными родами, крепкими семьями осветленных и так просто у них не отжать, эти дурни пытаются применить открывшиеся способность и обогатиться. А теперь представь масштабы беспредела на фоне всей Империи. Ежедневно по всей России убывают под сотню ублюдков. Но их не уменьшается. Осветленные постоянно плодятся. Потому что любая обычная баба, даже замужняя, не прочь родить ребенка со Светом. С каждым годом эта ситуация только усугубляется. Осветленных становится все больше и больше.
— То есть бойня в университете на самом деле не противостояние вас и Императора, тут все серьезнее?
— Император держит замыслы втайне, но их ему не скрыть. Умеющие считывать инфополе, говорят, пространство заполнено мрачной энергетикой. Это почувствовали даже твари. Темная зона не зря зашевелилась. Когда начнется литься кровь, когда в Москве осветленные будут умирать тысячами, твари почувствуют. Темная зона начнет движение. Император это тоже предусмотрел. Он перенесет столицу снова в Санкт-Петербург. Там уже все готово. По замыслу Барятинского, в будущем город должен будет превратиться в подобие Элизиума. В место обитания избранных. Тех, кому позволят остаться осветленным. Точно так же будет сделано в остальных Империях мира. Если ты еще не понял, мы стоим на пороге грандиозных перемен.
— Мрачных перемен, — уточнила Смирнова.
— Ну хорошо и что делать?
— А оно уже делается, — снова вступает в разговор Веремеев. — Съезд предпринимателей созвали не просто так. Сейчас только из-за случившегося с Ситибанком он приостановил работу. С понедельника Съезд продолжит работу. Их задача — тянуть время и пополнять свои ряды. Цифра участников уже подбирается к 5 тысячам. Если она увеличится хотя бы до 7–8 тысяч, можно будет ставить вопрос об ограничении прав Императора, а потом и создании Республики. Мы против варварского истребления. Будет введен жесткий контроль за осветленными и ограничена рождаемость. Мы примем закон, по которому обычные больше не смогут заводить детей от осветленных.
— А если все-таки будут рождаться дети, что их, убивать, что ли?
— Зачем убивать? Можно забирать Свет. Я же говорил, техника по его извлечению легко осваивается. Буквально за 5 минут. Смотри сам.
В этот момент Даниил поднес руку к груди. Оттуда вышел яркий шар с серебристым переливом вполовину меньше футбольного мяча и завис над его ладонью. Я впервые в жизни увидел подлинный Свет, находящийся внутри нас. До этого я даже не знал, что его можно из себя извлекать. Думал, он сидит в нас намертво.
Парень вернул Свет обратно в себя и предложил мне тоже попробовать. Я не стал рисковать. Тем более, как пояснил Аркадий Щербатов, можно вынуть и засунуть обратно лишь собственный Свет или близкого родственника. Чужим воспользоваться не получится. Собственно, поэтому Свет пускают на Сакрум и потом им пользуются.
— Жаль Тьму нельзя вынуть из себя. Она проникает раз и навсегда, — с сожалением заметила Смирнова.
— Также нужно будет забирать Свет у всех, кто совершил даже незначительное преступление, — продолжил список мер Веремеев. — В совокупности с дуэлями, постоянными естественными конфликтами сначала произойдет остановка численности осветленных, а после начнется неминуемое снижение.
— В принципе, все логично, — прикину я навскидку. — А почему также не поступит Император?
— Слишком медленно, — поморщился Владимир Ждановский. — Ему нужно быстрее. На Барятинского давят соседи. Сегодня только разговаривал с отцом. В Китайской Империи похожая ситуация. Там уже дали старт большой бойни. Многие кланы воюют друг с другом. Каждый день счет идет на тысячи. Эта цифра будет только увеличиваться. В отличие от нас, в Китае почти десять миллионов осветленных.
— Сейчас наше общество начало делиться на условных имперцев, сторонников Императора и республиканцев, — провел по столу Аркадий, словно разделяя его пополам. — Как ты понимаешь, конфликт сторон неизбежен. Император хочет от этого уйти. Его задача — стравить республиканцев друг с другом. Так будут решены сразу две проблемы: он уберет появившихся противников и зачистит осветленных. Ключом к его плану служит наш университет. Он не может влиять напрямую. Поэтому действует тайно. Суть его идеи в том, чтобы мы сами начали бойню. Именно бойню, а не просто конфликт. Чтобы пролилась кровь. Чтобы пострадало как можно больше студентов. Тогда в последующие конфликты будет вовлечено большее количество семей.
Щербатова сменяет Веремеев:
— Если всех считать, в нашем университете больше десяти тысяч студентов. Пострадает хотя бы тысяча, их семьи втянут в конфликты остальных. Мы проиграем Императору. Этого нельзя допустить.
— Подождите, а не проще договориться? Просто взять наиболее активных с каждой группы. Скажем, с первого курса, потом со второго и так далее. Потом собраться всем вместе во дворе и поговорить.
— Не получится, гнилой номер, — замотал головой Даниил. — Чьи-то семьи связаны с Императором, на кого-то надавят, с кем-то у нас давняя неприязнь.
— Что говорить об университете, если до сих пор нет единения даже на Съезде предпринимателей, — усмехнулся Ждановский. — Отец говорит, там и половина не воспринимает нависшей над Империей угрозы. Надеются, само образуется. Обойдется.
— Так чью сторону выберешь ты? Будешь с нами или против нас? — завершая прения, задал вопрос в лоб Даниил Веремеев.
Вот оно как завертелось. Вопрос становится ребром.