Миллионер для фотографа

Еще лет шесть, и он обязательно возьмет Федю к себе в компанию, прямо с первого курса. Вот уж действительно золотой ребенок, сияющий интеллектом и самоуверенностью настолько, что иногда даже чуть-чуть больно. Да и вообще, Руслану иногда тяжело с ним, но он старается не подавать виду. Надо дать ребенку максимум своего внимания, чтобы он не чувствовал себя одиноким или брошенным, зарываясь по эту самую такую любимую Русланом макушку в свои энциклопедии и словари. Когда Руслан думает о том, как могло бы сложиться, не расстанься он тогда с Кариной, внутри всегда делается тяжело, вот прямо как сейчас, но мрачные мысли очень вовремя прерываются щелчком ручки двери, и комнату сначала заполняет аромат сладковатых Карининых духов, а потом появляется и она сама, с двумя бокалами лимонада.

– Федя, ты опять пререкаешься?! Руслан, не извиняйся перед ним!

– Ну мам, я просто не люблю, когда меня называют Федькой, как на стикерах с гусем в контакте. Меня Рыбников Никита и так уже дразнит!

– А ты ему в ответ что-нибудь говорил? – оживляется Руслан.

– Да, я сказал, что у него с такой фамилией тогда вообще должно быть одно полушарие! Как у рыбы.

Руслан хмыкает. Вот же смешной смышленый пацан, за словом в карман не полезет. А Карина страдальчески вздыхает: полчаса назад, когда Руслан только приехал, она с порога пожаловалась на новые проблемы в Фединой школе. Он ее, конечно, вежливо выслушал, но ничего предлагать и советовать не стал и теперь, игнорируя ее вздохи, все же спрашивает у самого Феди, глядя на свежий синяк на скуле:

– И что? Подрались, что ли?

– Он мне сказал, что я тупица, а у меня-вообще-то, пятерка за контрольную по математике, – оправдывается Федя, избегая теперь смотреть на Руслана. Стыдно, значит. И, конечно, совершенно ожидаемо добавляет: – Ну а потом уже мы подрались.

Карина снова цокает, сложив руки на груди. Не Руслану учить ее, как воспитывать ребенка. Заикнись он, это будет хуже, чем открытый и вывернутый наизнанку ящик Пандоры, поэтому он просто предлагает:

– Слушай, он тебе завидует. Ты умный, а он не очень, и это его бесит.

– Ага, его все бесит! – Федя, насупившись, складывает руки на груди почти так же, как его мать.

Руслан молчит минуту, гремя игральными кубиками – на поле выпадает дубль, и приходится перекинуть. Безошибочно теперь, под строгим Фединым контролем, двигает свою собаку на восемь клеток, получает монополии за прохождение поля «Вперед» и останавливается на «шансе», но нужную карточку пока не смотрит.

– А ты попробуй с ним подружиться, – предлагает он внезапно пришедшую в голову идею. Гениальную, как и все у Фирсовых.

– Зачем?

– Ну как же, вот вы ссоритесь, а могли бы, как мы с тобой, вместе играть в настолки. Просто дружеский совет.

Федя поднимает глаза, обводя Руслана каким-то странным, непривычно взрослым и грустным взглядом.

– А ты откуда знаешь? У тебя же нету друзей.

– Федя! – вклинивается Карина, принимаясь снова за любимое – отчитывать пацана за невоспитанность.

Но Руслану здесь возразить нечего, ведь это, по большей части, действительно так. Если не считать коллег по работе вроде того же Игоря, который очень любезно пригласил его на свою свадьбу, кроме парочки университетских приятелей и тренера в фитнес-клубе у него действительно никого. Только некое подобие семьи, в которой некоторые вещи то и дело напоминают о собственном одиночестве. Руслан, переключаясь обратно на игру, покупает два дома на последние купюры и с треском проигрывает, когда в следующий ход оказывается банкротом. Конечно, он мог бы сыграть иначе, но сегодня должен победить Федя.

***

– Давай я в пятницу освобожусь пораньше и заберу Федю из школы, – говорит он Карине, прощаясь ближе к вечеру в прихожей.

– У него еще секция плавания, ты сможешь отвезти и подождать? Сорок пять минут всего, – просит Карина, поясняя: – Этот Рыбников тоже туда ходит. Я уже и в родительском чате писала, и лично родителям писала – без толку. Они, кажется, в разводе, совсем мальчиком не занимаются.

Руслан обещает, и складка между Карининых бровей мгновенно разглаживается. Иногда они понимают друг друга без слов, по старой привычке – вот как сейчас, когда он без лишних просьб угадывает, где и как нужно поиграть в «родителя», и Карина тоже осознает, что так лучше, прежде всего, для Феди.

– Только, Руслан, прошу тебя, без крайностей.

– Если под «крайностями» ты подразумеваешь приглашение этого Рыбникова на пиццу после бассейна, то боюсь тебя огорчить, – хмыкает Руслан.

– Пф! Вот делать тебе нечего. Но спасибо, правда.

На прощание Карина целует его в щеку, и даже такой, не совсем дружеский жест, сейчас ощущается очень необходимым. И правда – делать нечего. Вечер только начался, а из планов Руслана ждет огромная пустая квартира с эхом вместо нормальных звуков и серия какого-нибудь дурацкого сериала, который он точно никогда не сможет посмотреть целиком. Поэтому чуть позже он приезжает, уже на такси, в клуб. Чисто для снятия напряжения, старательно убеждает он себя. Потому что страшнее всего признать, что снятый там мальчик, имя которого на следующий день он едва ли вспомнит, нужен на самом деле лишь затем, чтобы вкус утреннего кофе, выпитого вдвоём, не казался таким горьким.

Глава 4. Рабочие моменты

С личным пространством в квартире быстро приходится попрощаться – бабушка теперь повсюду. Жан тут же забывает, что ему уже почти двадцать четыре, мгновенно переносясь в свои годы началки, когда на летние каникулы родители непременно отсылали его в аул на все лето, и они с бабушкой и старшим братом Нориком ходили весь день по жаре, обязательно в панамках, собирать цветочки – желтые от желчного пузыря и сиреневые от желудка. Уже тогда, пока Норайр увлеченно пересчитывал все собранное и делал пометки в блокноте, Жану просто хотелось все фотографировать, но первый настоящий фотоаппарат появился у него намного позже, в старшей школе. А сейчас осень, за окном пасмурно, но из заварочного чайника так же, как в детстве, пахнуло сухим шалфеем. И все же, несмотря на оживление, резкий контраст с обычной пустотой в квартире непривычно давит на все органы чувств.

– Джано, ай-ай! Ты совсем не любишь бабушку Ачик, разве не учила она тебя с детства делать все сразу? Разве не призывала к порядку? Джано, Джано!

И это она всего лишь увидела в раковине немытую кружку из-под кофе. Ладно, две кружки. Сколько ее еще ждет сюрпризов, Жан и думать не хочет – он не пылесосил с прошлой недели, а о порядке внутри холодильника и говорить нечего. Причитая и цокая, бабушка Ачик со скоростью света распаковывает свои баулы, жалуясь при этом на усталость и боль в спине:

– Совсем старая я стала, глаза не видят, руки не держат! Вот она, старость пришла! Так и помру, невесты твоей не увидав!

– Бабуля, давай не будем!

– Я бы за тебя Софу выдала, помнишь Софу? Да только мать девушку хвалит – беги, сосед хвалит – бери. Ай, это что такое, Джано? Сыр пропал!