Страница 4 из 19
Женщина справа ругалась с медсестрой, лёжа, сонно, повторяя снова и снова: «Капельница… капельница… капельница…». Капельница и в самом деле стояла рядом с пациенткой, но, видно, как-то не так.
Вторая жительница палаты – светловолосая девушка в белой футболке, шортах и с ссадинами на лице – замерла у окна и настороженно разглядывала улицу.
Александра?
Ночью Станислав толком не рассмотрел ее, но теперь она показалась ему миловидной. Волосы распущены волной, нос-клювиком, ушки мартышкой. А ещё было в ее движениях что-то осторожное, даже опасливое, будто у зверька, за которым следил хищник.
Когда дверь скрипнула, девушка резко обернулась – к удивлению Станислава, напряжённая, если не злая. Мгновение – и она уже улыбалась. Перемена случилась так быстро, что Станислав насторожился.
– Мм, какой красавчик, – выдала она. Станислав переглянулся с Галактионовой, но та лишь округлила карие глаза и ничего не сказала.
– От окна отойдите, – отчеканил Станислав. – Александра Ивановна!
Девушка встала на подоконник, едва не свалив бутылку воды, расправила руки в стороны.
«Акробат хренов», подумал Станислав, а она перепрыгнула на кровать, поклонилась, упала навзничь. Медсестра и женщина с капельницей замолчали.
– А ты в этой паре, – Александра улыбнулась Галактионовой, – наверное, чудовище?
По палате густой ватой ползла тишина. Галактионова нахмурилась, Александра развела руками.
– Да шутка! Ну смешно же… «Красавец и чудовище».
Тишина наливалась свинцом.
– Не красавица, а красавец, – попыталась объяснить шутку Александра. – И… и чудовище.
– Да уж покрасивее некоторых, – вставил Станислав неожиданно для самого себя. Он имел в виду Галактионову, но та, видимо, не поняла или не поверила и посмотрела на него с подозрением.
– Александра Ивановна, вы понимаете, кто мы? – снова взялся за дело Станислав.
– Можно просто «Алекс».
– Александра Ивановна, какой сегодня день?
Она задумалась, села по-турецки и стала заплетать волосы в косички. Медсестра ушла, женщина с капельницей прикрылась рукой от света.
– Понедельник? Нет, вторник. – Александра повернулась к Галактионовой. – У тебя нет зеркальца? Мой телефон забрали ваши питекантропы.
Галактионова полезла карман пальто, пошебуршала там и достала чёрное зеркальце-расческу.
– Год? – спросил Станислав.
Александра взяла зеркальце, открыла. Посмотрелась. Надула губы бантиком.
– Ну, прекратите, сударь. Я в своем уме.
– Год!
– Сумма цифр года – 21, – Александра поправила выпавший локон. – Корень квадратный… 44 с чем-то. Как ты думаешь, я симпатичная?
– Александра Ивановна…
– Алекс.
Станислав почувствовал, что теряет терпение и постарался говорить максимально четко и твёрдо:
– Александра Ивановна. Два ведомства разбираются с вашей вчерашней свистопляской. Вы это будете как-то объяснять?
Александра опустила зеркальце.
– Ты не ответил на вопрос.
В солнечном сплетении что-то вспыхнуло. Станислав шагнул вперёд, и в этот момент ему на плечо легла забинтованная рука Галактионовой. От бинтов неприятно пахло какой-то мазью, но этот простой жест успокаивал, заземлял.
– Алекс, ты симпатичная девушка, – сказала Галактионова.
Александра улыбнулась.
– Ты тоже. Насчет чудовища я пошутила.
– Нам надо понять, что вчера случилось. Это какое-то недоразумение или?..
Александра чуть повернула зеркальце, и у Станислава мелькнуло в голове, что она не собой любуется – наблюдает за улицей.
За кем? Кого она ищет?
– Не помню. А ты не знаешь, где мои серьги? И одежда?
Станислав открыл рот, но Галактионова крепче сжала руку на его предплечье и спросила:
– Ты знаешь, что с твоей сестрой?
Александра защелкнула зеркальце и протянула обратно.
– Догадываюсь ли я, что с ней все плохо? Догадываюсь. Говорили ли мне что-то о ней? Нет.
– Ее оперируют. Са… Алекс, мы должны понять, почему все это произошло.
Александра застонала, бухнулась на постель и натянула одеяло на голову.
– Да что ты с ней?.. – Станислав рванул одеяло и швырнул на пол.
Александра, кажется, впервые за разговор растерялась и заметно покраснела.
– Больной?
– Здоровый! Дальше выкобениваться будем?
Женщина с капельницей поднялась, всполошилась, запричитала.
– Слав, децибелы, – попыталась успокоить Гагактионова. – Алекс, что вчера случилась?
Александра приблизила свое лицо к лицу Станислава и прошептала с вызовом:
– Не. Пом. Ню.
Он отшатнулся, будто на пружине; в сердцах махнул рукой.
Александра, сердитая, красная, демонстративно поправила прическу, глянула в окно.
– Так, пока закончим, – примирительным тоном сказала Галактионова. – Мы вернемся позже. Идет?
Она взяла Станислава за плечо и потянула к двери.
– А… а можно мне как-то на улицу? – донеслось сзади.
Когда Станислав оглянулся на Александру, она сидела с невиннейшим видом. Ангелочек, блин. Солнышко.
В этот раз Станислав сдержался – достал из портфеля два листа и шлепнул на колени девушке.
– Ставь автограф и вали.
– Не думаю, что это… – начала Галактионова, но Станислав так посмотрел, что рот у неё закрылся.
Александра проглядела подписку. Перевернула. Перевернула снова.
– «…не скрываться от предварительного следствия и суда, не заниматься преступной деятельностью… не покидать пределы следующих муниципальных образований…». Простите, конечно, но вы меня за кого принимаете?
– Нарушение правил движения в нашей стране считается административным преступлением. А причинение вреда здоровья – уголовным.
Александра насупилась и снова просмотрела бумагу.
– Ручка есть?
Станислав достал из портфеля одну из бесплатных синих ручек, которые выдавали раз в месяц и которые никогда, кажется, не писали, и кинул на простынь.
– Алекс, могу я задать тебе… ну, задачку? – спросила Галактионова.
Александра подобрала ручку, брезгливо осмотрела.
– Логарифмы и дискриминанты? Увольте.
– Нет-нет… – Галактионова бросила взгляд на Станислава, и тот почуял неладное. – Скажем, ты увидела раненую, умирающую… ну, козочку. Которой сломали позвоночник. И ты знаешь, что ей не жить, но мучиться она будет… долго будет мучиться. Что ты…
– Галактионова, блин, – перебил Станислав, – тебе что сказали про лошадиные тесты?
– Так козочка же.
Александра с интересом смотрела на них и, кажется, не думала расписываться.
– Никаких лошадей, коз, рептилий, птиц и остальных представителей живого и неживого мира. Включая вирусы и… и компьютерные вирусы.
Галактионова открыла рот, но Станислав недвусмысленно показал на дверь.
– Иди, узнай о Евгении, потом за экспертизой. Потом к нам в отдел.
Галактионова снова открыла рот.
– Ясно? – спросил он угрожающе.
– Одно слово…
– Ясно?!
Галактионова подняла руки, мол, «ладно», и, переглянувшись с Александрой, вышла из палаты. У Станислава в голове мелькнуло, что девушки чем-то неуловимо похожи. Не внешностью, нет – если у Галактионовой и имелось обаяние, то отрицательное, темное.
Может, дело было в одинаковых жестах?
В языке тел?
В глазах с чертовщинкой?
#5. ИННОКЕНТИЙ
Сквозь дремоту он услышал восхищенные возгласы, затем кто-то навис над ним. Иннокентий приоткрыл глаза: телефон… рука… подросток с прической-ананасом.
– И-извините, – прохрипел юный фотограф.
Собственного говоря, весь автобус от мала до велика снимал вид из окон. Было душно, тесно, шумно. Иннокентий снял через голову свитер и, ощутив блаженную прохладу, огляделся.
Автобус пылил по новенькому мосту. Слева тянулось железнодорожное полотно – некоторые секции ещё достраивались и жёлтыми насекомыми вертелись плавучие краны. Рябили в глазах отбойники, искрилось море. Под сахарными облаками вытянулись сизые ленты кораблей: грузовые баржи, паромы, теплоходы, катера. Далеко на горизонте синел Крым в белых пятнышках городской застройки.