Страница 12 из 24
Я частенько сворачивала с указанного колдуньей маршрута, но обычно легко находилa дорогу к ее дому и всегда возвращалась вовремя. У меня даже появились излюбленные места, о которых я никому не рассказывала. Мне нравилось бродить среди развалин старого монастыря и гулять в саду баронессы Рейвенштар – трава там была слаще. Со временем я осмелела настолько, что стала залетать в город – я гуляла в парке, слушала уличных музыкантов и плавала в пруду. Однажды меня, правда, чуть не задрал кот, в другой раз чуть не забили лебеди – они шипели и грозно хлопали крыльями, да еще противный мальчишка как-то стрельнул в меня из рогатки. Но все обходилось обычно. Поскольку мне все сходило с рук, я осмелела еще больше. Однажды я вмешалась в разговор двух влюбленных. Они прощались в парке, на скамейке. Молодой человек нанялся матросом на торговый корабль и завтра уходил в первое плавание. Он обещал заработать денег и привезти подарки. Девушка обещала его ждать и очень боялась, что его соблазнят прекрасные женщины южной страны. Я не удержалась и пожелала ему счастливого плавания и благополучного возвращения. Молодой человек страшно испугался говорящей гусыни, схватил палку и замахнулся на меня, но девушка его удержала и захотела меня погладить. Я фыркнула и улетела, съязвив на прощанье, что из него не выйдет морской волк – он трусоват. Он рассердился и бросил в меня камень, но не попал. Я покружилась над ними еще немного, и улетела, сказав девушке, что её жених – человек недобрый и ей надо хорошо подумать, прежде, чем давать ему слово. Они еще долго смотрели мне вслед с открытыми ртами.
Но этот неудачный опыт общения меня не остановил. Как-то красивый кудрявый мальчик лет восьми горько плакал, потому что потерял в парке любимую игрушку – деревянную лошадку. Его мать и старшая сестра облазили все кусты в ее поисках, но безуспешно. Ребенок рыдал все громче. Я вытащила игрушку из-под скамейки и подтолкнула ее мальчику. Он расцвел и схватил лошадку. «Мог бы и спасибо сказать», – сделала я ему замечание. «Спасибо, дорогая птица! – громко сказал мальчик, ничуть не удивившись. – Эту лошадку вырезал для меня из дерева мой дедушка. Он недавно умер. Но когда я держу ее, мне кажется, что дедушка смотрит на меня с небес». Это был хороший мальчик и я была рада, что помогла ему.
В тот день я в очередной раз свернула с маршрута, прилетела в городской парк и плавала в пруду. Потом я соблазнилась сдобной булкой с изюмом, которую две нарядные девочки бросали в воду. Я клевала булку, а девочки смеялись и хлопали в ладоши. Я не удержалась, подплыла ближе и сказала: «Спасибо, вы очень добры». Они замолчали, захлопали ресницами и стали спрашивать друг друга: «Агнес, ты это слышала?» «Да, Тори, я слышала. Значит, нам не показалось…» А я, окончательно расшалившись, сказала: «Милые Агнес и Тори, спасибо вам за булку с изюмом». Но тут подошла их гувернантка и я поспешно улетела.
Мне понравилось шалить. Очень понравилось! Однако в этот день я уснула в кустах у пруда – видимо меня разморило из-за булки – а когда проснулась, то долго не могла сообразить, где нахожусь. Было темно, запахи незнакомые и я не могла даже пошевелить крылом. Через какое-то время стало чуть светлее – лунный свет проник сквозь щели… Я находилась в сарае! Мои движения сковывала сетка, а лапки были связаны. Я очень испугалась. Я прожила всю жизнь в родительском доме. Меня все любили и я не могла представить, что кто-то может намеренно причинить мне зло. Да и зачем причинять зло такой милой птице? Я стала исследовать сарай. Я не могла летать или ходить, только подпрыгивать. В углу сарая я нашла две посудины – в одной была вода, в другой – хлебные корки. Я не знала, что меня ждет, и решила на всякий случай подкрепиться. Возможно, это тоже было ошибкой. Но я хотела пить и была голодна. Однако после еды меня опять сморило.
Когда я очнулась в следующий раз, то обнаружила себя в клетке, накрытой плотной тканью. Рядом со мной сидели два молодых гуся. Клетку куда-то везли – на телеге. Гуси недовольно гоготали. У меня не было сил даже пошевелиться. Затем я услышала голоса. Мужской голос сказал кому-то: «Сиди, тихо, не высовывайся. Если кто-то спросит откуда птица, отвечай, что из Фейерлендских лесов. Не вздумай проболтаться, что они из городского парка – там их ловить запрещено. Все, что в парке – принадлежит герцогу. А в парке гуси красивее и жирнее диких. Думаю, их быстро купят». «Да не бойся, все будет в порядке. Продадим гусей, купим все, что надо и свалим отсюда», – ответил женский голос.
Через какое-то время клетку подняли в воздух, затем поставили на землю и сняли ткань. День был яркий, солнечный. Вокруг было шумно и людно.
«Берите зелень! Отличная зелень!»
«Подходите, лучший картофель в Фейервилле, нежный и рассыпчатый!»
«Молоко! Свежее молоко!» – кричали со всех сторон.
Я похолодела. Это был рынок. Меня продавали! К клетке подходили люди, рассматривали меня и двух гусей – моих товарищей по несчастью, приценивались… Зачем я им нужна? Что со мной будет?
Женщина, которая меня продавала, была молода, бедно одета, лицо у нее было бледное и невыразительное. Она не расхваливала свой товар, как другие, а тихо сидела, пряча глаза.
– Отличное жаркое выйдет из этих гусей! – сказала круглолицая тетка с красными натруженными руками. – Если сбавите цену, я куплю одного.
Жаркое! Меня хотят зажарить!
Слева от нас продавали кроликов. Справа – куропаток.
Я судорожно размышляла, как спастись. У меня были связаны лапки. Да и сил у меня не было – наверняка из-за булки с изюмом и хлебных корок.
– Смотрите! – сказал торговец кроликами. – Сюда идет повар самого герцога со своими помощниками!
– Где? – спросил кто-то. – Который из них?
– Да этот, низенький, носатый. Вот уж кто знает толк в еде! Говорят, он лучший повар в мире. Если бы он купил у меня кроликов, спрос на мой товар поднялся бы! Многие повара за ним шпионят и покупают то же, что и он.
– Да, – сказал другой голос. – Мы все должны молиться на этого повара. Раньше наших сыновей забирали в солдаты. А с его появлением во дворце герцог только то и делает, что закатывает пиры. А раньше-то все норовил воевать с соседями. О, святая Инеус, благослови этого носатого коротышку!
Главный повар герцога остановился у моей клетки. Его помощники, которые несли за ним корзины овощей, орехов и зелени, почтительно застыли в ожидании. Он наклонился и я увидела прямо перед собой его длинный нос и колючие глазки. «Какой ужасный! – подумала я. – Просто урод! Наверно, он очень злой!»
– Какой из гусей вам приглянулся? – спросил его господин в бархатном плаще с толстым кошельком на поясе.
– Пожалуй, возьмем всех троих, – ответил повар.
У меня сжалось сердце.
Я поняла, что идут последние часы моей жизни. Господин в бархатном плаще медленно отсчитывал монеты, они сверкали на солнце так, что слепили глаза. Какой ужасный конец! Я умру под ножом повара… И никто никогда не узнает о судьбе Мими, несчастной дочери великого волшебника Веттербока!
3. Марко
Благополучно дохожу до Площади Созидания. Памятник выглядит в точности, как раньше – такой же зеленоватый и замшелый. Часовая башня – чуть шире и ниже, и не из серого кирпича, а из красного, и крыша не зеленая, а коричневая. В сквере растут не клены, а каштаны, клумбы нет вообще, скамейки – другой формы… Вместо банка на первом этаже здания – хозяйственный магазин, на витрине – кухонная утварь, кастрюли, котелки, чашки с блюдцами. А банк расположен у перекрестка. Обхожу здание дважды, в моей душе еще теплится надежда, что я смогу выйти на улицу Гнэг Трек, а там мост, а за ним – Плинстоун, город, в котором я прожил чуть больше двух лет после окончания университета, где на Элм- стрит стоит мой дом, в квартире номер четырнадцать – письменный стол у окна, а на столе – компьютер, а в компьютере – мой неоконченный роман… Черт! Черт! Нет ни моста, ни очертаний Плинстоуна. Вместо этого – ограда, за ней – парк, спортивная площадка, ряд зданий… много молодых людей – похоже на учебное заведение.