Хочу ненавидеть тебя

– Заткнись! – ору, а он достает виски и на ногу мне льет. Больно!

– Знаю, что месячные у тебя в тринадцать начались.

– Перестань, я даже знать не хочу откуда тебе все это известно.

– Знаю, что машинами и шахматами ты увлеклась, чтобы к отцу и братьям быть поближе. Знаю, что ты девственница. Знаю, что ты любишь шоколад и мясо. Знаю, что твой любимый торт «Любимчик Пашка». Знаю, что ты пай девочка и за эти два года страдала молча и никогда не устраивала папе скандалов насчет домашнего ареста, зато плакала ночами в подушку.

Меня потряхивает, я не могу больше этого слушать.

– Знаю…

– Ладно! Ладно! Я разденусь! Только закрой рот! И больше ничего не говори!

– Как хочешь, я могу много еще чего рассказать.

– Засунь себе свои знания подальше, – сдергиваю куртку, задираю руку высоко и расстегиваю молнию.

– Но ты все равно меня удивляешь. Дома ты столько не болтаешь и точно не показывала себя как «Зена – королева войнов», – хмыкает он и отходит к тарелке. Берет ее и ставит возле меня.

– Я не буду есть, – снимаю рукава с плеч и придерживаю платье на груди, беру одеяло, закрываюсь и снимаю остальное.

– Будешь. Мне кажется ты еще не поняла в каком положении оказалась. Здесь твой хозяин я. И только я решаю, что тебе делать. Скажу есть, будешь есть. Скажу танцевать, будешь танцевать. Или ты не согласна? Или ты хочешь устроить со мной драку?

– Я хочу, чтобы ты запомнил свою улыбку, потому что как только папа до тебя доберется, ты забудешь, как это делать. Если вообще будешь жить.

– Какой смелый кролик. Боюсь, боюсь, боюсь. Жри, пока я в глотку тебе не засунул эту котлету.

Он выходит за дверь, а я смотрю на котлету, вздыхаю и сминаю ее за один присест. Потом складываю аккуратно свои вещи и иду в туалет. Возвращаюсь и ищу, хоть что – то из одежды, но он не обманул и кроме пары полотенец здесь ничего нет. И я, вздохнув, ложусь на кровать, молясь одной мысли: утро вечера мудренее. Но только один вопрос не дает мне покоя. Как он узнал обо мне такие подробности. Кто ему все это рассказал?

Глава 11. Богдан

– Когда ты от нее избавишься? – застал меня голос Дёмыча, когда я пакеты стал разбирать, что бросил, когда, приехав узнал, что Самсонова сбежала. – Але! Лом! Почему ты еще не связался с ее отцом? Костя уже звонил.

– Завтра. Сегодня я хочу спать, – пихаю все в холодильник, беру вишневый сок и иду обратно в подвал.

– Богдан, – окликает меня друг, и я раздраженно оборачиваюсь.

– Ну что? Тебе какое дело? Она тебе чем мешает?

– Ты меня пугаешь, – отступает ботаник. – У нас был план.

– Да и теперь он поменялся.

– Она не должна была оказаться здесь. Ты не должен был с ней общаться.

– Это еще почему?

– Просто, блин, – он ерошит свои волосы. – Ты столько времени изучал всю подноготную ее семьи. Ее саму. Ты знаешь эту девчонку вдоль и поперек…

– Не скажи. Она не такая…

– Это экстремальная ситуация. Тут никогда не угадаешь. Но что касается всего остального.

– Ты можешь прямо сказать или так и будешь своими умными загадками пиздеть?

– Да блин, я и сам объяснить не могу! Это просто как изучать всю жизнь океан и не замечать его силы и величия. Но стоит оказаться рядом с ним, не сможешь остаться равнодушным.

– Какой ты романтичный, – ржу я. – Как только ее папаша выплатит то что нужно я ее отправлю на все четыре стороны. Ну и подкатишь к своему океану.

– Отправишь ли?

– А нах.. она мне? – заканчиваю я, и в подвал спускаюсь, дверь закрываю на ключ и выдыхаю. Вот душный Димон. Херню мне какую – то лечит. – Иди дура, сок тебе принес, котлету запить.

Она не ответила, и я посмотрел на кровать. И почему – то застыл.

Она спала. И вроде бы все ничего. Но волосы растрепались как всполохи огня по подушке. И это только начало. Как она не заворачивала себя в простынь, все равно часть ноги осталась на виду. Маленькая стопа тридцать седьмого размера с красными ноготками. И сейчас здесь Самсонова смотрелась ужасно неуместно. Все такое темное, а она огонек, пытающийся освятить мрак.

Я отставляю сок и иду к кровати. Просто сажусь на нее, продолжая смотреть на эту дуру. Дуру… Мы ведь по сути не знакомы, но я знаю о ней все. Я изучал всю ее семью, но почему – то именно ее, как одержимый. Вплоть до того, что она любит вишневый сок. Или как реагировала на ту или иную ситуацию. «Океан» – говорит Димон.

Но это не подходит ей. Скорее вулкан, который ты был уверен, спит. И вот ты подходишь к самому жерлу, а лава сжигает тебя заживо. И как бы много я о ней не выяснял, я все равно не знаю о ней всего. Например, какие на ощупь ее волосы? Они, такие же горячие как вид?

Глупо, но я решаю проверить, просто касаюсь локона, который залез на мою сторону. И странное дело, они прохладные на ощупь, почти как шелковые галстуки, которые я носил все детство. И теперь она поможет мне снова их носить.

Она спит беспокойно, чуть разомкнув губы, и я тяну палец, чтобы узнать такие ли у нее нежные губы, как на вид. Но не касаюсь, останавливаясь в миллиметре.

Димон не прав. Мне плевать на эту девку. Плевать! Капризную и, слушающуюся только своего папашу ублюдка и убийцу. Злость помогает справиться с нахлынувшим возбуждением, но я все равно беру одеяло и ложусь на полу. Не хватало еще коснуться ее во сне.

Завтра же позвоню ее отцу, пусть собирает бабки и забирает ее. И через пару дней, загоняя член в очередную крошку в клубе Кости я даже не вспомню о том, как касался нежных локонов и как искрили пальцы от близости к ее губам.

Верчусь, но не могу уснуть на полу. Твердо, неудобно, а запах Самсоновой кажется занял каждую частичку этой комнаты. Проник в каждую пору моей кожи. Блять.

Ладно, все равно никто не узнает.

Возвращаюсь на кровать, замечая, что она как была на краю кровати, так и осталась.

Лег и отвернулся от нее, все равно всем телом, чувствуя ее присутствие, жар ее тела.

И сдался.

Она просто телка. Таких полно. Она вообще ничего не стоит. И уважать ее нежные чувства я точно не буду.

Так что поворачиваюсь и снова пальцами касаюсь мягких локонов, хотя теперь желание взять в кулак больше.

Но в кулак я беру член, стянув с себя боксеры. Смотрю на губы, что спокойно выдыхают воздух и представляю, как они обхватывают головку, ствол, делают его влажным, еще более твердым.

Кулаком сжимаю себя, начинаю водить по члену снизу-вверх, поддаваясь фантазиям, которые вообще не должны были возникнуть в моей голове.

Но они уже там, уже проникают в тело, в вены, как яд, отравляя сущность. А может быть я давно ею отравлен? Может быть еще в тот момент, когда стал изучать ее жизнь больше других, потому что она ближе мне по возрасту, потому что она любит то что люблю я, потому что она совершенно не в моем вкусе, но член упорно на нее реагирует, словно в противовес моим мыслям. В какой момент это началось? Да и не плевать ли?

Движения рукой становятся быстрее, тело немеет в преддверии концовки, которая все никак не ступит. Но стоит Самсоновой выдохнуть и перевернуться, раскрыв полукружие груди, а все почти мгновенное заканчивается. Член в кулаке каменеет, тут же выплескивая сперму. Я вижу, как одна капля падает на простыни, в которой прячется Аня. И мысль, что она проснется с моим запахом приносит еще больше удовлетворения.

Я понимаю, что это все к добру не приведет и иду помыться, сдираю горячей водой с себя ее запах и любые мысли о ее теле. Не помогает.

Одеваюсь и иду спать в машину.

Там хотя бы запаха ее нет. Не нужно бороться с соблазном, который как змея подбирается все ближе.

Глава 12. Аня

Мне снится дом. Вон мама у крыльца, а рядом папа ее обнимает. Идеальная семья, идеальные отношения. И я такие хочу. Хочу быть такой же счастливой, как они. Как Алена с Никитой. Вон он, мой брат, целует свою жену. Они счастливы и зовут меня к ним. Машут, улыбаются и я лечу. Бегу со всех ног, подсознанием понимая, что там мой дом, моя семья, там я буду в безопасности.