Страница 3 из 17
Последний вопрос – как связан Мартов с эсерами. Ответ очень простой – в том мире все социалистические партии были объединены во всемирную организацию – пресловутый Интернационал. Мартов, эмигрировавший из Советской России в сентябре 1920 года, вместе со своей партией был одним из самых активных деятелей 2½-ного Интернационала (не спрашивайте).
Усилиями Мартова и других вождей Интернационала из-за смертного приговора эсерам на партию большевиков оказыалось беспредедентное международное давление. Вскоре оно увенчалось успехом – 14 января 1924 года осужденным высшую меру заменили на 5-летний срок заключения и три годы ссылки. Впрочем, 1930-е годы никто из этих 12-ти не пережил.
А сам Мартов и до изменения приговора не дожил. Он был смертельно болен туберкулезом и скончался в одном из немецких санаториев через полгода после этой карикатуры, 4 апреля 1923 года.
Каждой твари – по харе!
"Крокодил" №2 от 3 сентября 1922 г.
На карикатуре от 3 сентября 1922 года изображен Раймон Пуанкаре, двоюродный брат великого математика Анри Пуанкаре, гипотезу которого недавно доказал российский математик Григорий Перельман. В 1922 году Раймон Пуанкаре был председателем Совета Министров и министром иностранных дел Франции.
Сравнение с Наполеоном объясняется просто – Пуанкаре был ярым националистом и милитаристом, пылко мечтавшим додавить Германию. Через несколько месяцев после появления этой карикатуры за просрочку немцами платежей по репарациям он оккупирует Рурскую область. Своей неизбывной воинственностью он даже заработал кличку «Пуанкаре-война» (Poincaré-la-guerre).
Во-многом это были личные счеты. Пуанкаре был уроженцем Лотарингии, и, как многие земляки, чрезвычайно тяжело пережил поражение Франции в франко-прусской войне 1870 г. После того, как его родной дом оказался в зоне немецкой оккупации, он купил собаку и назвал пса "Бисмарком".
Капрал Раймон Пуанкаре в военной форме во время службы в армии. Цифра 26 на воротнике – это номер его полка.
При этом сам Пуанкаре, несмотря на свою воинственность, вовсе не был прославленным бойцом. Скорее наоборот – в армии он дослужился только до капрала, после чего стал юристом, одним из наиболее ярких представителей презираемой военными банды стряпчих и крючкотворов.
Зато юристом он был хорошим, даже очень. С детства отличаясь невероятной амбициозностью, он в 20 лет стал самым молодым адвокатом Франции, а его юридическое бюро вскоре стало приносить ему немалые деньги. В частности, именно он юридически «крышевал» Жюля Верна и защищал его в суде, когда известный химик Эжен Турпен обвинил великого фантаста в том, что тот сделал из него злодея и сумасшедшего ученого в романе «Флаг Родины».
Решив делать карьеру во власти, Пуанкаре стал одним из самых успешных политиков Франции, в 1920-е много раз формировал правительство, поэтому карикатуры на него в «Крокодиле» будут рисовать еще долго.
Раймон Пуанкаре с Вудро Вильсоном
В СССР «поджигателя войны», разумеется, сильно не любили. Во время одного из митингов разгоряченные комсомольцы, изменив для рифмы ударение, даже принялись скандировать: ««ПуанкАре – получи по харе!».
Хотя по правилам ударение, разумеется, ставится на последний слог, а сложная для русского произношения фамилия переводится как «Квадратный кулак».
Впрочем, не любили Пуанкаре еще и за довоенные подвиги. Накануне Первой Мировой войны Франция была главным союзником России, и тот же Пуанкаре немело сделал для того, чтобы втянуть Российскую империю в войну. Для чего дважды посетил нашу страну, в 1912 и 1914 годах.
Сами понимаете, как "радовало" комсольцев вот это, например, фото 1914 г.
Чтобы с боем взять Приморье
"Крокодил" №2 от 3 сентября 1922 г.
Здесь дата важна, потому что карикатура посвящена эвакуации японских войск из Приморья. Сейчас об этом мало кто помнит, но во время Гражданской войны Советская Россия де-факто потеряла огромные территории на Дальнем Востоке. Японцы оккупировали Приморье, Приамурье, Забайкалье и, позже, Северный Сахалин (Южный и без того принадлежал им).
Ни красные, ни белые власти просто не имели сил, чтобы хоть как-то контролировать эту удаленную от метрополии территорию. Даже сидевший в Омске Колчак по воспоминаниям генерала Болдырева считал Дальний Восток потерянным «если не навсегда, то надолго».
На огромной оккупированной российской территории японцы пытались создать марионеточное прояпонское государство по образцу Манжьчоу-Го.
Японцы во Владивостоке
Но сделать это удалось не милитаристской Японии, а советской России. Чтобы не допустить военный конфликт между Россией и Японией, в качестве буфера за Байкалом было создано государство под Дальневосточная республика (ДВР). «Довольно веселая республика», как его расшифровывали тогдашние шутники. Впрочем, "буферная" функция была не единственной – создавая ДВР, большевики хотели сыграть на противорениях великих держав.
В кругу великих держав, как и в любой уличной банде, очень не любят, когда кто-то борзеет не по чину. На Японию, захапавшую большой кусок Китая и разинувшую рот на русский Дальний Восток, давно смотрели косо, а потом просто начали давить. И главным «прессовальщиком» стали США. В ноте, направленной правительству микадо, было недвусмысленно заявлено, что Соединенные Штаты «не могут согласиться на принятие японским правительством каких-либо мер, которые нарушали бы… территориальную неприкосновенность России».
Парад американских войск во Владивостоке.
Как писал известный историк Алексей Волынец: «В Вашингтоне сочли, что лучше русский Дальний Восток достанется слабой ДВР, чем сильной Японии. Ленинская хитрость – при помощи «буферной» республики «использовать американский империализм против японской буржуазии» – увенчалась успехом».
Гражданами ДВР были, например, будущий советский писатель Александр Фадеев и будущий советский маршал Иван Конев. В 1921 году на X Всероссийский съезд РКП(б) от ДВР было избрано всего шесть человек, в их числе – 19-летний комиссар 8-й Амурской стрелковой бригады Фадеев и 23-летний комиссар 2-й Верхнеудинской стрелковой дивизии Конев. Как вспоминал Конев: «Мы в течение почти целого месяца ехали вместе от Читы до Москвы в одном купе, ели из одного котелка». По прибытии в Москву им пришлось вставать на учет как иностранным гражданам. Статус зарубежного гостя, впрочем, не помешал им вместе со всеми делегатами съезда отправиться на подавление Кронштадтского мятежа, где Фадеев был страшно ранен и почти два километра полз к своим по льду, оставляя за собой кровавый след, а после госпиталя был комиссован из армии по ранению.