Королевский поцелуй

А вот моей самоуверенности поубавилось. Кто открывал мои рецессивные каналы?

Потрясенная увиденным, я моргнула и перевела взгляд на королевского писчего. Тот уже не так бойко смотрел на джаффара, а джаффар, посмеиваясь, смотрел на меня. Точнее, на мои локти, торчащие из-за спины.

– Ступай, я разберусь со злостным уничтожителем королевской собственности.

– Протестую, собственность сбежала! И вообще, она планировала пакостить! Много и гадко, гарантирую.

Королевский писчий неуклюже поправил шлем, подпрыгнул, громыхнув сползающими доспехами и, неуверенно кивнув, оставил меня на попечение старшего.

– Если понадобится помощь, я, это… буду на проходной, что ли, – неуверенно бросил он.

– И вообще, хвостатыш первым начал! – добавила с деланным отчаянием.

– Да забудь ты про хвостатыша, – отмахнулся джаффар, когда мы остались наедине. – Олененок, тебе что, жить надоело? Что ты здесь делаешь, да еще и в белых шатрах?

– На отбор пришла, – моргнула и посмотрела честными-пречестными глазами. – Хранительницей стать хочу.

– А я ночами танцую балет.

Кто-то здесь мастер иронии.

– Я, правда, хочу войти в историю, стать гордостью семьи, защищать королевство и все в этом духе.

– Допустим, – хмыкнул джаффар. – А в руках что?

– Что в руках? – переспросила, выигрывая время. Пощупала ладони, морщины еще не исчезли. Зелье действует не так быстро, как хотелось бы.

– В женщине должна быть загадка, не спорю, но ты похожа на неразрешимую теорему с совершенно нелогичными реакциями.

– Это для вас они нелогичные, а для меня – в полной мере обоснованные.

С этой стороны джаффар явно не думал. Мужчина закинул руки за спину и лениво обошел меня по кругу. Я поворачивалась вслед его шагам, усиленно растирая ладони. Вряд ли помогало, зато успокаивало. Он остановился. Ирония и веселость в глазах собеседника сменились холодной решимостью.

– Дай руку, – жесткий приказ.

Я посмотрела на широкую ладонь джаффара и сглотнула. Сердце билось через раз, неуклюже дергалось в горле. Еще бы потянуть. Сморозить какую-то глупость, но больше не прокатит, он возьмет мою руку силой, и тогда будет только хуже. Зажмурилась, боясь увидеть результат, и коснулась пальцами ладони джаффара.

– Другую руку, – чуть теплее.

Ишь какой начальник! Да чего уже терять. Положила и вторую руку.

– Надо же, – задумчиво произнес мужчина, погладив мои пальцы. – Я всегда поражался тому, как хитро устроена природа. Яростная мощь подмирья не покоряется мужчине. Но ее подчинят вот эти хрупкие ладони, которые я могу смять одним движением.

Неужели обошлось? Я открыла глаза и уставилась на свою молодую кожу. Только потом, когда убедилась, что зелье сработало, и я в безопасности, пришло понимание, что джаффар бережно держал мои руки, и они казались игрушечными в его огромных грубых ладонях. Он будто касался фарфоровой куколки, боясь неосторожным движением повредить искусную работу мастера, сломать ее. Он зачем-то поглаживал меня большими пальцами, вызывая непонятные ощущения в животе.

– Ты слишком юна и наивна для отбора и дворца. Олененок, если тебе нужны деньги, я дам, – неожиданно предложил джаффар.

Я словно пощечину получила. Мы что, на рынке? Я на оленятину похожа? Почем нынче сорок пять килограмм парного мяса? Вырвалась и отпрянула.

– Вы хоть понимаете, что предлагаете? Не все в этой жизни можно купить, дарси!

Упомянутый придерживался иного мнения, но все же торговаться не стал, выдавил из себя:

– В гущу не лезь.

– Не поняла?

– Скоро поймёшь.

Джаффар холодно кивнул и ушел, а я долго смотрела ему вслед, подметив, что прежде ленивые и спокойные движения стали решительными, жесткими и волевыми. Он будто рубил брусчатку, по которой ступал, словно резал собой воздух, пугливо отскакивающий от него в разные стороны. Чем я опять его разозлила?

И снова не поблагодарила, чтоб меня! А еще жалуюсь, что у Мирты память дырявая.

– Ты погляди, на кого губу раскатала! – прошипел кто-то.

За деревьями шушукались участницы.

– Сначала пройди первый тур!

– Вообще дойди до него, – жирно намекнула коротко стриженная, и троица зашлась мужицким хохотом.

Не стала ввязываться в разборки и вернулась к шатрам, где нас уже ожидал мужчина в белоснежной, как у моего джаффара, форме. То есть, не моего джаффара, а…

Ой, все!

Эльрих Драгнор

Дожил, Драгнор. Предложил незнакомке деньги, и ради чего? Что вообще на меня нашло? Да, у нее слишком большой потенциал, и Байдер сразу заметит девчонку, но мне-то что?

Ее взгляд… Ее магия… Ее внутренняя сила… Мой хаос чувствует в ней что-то родное и невыразимо чужое одновременно. Она манит, как бездна.

Чем опасна нежная девочка с огромными глазами цвета летнего неба? Не знаю, но интуиция твердит, что ей не место на отборе.

Дошел до королевского дворца, но точно знал, где сейчас олененок. Я чувствовал ее так, словно она – часть моей семьи. Как ощущаю Лизолин или как чувствовал родителей. Но мы не связаны кровью. Мы вообще не встречались до нелепой ночи в Беззубом Кейре.

Собрался, отсекая мысли о незнакомке, мучившие меня всю ночь, и двинулся к Байдеру. Стража вздрагивала при моем появлении, хрустели позвонки, выпячивались груди, щелкали каблуки, взмывали к козырькам ладони. Отвечал едва заметными кивками, взлетел по центральной лестнице, не обращая внимания на дам, свернул в западный коридор, еще три лестничных пролета и дверь в кабинет правителя.

Стража в золотых мундирах встрепенулась, вздернула подбородки, отдала честь. Байдер всегда славился любовью к роскоши. Нарядить гвардейцев, гордость королевского полка в золотые шелка, как каких-то кукол… Дернул губой и толкнул двери в кабинет. Все равно Байдер слишком занят фрейлиной королевы, чтобы услышать стук.

Его величество, опрокинув женщину на стол, рваными движениями вколачивался в нее и громко сопел. Парочка не стеснялась выражать эмоции, я услышал их еще на втором этаже.

– Если бы вошла Лизолин? – прорычал, стискивая кулаки, чтобы не сорваться. Еще немного, и я двину этому козлу по смазливой роже.

– О, королева давно выучила, что чревато тревожить меня во время работы, – отмахнулся Байдер, и продолжил объезжать фрейлину. – Присоединяйся, ее ротик свободен. Грайс, ты же не против?

Откинув с лица волосы, женщина обернулась и, узнав меня, растянула ярко накрашенные губы в улыбке.

– Дарси Драгнор! Я с удовольствием…

Кашлянул так, что Байдер почувствовал неладное своей голой королевской задницей. Остановился, шлепнул Грайс и отошел, лениво запихивая стручок в брюки.

– Все удовольствие испортил, Эльрих. В этом весь ты. Всегда. Все. Портишь! С самого рождения.

Я бы с радостью испортил тебе прикус, если бы не важность моего дела!

Любовница короля привела себя в порядок, потерлась грудью о его величество, приняла жадный поцелуй и вышла из кабинета, громко и неудовлетворенно вздыхая.

– Ты сволочь, Байдер! – прорычал, когда мы остались вдвоем.

В кабинете короля царил полумрак. Тяжелые портьеры закрыты, в подсвечниках танцевало пламя, бумаги валялись на полу, а на столе стояли початое вино и фрукты. В воздухе витал аромат порока и мускуса. И не скажешь, что в этом месте решаются важные государственные дела.

Впрочем, они давно уже решаются не здесь.

– Ой, да прекрати, будто ты не тискаешь девчонок при первой возможности!

– Я не женат, имею право.

– А Лизолин знала, на что шла, когда приняла мое предложение! И ты поймешь меня, когда женишься. Сейчас и говорить бессмысленно.

Это точно. Потому что я в шаге от государственной измены.

– Да расслабься ты, друг, расслабься, – рассмеялся Байдер и уронил тяжелую ладонь мне на плечо. – Я твою сестру не обижаю. Она живет в свое удовольствие, радуется жизни, имеет все, что хотела бы иметь любая женщина: деньги, драгоценности, наряды, лучших слуг. Я даже построил ей оранжерею!