Восхождение богов

— Ты не сможешь.

— Вот утром и посмотрим. Яд действует медленно.

Мора фыркнула. Ей резко стало скучно. По вкусу ясно, что всё идёт как надо, без неожиданностей. Даже этот вонючий нориус никак не помешал его изменениям. Скоро он пройдёт точку невозврата, а потом нападёт на своего учителя. Интересно, его тьма станет принадлежать ей или же просто исчезнет?..

— Что-то ты больно спокойно переживаешь грядущее уничтожение мира. Ты пожертвовал собой ради Селесты. Неужели не волнуешься, что она умрёт вместе с остальными? Даже не пытаешься сопротивляться. Бежать. Позволил заковать в цепи.

Мора прищурилась, обходя Никлоса по кругу, то и дело, касаясь его тела. Его плеч, вздрагивающих от холодных пальцев. Его шеи, в которой билась тонкая жилка ускоряющегося пульса. Она взъерошила волосы, отросшие и свисающие тонкими линиями. Чувствуя собственную плотность после тысячелетий безмолвных наблюдений, ей было приятно поиграть с чувствами игрушки, но жизненный опыт подсказывал искать во всём подвох. А сегодня слишком многое было поставлено на карту. И хоть её союзница, которая тысячелетиями подсказывала, как и что делать, чтобы избежать давления на силу Ктуула, была уверена в успехе, Мора подозревала, что эта сладкая, белая девчонка ведёт свою игру.

— Или ты думаешь, я не знаю про мост?

Вот оно! Мора тотчас встала в стойку, вновь ощутив интерес. Первая настоящая реакция пленного. Он дёрнулся так резко, что открылись раны на запястьях, и потекла свежая, но уже испорченная ядом, кровь. Вытянувшись, он широко открыл глаза, показывая чёрные сосуды, испещрившие белки глаз. И свою ледяную ярость, бьющую в самое сердце.

— Ты не тронешь их.

— Да брось. Это никудышная угроза. Ты превращаешься в моего слугу, пока эльфийские леса гниют, разрушая ядро. А эльфы… надеются на свой мост, не подозревая, что он сломается в момент, когда они попытаются по нему пройти. Дважды я не позволю себя обойти. Так что я начала действовать сразу, как очнулась. Ударила в эпицентр белокожих, найдя ключ к пониманию, как работает их магия. Кто побежит — сдохнет сразу, неуспевшие — падут от рук моих слуг. Как знать, может Селесте не повезёт, и ты наткнёшься на неё, выполняя мой приказ.

Мужчина дёрнулся раз. Потом ещё и ещё. Он бился, выкручивая суставы, ломая кости и что-то крича, когда Мора напала на него, вновь и вновь вонзая когти в покрывшееся маслянистым потом тело.

— Нет, ты будешь смирным! — прошипела она и её миндалевидные глаза наполнились тьмой, а изо рта пошёл ядовитый дым, направляясь прямо в его лёгкие. Эльфийка стремилась заполнить его отравой, чтобы лишить последний сил.

— Ты тоже умрёшь, — задыхаясь, прохрипел Ник, обмякнув в путах, теряя почву из-под ног.

Твари снаружи запели надрывную, пронзительную песнь. Что для одних — жуткая смерть, для других освобождение от мук.

— А может это то, о чём я давно мечтаю? — смягчилась Мора, очерчивая рукой его жуткие шрамы, как отражение шрамов на своей душе. — Разница между мной и остальным «богами» в том, что они уничтожили свои ожерелья ради божественной силы и власти, а я — чтобы отомстить за гибель своей расы. За то, что с нами сделали белые эльфы. Добрые эльфы, считающие нас мразью. Я лишь хочу, чтобы всё закончилось.

Ни капли сострадания не вызвала эта речь в душе Никлоса, в которой и так творилось невесть что. Он чувствовал, как его разрывает на куски, а потом сшивает заново. Чувствовал невыносимую боль, идущую откуда-то снаружи. Его растягивало на части, и посередине этого каната сидела чёрная пиявка, пытающаяся высосать из него все соки.

— Селеста, — прошептал он, впадая в забытьё.

— Скоро умрёт. И вы встретитесь в послесмертии, если оно остаётся, когда сгорает мир.

* * *

Вновь открыв глаза, Ник обнаружил, что остался один. Мора покинула его, но яд продолжал действовать.

— Дрянь, — выплюнул он, погружаясь в себя.

Мужчина чувствовал — что-то пошло не так. Что-то случилось с носителем ариуса. Младенец страдает. Он оказался на грани, и это было так сильно, что Никлосу почудилось дыхание смерти. Он вкушал этот запах, погружаясь внутрь себя. Ему нужно выбираться. Он должен остановить эльфов, пока они не откроют мост.

Напрягая руки, раз за разом Ник пытался призвать нориус, но пиявки Моры сидели крепко, сжимая его связь. Как же обидно это чувствовалось! Сила только вернулась к нему, но раз за разом он не успевает ею воспользоваться и оказывается в цепях. Ни одной удачной попытки. А ведь прежде он был воистину всемогущим. Никто не смел перейти ему дорогу!

От бессилия Никлос завопил, но изо рта вырвался лишь стон вместе с каплями бурой жижи, от которой запершило в горле и всё вокруг на миг потемнело. А когда зрение вернулось, перед ним в золотистом, призрачном сиянии стоял Ктуул. Его учитель улыбался, глядя лукаво, чуть ли не ехидно, как если бы всё это было забавой. Очередной игрой.

— И ты позволишь ей вот так себя победить? Связанный, прикованный, избитый и почти живой труп — блестяще! Мой ученик сдался перед какой-то эльфийкой, одержимой бредовыми идеями. Молодец! Продолжай в том же духе и к завтрашнему дню от тебя ничего не останется. Не будет никого, кто сможет её остановить.

Ник укоряюще глянул на Ктуула и поперхнулся кровью. Бурая жидкость на полу отливала маслянистой чернотой, а во рту образовалась гнилая слюна, высасывающая из него все соки.

— Ты можешь остановить свою непокорную «дочь».

— Ммм. Да. Могу. Но зачем, если ты можешь это сделать? Зачем упрощать задачу, когда это станет отличным испытанием твоих сил? Твоих границ. Ты же хочешь увидеть, что за ними? Хочешь почувствовать истинную мощь, сокрытую в тебе? Твои предки загнали себя в узкие рамки, чтобы не смущать подданных подлинным величием, но ты больше не король. Сам себя низверг с трона. Больше не нужно сдерживаться.

— Я не понимаю! Каждая попытка обратиться к нориусу лишь ускоряет гниение. Мне наоборот приходится сдерживаться, чтобы сразу не превратиться в ахийскую тварь!

Ктуул обошёл вокруг Ника, заставляя того нервничать, когда старый бог оказался позади и буквально нашептал подходящий способ:

— Но ты ведь не знаешь, что будет, если дойдёшь до конца. Не знаешь, чем закончится слом всех оков. А может… может, стоит попробовать нечто бо́льшее? Нечто, перед которым нет запретов. Может, стоит вызвать в себе иную силу? Попробовать призвать её?

— На том конце непроснувшийся младенец. Как ты себе это представляешь?

Призрачная рука опустилась на плечо Никлоса, и Ктуул оказался перед его лицом. В глазах вечного горели тысячи радужных звёзд в золотистой оправе. Он буквально светился силой, непоколебимой мощью и уверенностью в своём ученике.

— А ты попробуй. В противном случае твоя слабость обернётся крахом для нас всех.

* * *

Давно растворился в воздухе вечный. Погасли огни шатра, а за его пределами воцарилась могильная тишина. Ахийские твари будто заснули, хоть им и неведом сон. А куда отправилась сама эльфийка, Ник мог только гадать. Его смущало движение силы. Ощущение, что ребёнок где-то поблизости, переполненный такими яркими, взрослыми эмоциями, которые не должен испытывать. Там был и гнев, и отчаяние, и бесконечная ранимость, затаённая усталость, рождённая в поступках. Сплетённый в узел комок чувств взрывался вспышками, заставляя нити, связывающие ариус и нориус, дрожать как в предвкушении. Как если бы приближалось долгожданное воссоединение.

Натянув звенья цепей, Ник опёрся о искалеченные ступни, морщась от вспышек боли — Мора перерезала сухожилия, лишая примитивного шанса на побег. Он должен быть искалечен, чтобы её яд действовал, лишая его воли и превращая в тупое орудие её желаний.

Так больше не могло продолжаться. Если она права, то уже сегодня эльфы вместе с Селестой ступят на мост и умрут. А оставшиеся лишатся последней защиты лесов и попадут прямо в когти ахийских тварей. Он не мог этого допустить. Если нужно довериться словам Ктуула, он так и сделает. Ведь было что-то такое в воздухе, говорящее, что всё не так просто. Что есть шанс.