Страница 77 из 103
Маятник собирается обратно в свою изначальную форму и возвращается на место под сосредоточенным взглядом Элис. Однако, стоило ей расслабиться, как механизм рассыпался, вызвав на её лице удивление. Тем не менее я искренне за неё порадовался, выразив радость хлопками, что были подхвачены прочими присутствовавшими, наблюдавшими за тренировкой. Элис обернулась к нам, улыбнулась и кивнула, принимая аплодисменты, но вновь сосредоточилась на маятнике. Детали поднялись в воздух и вновь собрались воедино, однако рассыпались, стоило воле девочки исчезнуть. Но она не расстроилась, а начала заново. Похоже, всерьёз поставила себе цель вернуть механизм в изначальное состояние.
Убедившись, что отвлекаться от своего занятия девочка не собирается, я её оставил. Вернулся в свой кабинет, отгородившись от мира. Взял подаренный Макдиром ром, сигары и вышел на балкон, устроившись там с целью подумать и устроить ревизию в голове.
Тиффани больше не звонила и не приезжала. Я понятия не имел, как вести себя с сыном, что ему говорить, как объяснить. Признаться, я сильно сомневался, что объяснить получится. И дело даже не в том, что Тиффани наверняка уже вложила ему картину мира, в которой я — воплощение всех мужских пороков и грехов человечества в целом. Вряд ли можно объяснить ребёнку, почему родитель решил от него отказаться. Может быть, когда парню будет ближе к тридцатнику, мы и сможем поговорить на одном языке, но... Никаких гарантий.
Поморщился и всё же достал телефон, набрав Бена.
«Сэр?» — тот отозвался почти мгновенно.
— Есть одно дело, скажем так, личное. Тиффани Милтон и её сын, Стивен. Это неприоритетное задание. Наймите толкового частника, дистанционное наблюдение.
«Понял, всё сделаем в лучшем виде,» — подтвердил Бен. — «Что-то ещё?»
— Нет, это всё.
Убрал телефон и расслабился, глядя на подёрнутое облаками небо. Говорят, пить в одиночестве — путь к саморазрушению. Поэтому надо срочно чем-нибудь себя занять, чтобы делать вид, что я работаю, просто с комфортом.
Вернулся в кабинет и, порывшись в ящиках стола, нашёл электронную книгу, с которой читал Червя. Я знакомлюсь с материалом, никто же не знает точно, дочитал ли я до конца. Но я не успел даже открыть файл, когда раздался стук в дверь. В кабинет заглянула Малати.
— Сэр?
Вздохнул, отложив книгу.
— Что-то важное?
— Нет. То есть несрочное. И...
Она покосилась на бутылку рома.
— Вы одни?
Я тоже покосился на бутылку рома, но не понял смысла её захода.
— Да. А что?
Она просочилась в кабинет и продемонстрировала бутылку вина.
— Хотела предложить отпраздновать, — слегка смутившись пояснила женщина.
— Что именно праздновать?
— Ну. Всё вместе, наверное. Да и какая разница! — Малати отмахнулась. — Просто, когда ещё будет возможность.
Хмыкнул.
— Ладно. А почему не с подчинёнными?
Она вздохнула.
— Потому что они подчинённые. Я с таким трудом наладила взаимоотношения, поставила себя начальницей. Одна совместная попойка... — она развела руками. — И всё пропало.
Понятно.
— Проходи. На моём балконе места мало даже для одного, так что... Сейчас устроимся здесь.
Малати пришла не только с бутылкой, где-то смогла найти и закусок. Хорошо подготовилась.
— Это индийская кухня? — я заглянул в один из пакетов.
— Нет, не совсем. Просто на мой вкус.
Я налил женщине вина, себе добавил рома. Не чокались, но бокалы подняли. Тостов тоже не было.
— Сэр, разрешите личный вопрос.
— Вот так сразу? — ухмыльнулся я.
Пиллай пожала плечами:
— Да, меня с первого дня волнует, у вас с Чихару ничего нет?
— Именно «ничего нет»? Не «у вас что-то есть»?
Малати нахмурилась:
— Хватит отвечать вопросом на вопрос!
— Нет, у нас ничего нет, — признал я, закуривая сигару. — А что?
— Женское любопытство. Да и надо знать, как начальство смотрит на подчинённых противоположного пола.
— В наше-то время? — поморщился. — Чтобы на любой косой взгляд получать обвинение в харассменте?
Малати хмыкнула:
— У меня такой защиты нет. Моё заявление не примут, но это ещё цветочки. Лишение учёной степени и запрет на любые исследования.
Была в её словах искренняя горечь.
— Сталкивалась?
— Сама, к счастью, нет. Подруга. Она о феминизме и не задумывалась, пока не нарвалась. Теперь активистка, да что толку? Жизнь ей уже сломали. ЦРУ — это не Голливуд, где все на виду.
Кивнул, отлично понимая, о чём она.
— Я к постели не принуждаю. Всегда считал себя достаточно привлекательным и обаятельным, чтобы соблазнить женщину без принуждения.
Малати очень задумчиво на меня посмотрела и хмыкнула. Поморщился.
— Ага, я уже понял, что былой лоск поистрепался.
Пиллай рассмеялась.
— Всё не так плохо, сэр. Просто вам надо обновить костюм, что-нибудь более солидное. Подобрать другие духи. И начать носить галстук, всё же уже давно не тридцать.
Закатил глаза.
— Ваше мнение очень важно для нас.
— Эй! Не стройте из себя закомплексованного подростка, вам не идёт. Если женщина по дружбе даёт вам совет по смене стиля, надо прислушиваться, а не делать вид, что вы слишком брутальны для всех этих глупостей!
— Что же ты, Малати, в таком случае сама собой не займёшься? Джинсы? Кофта? — и, ожидая колкого взгляда, лишь улыбнулся. — Раз мы такие друзья, чтобы давать такие советы. Твой матери уже должны были помочь.
Она вздохнула.
— Так и знала, что это была неслучайность. Да, вы правы, ей помогли. Спасибо за это. И теперь у меня действительно появятся деньги на себя. Просто... не привыкла ещё, не перестроилась.
Хмыкнул:
— Тогда я сменю имидж сразу после тебя.
Женщина улыбнулась и кивнула.
— Договорились, сэр. За смену имиджа!