Страница 4 из 8
– А почему меня последним? – поинтересовался Петров.
– Ты из нас самый толстый, – объяснил Васечкин. – Сладкое всегда оставляют напоследок.
Петров насупился.
– А я не дамся! – сказала Маша. – Я буду визжать, они перепугаются и исчезнут.
– Ничего ты не понимаешь, – усмехнулся Васечкин. – Чем громче ты будешь визжать, тем для них вкуснее. Как устрицы.
– Почему как устрицы? – поинтересовался Петров.
– Потому что устрицы пищат, когда их глотают. Это всем известно.
– Ничего подобного, – возразила Маша. – Мой папа недавно был во Франции, они там ели эти устрицы. Сколько хочешь. И он говорит, что они, наоборот, очень даже серьёзные. И молчаливые. И никто не пищит!
– Они очень тихо пищат! – возразил не желавший уступать Васечкин. – Надо прислушиваться.
– Вы есть хотите? – прервал дискуссию Петров, у которого от этого разговора за-свербило в животе. – Я – хочу!
Он скинул с плеч рюкзак, извлёк оттуда заготовленные бутерброды.
Некоторое время все молча ели.
– Ну как переименованная булка? – спросил с набитым ртом Васечкин.
– Почему переименованная? – удивилась Маша.
– Потому что раньше, – важно пояснил Васечкин, – она называлась французской.
А теперь она называется городская. Борьба с преклонением перед иностранщиной.
– Откуда ты знаешь? – поразился Петров.
– Я много чего знаю, – скромно потупил глаза Васечкин.
– Да ничего подобного! – возмутилась Маша. – Что ты его слушаешь! На одном из папиных снимков, которые он в Париже делал, симпатичная француженка, мадемуазель такая, тащит батон длиной с лыжную палку. Это и есть французская булка. Да и у нас они во всех французских булочных продаются.
– А ещё у нас есть апельсины, – примирительно сказал Петров.
4. Прыгающие сумерки
Они съели апельсины.
– Жалко, что больше не взяли, – сказал Петров.
Маша спросила:
– Ну, Васечкин, куда теперь? Ты знаешь дорогу?
– Конечно, нет! – объявил повеселевший после еды Васечкин. – У нас нет компаса и карты, а первобытные люди собираются на охоту. Они уже слопали нашего единственного проводника и помощника – огромного датского дога по кличке Мушкетёр, и мы похоронили его белые кости в том сугробе. Мы полили сугроб горючими слезами, и весной на этом месте вырастет баобаб! Не веришь? Скажи, Петров?
– Пожалуй… – уклончиво сказал Петров. – Может и вырастет…
– Ты ужасное трепло, Васечкин! – заключила Маша. – Но всё-таки хочется попасть домой не слишком поздно. А сейчас уже около пяти. Смотри – смеркается. Или мне уже пора папе позвонить?
Она потянулась за телефоном.
– Погоди, не звони! – остановил её Васечкин. – Сейчас разберёмся. Пошли вперёд.
Они двинулись дальше.
– Сумерки приближаются короткими прыжками! – заявил Петров.
– Это как это? – удивилась Маша.
– Очень просто. Опустишь глаза, потом поднимешь, и тут же видишь, что стало темнее, чем было только что.
Маша проверила. Так оно и было.
– Действительно, – растерянно подтвердила она. – Какой ты наблюдательный, Петров!
Петров покраснел.
– Там, где небо посветлее, – там должен быть северо-запад! – объявил Васечкин.
– Где же оно посветлее? – резонно возразил Петров. – Оно везде темнее.
И в самом деле, сумерки валились со всех сторон, вихрями снежинок, тяжёлыми хлопьями с деревьев. Серое небо стало принимать фиолетовый оттенок. Деревья неожиданно расступились.
– Пошли по этой просеке! – обрадовался Васечкин. – Куда-нибудь она нас выведет. Вперёд, за мной!
Они заскользили по лыжне.
– Это безобразие, Васечкин! – возмущалась Маша. – Куда ты нас завёл! И папа с мамой будут беспокоиться, если мы поздно вернёмся.
– Не боись, Старцева! – бодро отвечал Васечкин. – Ну – попали в приключение. Представляешь, как будет приятно дома?
Сам при этом покосился на Петрова – мол, что я тебе говорил!
– Хочешь «Тик-так», Маша? – спросил Петров.
Ему было неловко от всей ситуации, хотелось как-то приободрить Машу.
– Давай, – сказала она унылым голосом.
Петров снял перчатку, достал из кармана коробочку с белыми драже.
– Мои любимые! – поделился он. – Я всегда их с собой ношу. Хочешь, Васечкин?
Васечкин остановился, обернулся, молча протянул руку.
Петров щедро отсыпал каждому, и они дружно стали сосать мятные конфетки.
В это время раздался грохот и, сияя огнями, совсем рядом, за деревьями, замедляя ход, прошла электричка.
– Да мы совсем рядом от станции! – возликовал Петров. – Ещё чуть-чуть!
И действительно, через четверть часа дружная троица сидела в вагоне электрички. Поезд быстро приближался к Москве. А ещё через полчаса они, прощаясь, уже стояли на платформе метро.
Маша посмотрела на обоих и, лучезарно улыбнувшись, сказала:
– А всё-таки чудесно мы покатались… И лось!.. Правда?
– Да уж! – вздохнул Васечкин. – Ох, Маша!
– Ладно, ладно! – примирительно сказал Петров.
И они разъехались по домам.
5. Старей Васечкин
Васечкин предполагал, что его как следуют отругают за опоздание и уже даже сочинил целую историю в своё оправдание. Про то, как они с Петровым спасали провалившегося в прорубь пятилетнего мальчика. Как лично он, Васечкин, с риском для жизни вытащил на лёд почти утонувшего ребёнка. Маше в этой истории была отведена весьма скромная роль. Пока Васечкин с помощью Петрова совершал свой героический подвиг, Маша бегала за помощью.
Заканчивалась история тем, что запоздало обнаружившиеся родители бедного мальчика сначала пришли в ужас, а потом захотели сообщить о Васечкинском героизме по всем основным новостным каналам и, само собой, по интернету. Но Васечкин и Петров скромно отказались от этой рекламы, фотографироваться не стали и даже фамилии свои не назвали.
«В конец концов, такое может случиться с каждым!» – заготовил Васечкин под финал рассказа полную достоинства фразу.
Но, к счастью, на этот раз никакое враньё не понадобилось. Открывшая дверь мама приложила палец к губам и, косясь на закрытую дверь в гостиную, сообщила:
– У нас в гостях Зильберман. Ты очень вовремя, мы как раз ужинаем.
Васечкин с пониманием покивал головой. Аркадий Наумович Зильберман был знаменитым учёным-физиком, академиком, и, хотя дружил с Васечкиным-старшим, но в гости из-за своей огромной занятости захаживал редко.
– Хорошо покатались? – спросила мама.
– Отлично! – пробормотал Васечкин и вздохнул.
Ему было немножко досадно, что так хорошо придуманный рассказ оказался никому не нужен.
– Ну, я очень рада. Давай, быстро переодевайся, мой руки и за стол.
– Ага. Я сейчас, мам!
И Васечкин быстро отправился в ванную. Только теперь почувствовал, как зверски проголодался.
Когда через десять минут Васечкин подошёл к гостиной, из-за двери донёсся громкий раскатистый смех. Что, впрочем, нисколько его не удивило. Профессор Игорь Петрович Васечкин был человеком весёлым, энергичным и жизнерадостным. Именно от него, от папы, как считал сам Васечкин, он унаследовал свою неуёмную энергию и жажду деятельности. Он поплевал на руку, пригладил непокорные вихры и распахнул дверь.
– А вот и наш лыжник! – обрадовался папа.
– Здравствуй, Петя! – поприветствовал его академик. – Хорошая прогулка была?
– Здрасьте, Аркадий Наумыч! – солидно поздоровался Васечкин, усаживаясь за стол. – Да, покатались неплохо. Показывал ребятам коньковый ход.
– О-о! Да ты профессионал! – с уважением произнёс Зильберман.
– Так, стараемся понемножку, – скромно ответил Васечкин, накладывая себе полную тарелку.