Страница 3 из 8
– Ну и буду! – заявил обрадованный Петров.
Он совсем не ожидал, что Васечкин уступит так быстро. И тут же достал телефон и набрал Машин номер.
– Привет, Маша! – солидным голосом сказал он. – Мы с Васечкиным приглашаем тебя в лес на лыжную прогулку.
Васечкин, стоявший рядом, энергично закивал. Как будто это он предложил пригласить Машу. И как будто Маша могла эти его кивки видеть.
Петров долго слушал ответный Машин монолог. Потом сказал:
– Хорошо!
И положил трубку.
– Ну что она сказала? – нетерпеливо поинтересовался Васечкин.
Петров вздохнул.
– Сказала, что согласна, – наконец произнёс он. – Поедет.
– А чего она так долго говорила?
Петров опять вздохнул. Ещё глубже.
– Рассказывала, какой она новый лыжный костюм оденет.
Васечкин развёл руками.
Этот жест означал – ну вот видишь! А я что говорил!
Но дело было уже сделано.
2. Страшная тайна
Вот так и случилось, что все трое в прекрасный солнечный зимний день оказались в лесу. Они пересекли неглубокий овраг, пройдя по целине, потом ёлочкой поднялись на склон – не слишком, впрочем, крутой, – и углубились в чащу.
Низко стоявшее солнце то пряталось, то вновь вспыхивало, и тогда всё загоралось – снег, голые ветки, зелёная хвоя. Зима была полна красок – стволы осин зеленовато-жёлтые, верба – тёмно-красная, а тени на снегу – синие.
– Смотрите, опять заячьи следы! – заорал Васечкин.
– Да видели уже, – ответил, останавливаясь, Петров.
Заячьих следов и правда было много, они встречались часто и уже не слишком привлекали внимание. Куда интересней было увидеть красногрудых снегирей на сияющей снежной полянке, или синиц, или, на худой конец, помёт лося.
Друзей нагнала чуть отставшая Маша. Она улыбалась.
– Здорово всё-таки! Мы уже почти три часа на лыжах, а я нисколько не устала.
Васечкин промолчал. Решил, что лучше это заявление никак не комментировать.
– А Васечкин коньковым ходом умеет бегать, – совершенно некстати сказал Петров. – Покажешь, Васечкин? Ты обещал!
– Неохота сейчас, – мотнул головой Васечкин.
Дело в том, что он так и не успел выяснить перед прогулкой, что означает этот коньковый ход.
– И потом здесь лыжня не подходящая! – добавил он.
– Это как? – удивился Петров.
– Слишком узкая, – пояснил Васечкин. – И не накатанная. Я скажу, когда будет подходящая.
И он взмахнул палками, намереваясь оттолкнуться и покатить вперёд.
– Постой, Васечкин! – остановила его Маша. – Ну чего ты всё дуешься? Я же вижу. Подумаешь, не дала списать! Мы же договорились, что каждый сам. Или ты забыл?
– Ничего я не забыл! – оправдывался припёртый к стенке Васечкин. – И ничего я не дуюсь. Просто я… – он выдержал паузу, подыскивая правильное слово, – озабочен, вот! Знаешь, какие дела творятся?
– Какие? – заинтересовалась Маша.
Васечкин со значением посмотрел на друзей.
– Ладно, – наконец, сказал он. – Я вам скажу. Только это страшная тайна. Государственная! Больше никому, ясно?
Петров и Маша переглянулись.
– Ясно! – сказали они. – Никому.
Но Васечкину этого было мало.
– Ешьте снег! – приказал он. – Чтобы закрепить слово.
Петров и Маша закрепили слово, поели снег.
Васечкин наблюдал за процедурой.
– Ну всё, – сказал Петров, вытирая рот. – Теперь рассказывай.
– Ладно, – смягчился Васечкин. – Слушайте.
Он понизил голос и произнёс таинственным шёпотом:
– Папа вчера радиограмму получил. От нашей экспедиции в Антарктиде.
Всем от этого Васечкинского шёпота почему-то стало не по себе. Васечкин старший был известным учёным-геофизиком.
– Ну и что? – тоже шёпотом спросил Петров. – И чего там сказано, в этой радиограмме?
– А то и сказано, – продолжал шептать Васечкин, – что партия Рябова нашла в пещере в горах – ну там ещё широта и долгота указаны, папа говорил какие, но я не запомнил, – начисто обглоданный скелет собаки. Представляете?
– А чего вы шепчетесь? – громко спросила Маша. – Очень ценная находка! И чего тут такого особенного?
– А то и особенное, – обиделся Васечкин. – Ничего ты не понимаешь, Старцева! Рябов со своей группой обследует совершенно неизученный район. Там нога человека не ступала. Не могла туда попасть собака. И некому было её съесть.
– Значит, могла попасть, и её всё-таки съели, – резонно возразил Петров.
– Именно, – подхватила Маша. – Не люди, так звери.
– Эх вы, умники! – победно усмехнулся Васечкин. – В Антарктиде нет зверей.
– Тем хуже для Антарктиды! – заявила Маша. – Всё это какая-то чушь, Васечкин. Уверена, что всё это скоро объяснится. И мне холодно.
Она ткнула палками в снег и покатила вперёд.
– У неё совершенно не научное мышление, – сказал Васечкин Петрову.
– Ну и что, – возразил Петров. – Зато она красивая!
И поехал вслед за Машей.
Васечкину ничего не оставалось, как последовать за ними.
3. Пищащие устрицы
Проехав немного, Маша вдруг остановилась и, повернувшись, прижала ладонь в варежке к губам, призывая к тишине. Схватила подкатившего Петрова за руку. Ещё через несколько секунд подъехал Васечкин.
За кустами стояла лосиха. Нечего было соблюдать тишину – ветки, которые откусывала лосиха, громко хрустели. Она была очень занята своей едой. Лосиха казалась совершенно нереальной. Никто из друзей ещё никогда не видел крупное дикое животное так близко.
Все трое стояли, затаив дыхание, и любовались.
Потом, осмелев, подошли поближе. Ноль внимания. Лосиха продолжала свой обед.
Тут Васечкин совсем обнаглел, подобрал шишку и бросил в неё.
– Ты дурак, Васечкин? – прошептала Маша.
Лосиха подняла голову, посмотрела на них своими тёмными глазами, потом снова занялась ветками.
– Здорово, что она нас не боится! – прошептал Петров.
Маша кивнула.
– Мы её тоже не боимся! – отважно заявил Васечкин.
Маша только покосилась на него неодобрительно, но ничего не сказала.
Минут через пять лосиха оставила кусты, повернулась с удивительной для такого большого животного лёгкостью и побежала в лес быстрым размашистым шагом, немного горбясь.
Они смотрели ей вслед.
– Ни одно домашнее животное так не бегает! – восторженно сказала Маша.
И оба друга согласно закивали.
Даже вечный спорщик Васечкин ничего не сказал.
Потом они вышли из леса. Кочки, мелкий кустарник. Летом – здесь болото. Дальше – снова лес. Тёмно-зелёные ёлки, чёрные стволы, голые ветки на белом фоне. Солнце скрылось, потянул резкий ветерок, завьюжило.
– Где мы вообще находимся? – немножко нервно спросила Маша.
– В Московской области, – ответил Васечкин. – И чего такого?
– Да ничего особенного. А ты, Васечкин, не думаешь, что мы заблудились?
– Конечно, заблудились! – саркастично сказал Васечкин.
На самом деле ему было не по себе. Он понял, что они заплутали, ещё полчаса назад.
– Знаешь, Маша, на лыжах всегда чувствуешь себя вроде как путешественником! – нарочито бодрым голосом провозгласил он. – Представь себе, что мы находимся в неизведанных краях. Вот пройдём через лес и выйдем к селению туземцев. Вперёд, за мной!
И Васечкин бодро покатил вперёд.
Маша и Петров молча катились за ним. Они прошли через лес и оказались на краю глубокого оврага. Сквозь снежок внизу поблескивал замёрзший ручей.
– Ну и где же твоё селение? – спросила Маша.
– Как, ты не видишь селения? – Васечкин широким жестом обвёл вокруг. – Вон перед нами хижины, сделанные из звериных шкур. В них живут эти… ну как их… питекантропы, вот! Если мы не пройдём мимо них с максимальной осторожностью – нам несдобровать. Они поймают нас и съедят. Сначала меня, потом тебя, а потом Петрова.