Невеста для профессора

В носу начинает щипать и я открываю и закрываю рот, не в состоянии придумать утешительных слов. Непроизвольно на глаза нахлынывают слезы, потому как даже в страшном сне не хочется такого представлять.

— Твоя мама умерла в твой день рождения? — голос предательски дрожит и вдоль позвоночника пробегают мурашки.

— Ага, — будто бы безразлично кивает Максимилиан. — Ей было тридцать три, когда это произошло. Мне сегодня тридцать четыре и это как-то… странное чувство, — вздыхает он и крепче сжимает меня в своих объятиях.

— Я даже не могу представить, это жутко, — произношу я и не лукавлю. Мне до ужаса страшно подумать о чем-то подобном, на глаза тут же наворачиваются слезы.

— И не нужно представлять. Пусть твои родители живут долго и счастливо вместе с тобой и в ладу, без ссор.

Максимилиан поднимается на ноги и протягивает мне руку.

— Не знаю зачем сказал, честно. Просто захотелось, — надевает на лицо маску прежнего улыбчивого засранца Макс. Но уже слишком поздно прятаться, кажется я узрела его истинное лицо. На минуту, но мне посчастливилось. — Тебе нужно выспаться, Ия. Завтра на приеме будет пекло.

Залезаю на кровать и закутываюсь с головой в одеяло. Пульс громким эхом раздается в висках и в горле душит проклятый комок. Жалость? Сочувствие? Что за хрень, что за дурацкое чувство?! Уснешь тут, как же…

25

Просыпаюсь под шум воды из ванной комнаты и сажусь на постели. На душе невыносимое опустошение, я не помню как провалилась в сон, но отчетливо помню разговор с Майером. Запрокидываю голову и упираюсь затылком в изголовье кровати, смотрю в потолок и понимаю, что теперь не смогу поступить с ним настолько подло, как предлагала Лика. Если до этого сомнения были, то теперь точно не смогу.

Да, он нагло врал мне и не краснел, когда заманивал в эту игру, где правила известны лишь ему. Да, он шантажировал меня учебой. Но, черт, может быть это и правда настолько важно? Ведь он не обращается со мной как с вещью, его заботит мое состояние и вчера…

Он был настолько близко, что я до сих пор ощущаю запах его раздражающе сладкого парфюма и обжигающее дыхание на своей коже. И этот странный взгляд, немой вопрос, суть которого я уже не узнаю…

От воспоминаний вчерашнего вечера загораются щеки и я натягиваю одеяло на лицо, улыбаюсь и прячусь от самой себя, стараясь понять этот странный вихрь чувств в своей душе.

— Доброе утро, — подскакиваю от неожиданности, когда из ванной выходит Макс в одном только полотенце вокруг бедер. — Ты еще не открыла подарок? — удивленно кивает он на тумбочку рядом со мной, а я как будто прилипла взглядом к его еще влажному после душа торсу.

М-да, после того что я видела, теперь уж точно не смогу сидеть на его лекциях, потому как буду знать что именно скрывает под собой строгий костюм.

— Доброе утро, — как можно более уверенно произношу я и заставляю себя посмотреть ему в глаза. — Какой еще подарок?

— Твой, — смеется он и подходит к тумбочке. Берет с нее небольшую прямоугольную коробочку и протягивает мне. — У меня не было времени на красивую упаковку, поэтому уж как есть.

Опускаю взгляд и вижу на верхней части коробки изображение топового смартфона, последнего в своей линейке. Да, мечта любой модной девушки, стоимостью как хороший подержанный автомобиль.

— Зачем? Я же говорила, что мне не нужно… — начинаю я, но Макс закатывает глаза и прикрывает лицо рукой.

— Я помню каждое слово, которое ты говорила, но это не отменяет факта что твой телефон устарел и он разбит из-за меня. Хватит, Беликова, не нужно портить мне день окончательно, прошу, — в его голосе проскальзывает нервозная интонация, но Майер как обычно быстро берет себя в руки. — Открывай, я от чистого сердца, так сказать… Ну и в качестве дополнительной компенсации за твои мучения.

В груди появляется неприятное жжение и оно не дает мне покоя. Деньги, деньги, деньги… Снова деньги, которыми Максимилиан привык решать все проблемы.

— Я не могу взять, — ставлю коробку на тумбочку, — это слишком дорого и мой телефон нуждается только в замене стекла, не более.

— Я говорил, что дорого — понятие относительное.

— А я говорила, что не буду принимать подобных подарков от чужих людей, потому что знаю цену деньгам, в отличие от… — замолкаю, как только встречаюсь с мрачным взглядом Макса.

Жжение в груди сменяется необъяснимым холодом, да таким, что мурашки бегут по коже. Сверлим друг друга взглядами, пока Макс не сдается первым:

— Хочешь — выброси, продай, утопи… Что хочешь, Беликова, но он твой.

Мужчина раздраженно сжимает челюсти и подходит к шкафу. Забирает оттуда белую рубашку и темные брюки, после чего, закинув все это добро себе на плечо, разворачивается ко мне.

— Гости уже скоро начнут собираться, но мы успеем позавтракать, спускайся вниз, — он хочет еще что-то сказать, но лишь качает головой и выходит из комнаты.

Бросаю взгляд на коробку с новым гаджетом и давлюсь коктейлем из самых разнообразных эмоций, начиная от злости и заканчивая растерянностью. Любая другая уже скакала бы от счастья и прислуживала Майеру на задних лапках, но для меня этот его подарок кажется крайне неуместным. Особенно после слов “дополнительная компенсация за твои мучения”.

Собираюсь и спускаюсь в столовую, где нет никого, кроме Розали, к моему удивлению.

— А где Макс? — спрашиваю я у женщины и та моментально подскакивает с места и подлетает ко мне.

— Доброе утро, дорогая! Максим сейчас в кабинете с отцом, у них очень серьезный разговор и нам, девочкам, лучше не лезть, — Роза провожает меня до стола и начинает выгружать передо мной весьма плотный завтрак. — Сегодня весь день голова идет кругом, сплошные приготовления для главного зала…

— Прием будет в главном зале? — уточняю я, вспоминая огромное помещение с подвесными люстрами, напоминающее место для балов.

— Да, дорогая, полный кавардак и нервотрепка! Этот прием несусветная глупость со стороны Генриха, но, к сожалению, он хозяин этого дома, а не я, — женщина игриво всплескивает руками в воздухе, а я нехотя приступаю к еде, потому как аппетита нет ни капли. Наверное снова из-за волнения перед грядущим событием. — Надеюсь, что после сегодняшнего дня весь этот дурдом закончится и вы сможете спокойно провести время вместе… Милая, на тебе лица нет, ты какая-то бледная… Не вкусно или что-то болит? — вдруг спрашивает она и тут же прикрывает рот рукой. — Боже, прости если лезу не в свое дело, ты случайно не беременна? — от шока давлюсь запеканкой и меня мгновенно пробирает дичайший кашель. — Если так, то вот это тебе лучше не есть, данная приправа только усугубит проклятый токсикоз! Будь он неладен, да? Наградила нас природа…

— Нет, — наконец, прокашлявшись, отвечаю я. — Нет, я ни в коем случае не беременна! Просто не хочется есть…

Как такое только могло прийти ей в голову?! Ах, да… Совсем забыла. Все же кругом думают, что я невеста Макса, а значит уж точно он затащил меня в койку…

— Вы не обидитесь, если я выпью только кофе? — спрашиваю я и как можно скорее хочу вернуться в комнату, чтобы избежать неловкости.

— Ох, я снова наболтала лишнего, — Розали заметно смущается и ее лицо почти приобретает цвет красной блузки. — Не обижайся, я просто сказала не подумав…

Заверяю женщину, что все хорошо и, выпив кофе, возвращаюсь в комнату. Но по пути снова задерживаюсь возле картин в коридорах. Есть в них нечто, что заставляет меня остановиться и погрузиться в столь яркую, как будто не реальную, природу, изображенную на них.

Узенькая тропинка возле реки, устланная осенними листьями, отблески солнца и водная гладь — все это передано так четко и с такой душой, любовью… Непостижимо… А вот на этой картине маленькая белая церквушка посреди огромного зелено-желтого поля с пастбищем. На следующей — река, зеленый высокий холм с деревянной постройкой и маленьким куполом. Что-то мне кажется в ней до боли знакомым, родным, похожим на Петропавловскую гору, пока внезапно не осознаю — это же Россия. На каждой находящейся здесь картине — она. Некоторые места я действительно узнаю, поскольку ездила на экскурсии в школе.