Страница 6 из 8
В него завернут небольшой белый промокший зверек. Не сразу понимаю, что это котенок. Весь перепачканный, напуганный и мокрый. Настолько грязный, что я не понимаю какого он цвета. Сегоро? Белого? Или у него есть оттенки рыжего и черного? Смотрит своими голубыми глазенками широко, боится. Трясется, то ли от страха, то ли от холода. К шерсти и к носику налипла грязь, и ее надо убирать
И такой милаха, несмотря ни на что!
— Представляешь, бегу домой с остановки, ливень, а тут смотрю, маленький комочек жмется к дереву и мяучит от страха. Ты знаешь, я не удержался и взял его домой — надо же ему помочь, — улыбается Гриша, как ни в чем не бывало.
А ведь буквально на днях он запретил меня «комочек» побольше просто покормить! И я даже не знаю, как мне реагировать на такой выпад.
— Подлый прием, — бурчу я. — Ты сумасшедший. Мы же на грани развода, а ты несешь котенка домой! — пытаюсь злиться, но единственное, что мне хочется, это приласкать маленького котенка. — А до этого ты был против животных! — делаю я последнюю попытку вспылить, но получается наигранно.
Хочется поскорее помочь крохе.
— Ты знаешь, когда это маленькое существо вопит под деревом и просит о помощи, даже я пройти мимо не могу. Давай ему поможем? Да и мне душ не помешает — не хватало еще простыть, — он делает паузу и не уверенно добавляет: — Не переживай, я котенка не брошу, даже если мы разведемся, он моим будет.
Фыркаю и обтираю несчастного котенка досуха. Еще чего удумал! Себе заберу. Да тебе вскоре надоест, и ты наиграешься и выставишь его за дверь!
Морщусь сама на себя: Гриша на такую подлость не способен, во мне говорит обида, и я не совсем понимаю на что конкретно я злюсь.
Пока Гриша принимает срочный теплый душ, грею молоко и даю испуганному существу поесть. Тот с благодарностью пьет подношение и неуклюже мурлыкает, словно пытается меня поблагодарить.
Мне даже не хочется представлять, как такая лапочка попала на улицу. Глажу его, замечаю, что он покусан и исхудал, только кости торчат. Ему несказанно повезло, что Гриша заметил и забрал его, потому что иначе ливень котенок не пережил.
— Как же назвать тебя, красавчик? — спрашиваю у него я, и тот лишь фырчит, неумело отплевываясь.
Но один вопрос повторяется в моей голове из раза в раз: кто подменил моего мужа и в какой момент он стал таким идеальным?
Ответа на вопрос найти не успеваю: Гриша вскоре выходит из душа, и мы осторожно моем нашего пушистого друга, смывая с него грязь улицы. Котенок фырчит, ему не нравится даже теплая вода, но не особо сопротивляется: он накормлен и верит, что нам можно доверять. Гриша во всем мне помогает, и это радует. Даже с таким крохой, я бы не справилась одна.
Вновь вытираю его досуха и прижимаю к себе, чтобы согреть. Хочется, чтобы он поскорее высох. Надеюсь доставить ему меньше дискомфорта, но понимаю, что иначе здесь никак. Когда наш гость становится сухим, то неожиданно оказывается абсолютно белым. И его голубые глаза сияют только сильнее, правда в них отражается немного недоверия и недовольства.
Я, наконец, решаюсь заглянуть ему под хвост, чтобы узнать его пол. По мордочке он слишком похож на мальчика, но мне нужно удостовериться в этом. Он ворчит, но не особо сопротивляется.
— Мальчик, — наконец, говорю я. — Ты нашел пацаненка. Как хочешь его назвать? Я предлагаю… — у меня в голове столько кошачих имен, но тут муж меня огорошивает, что я аж замолкаю:
— Я назову его Беляш, — уверенно говорит Гриша, не давая даже внести свои предложения.
— Он по-твоему похож на пирожок? — не сразу понимаю я его идею, поэтому удивленно смотрю то на мужа, то на нашего маленького гостя.
Гриша непонимающе смотрит на меня, и я вздыхаю. Похоже, в его родном городе беляши были не так распространены, как в моем.
— Ну, ты можешь звать его и пирожком, и пончиком, а я буду звать его Беляш. Он же абсолютно белый! Ну, и раз я его принес, значит и мне давать имя, — улыбается Гриша, и я закатываю глаза.
— Ну, что ж. Беляш, так Беляш.
Но «Снежок» ему подошло бы гораздо больше. Тут хоть ассоциация стойкая с белым снегом. А вот с Беляшом посложнее будет.
Стихия за окном, наконец, успокаивается, и я нахожу ветеринарную клинику, которая еще работает.
Ветеринар осматривает котенка, делает нужные инъекции и в итоге приходит к выводу, что котенок здоров. Ему лишь веса не хватает.
— Вашему Беляшу месяца два. А худощав так, словно и месяца нет. Вообще чудо, что он выжил. Но боец. Будет отличным членом вашей семьи, — киваю, не спорю с доктором.
Мы покупаем ему лоток, миски, наполнитель, несколько кормов на выбор и игрушек, а затем едем домой, и я прижимаю Беляша к груди. Тому, похоже нравится мое тепло, и он мурлыкает, засыпая.
— Кажется, он определился, кто из нас хозяин, — дразню я Гришу. — Не думаю, что он захочет остаться с тобой.
Хочется просто подтрунивать над мужем, наблюдая за реакцией.
— Ты как будто сына делишь, — усмехается Гриша. — Ну, если что, если будем разводиться, то посадим его посередине комнаты и сядем в противоположные стороны — к кому пойдет, того и будет.
Усмехаюсь. Чувство юмора — это одно из качеств, которые я полюбила в Грише. Главное, не поддаться его чарам снова.
Дома я раскладываю вещи котенка по местам, а тот, тем временем, с интересом осматривает свое новое жилище. Пару раз я умудряюсь его потерять.
Меня это настолько увлекает, что отвлекаюсь я только на крик Гриши из спальни:
— Лена, что это такое?! — дергаюсь и спешу на рев мужа — он нашел мой «отрывной календарик».
Упс.
Вздыхаю. Не хочется портить себе и ему настроение, особенно при новом жильце квартиры, который только что смешно просеменил в спальню, услышав мужской голос.
— Отрывной календарь, — наконец, говорю я. — Смотри, мы поспорили позавчера на 30 дней, — беру в руки импровизированный «счетовод» дней. — Вчера мы прожили, — с этими словами срываю «30». — Сегодня, получается, 29 дней осталось нам… — обрываюсь, потому что хочу сказать «прожить вместе», но вместо этого произношу: — до конца нашего спора.
Гриша молчит. Жду, когда он сорвется, накричит, упрекнет меня, что я страдаю какой-то херней, или, что хуже, начнет ругаться из-за того, что я постоянно думаю о грядущем разводе. А я не могу иначе! Я застряла в выборе между да и нет.
Заранее готова защищаться и ругаться.
Но вместо этого Гриша тяжело вздыхает и улыбается:
— Ты это здорово придумала. Так мы точно будем знать, сколько дней у нас осталось до конца спора и когда подводить итоги, — смотрю огромными глазами на своего мужа, а он, тем временем, как ни в чем не бывало, привинчивает блокнот к стене. — Во, теперь и видно и отрывать будет удобно, — затем он смотрит на меня и аккуратно интересуется: — Все в порядке?
— Я просто в шоке, — честно говорю я.
— Отчего?
— От твоего поведения. Хочется пощупать и спросить: «Кто ты и куда дел моего мужа?!» — бурчу и улыбаюсь.
— Это я. Просто пересмотрел некоторые вещи. Занялся собой, решил поменяться. Самоизоляция давно кричала о том, что пора это сделать. Пора взять жизнь в свои руки и начать что-то менять, — произносит он очередные мудрые мысли, а я аж вздрагиваю.
— Просто я ожидала, что ты начнешь кричать, что я придумала какую-то дичь, и вообще зачем лишний раз напоминать о грядущем разводе, — признаюсь я.
Мне так не хватало этих честных разговоров с любимым! Помню, в начале отношений мы обожали болтать обо всем сразу и ни о чем, и я не боялась говорить правду, не боялась, что меня осудят, или поймут не так, или, что хуже, накричат. Повысят голос буквально ни за что. Быть без вины виноватой — такое себе удовольствие.
— Ну, а чего обижаться-то? Ты визуализировала дни, а то мы бы запутались, я уверен. А так… я надеюсь, что мы сможем восстановить наши отношения, я во многом был не прав и, думаю, начать с себя. Захочешь — подтянешься. Нет — я тебя настаивать держать не буду.
Мне хотелось что-то сказать, но мою мысль сбило громогласное «ма-а-а-у!».