Ректор для попаданки

Подняв перо, я прочитала название последней книги в списке: «Магическая подоплёка оборотничества» за авторством Б. Арбумса. Эта книга пойдёт в букву «М». И ещё нужно добавить фамилию автора в реестр. И ещё...

Оборотничество?

Я глянула на Снежку, которая играла лапкой со скомканным листом бумаги, на котором утром я расписывала перо. Точно! Надо почитать об этом в первую очередь. Нет, во вторую. Сначала закончу «Основы практической магии», а потом примусь за «Оборотничество». Надо же понять, как и почему люди перекидываются животными, а заодно и почему Снежка не может принять человеческий облик.

Отложив книгу в отдельную стопку для личного пользования, я взялась за следующую, перенесённую ко столу с дальней полки. «Весёлые похождения бравого мага Эллиота». Прелестно, просто прелестно! Приключенческий роман...

Время пролетело совершенно незаметно. Снежка провела со мной весь вечер, то посапывая на диванчике рядом, то тарахтя на коленях от удовольствия, пока я одной рукой писала, а второй — гладила это милую девчонку.

Очнулась я, только тогда, когда в дверь библиотеки гулко постучали.

— Кто бы это мог быть? — озадаченно спросила я у котёнка, отложив перо в сторону. Потянулась, разминая затёкшую спину, а Снежка принюхалась к воздуху и с виноватым видом полезла прятаться мне под локоть. Ясно. Папаня-кукуш прискакал искать дочурку!

А сколько времени? У меня же сегодня встреча с Рамоном! И он обещал прислать мне знак... Но ничего не присл...

Ой!

Прямо передо мной в воздухе парила картонка. Парила она весьма и весьма сердито (наверное, давно ждала) плюясь нервными искрами. Ещё немного — и самовоспламенится от злости! Схватив её осторожно, я повертела в руках. Голос Рамона вал ди Белуччини весело сказал: «Настало время обещанной прогулки, госпожа Хранитель! Жду вас у дверей библиотеки!»

— Снежик, сворачиваемся, — громким шёпотом сказала я котёнку. — Твой дядя Рамон уже заждался. Наверное, это он и стучал. А я уж грешила на твоего ветренного папочку...

Подхватив Снежку поудобнее, я подошла к двери. Свет, словно библиотека поняла, что рабочий день окончен, медленно гас повсюду, провожая меня. Потянув за ручку, я открыла дверь и сказала:

— Простите, что заставила вас ждать...

И осеклась с открытым ртом.

Эдмонд стоял, сложив руки на груди, и пытался испепелить меня суровым взглядом. Я никак не хотела поджигаться, поэтому он повернулся к брату. Тот сидел на диванчике, который внезапно нашёлся у стены, закинув ногу на ногу. Но Рамон тоже оказался невосприимчив к уничижающим взглядам ректора. Не повезло Эдмонду, а что поделать? И вообще, за что он меня так? Я, между прочим, пашу тут, как не в себя, за Снежкой присматриваю, а на меня смотрят, будто я собираюсь как минимум развалить государственный строй!

— Какого ларха?!

— Алёна!

Оба брата заговорили одновременно, и я, взглядом извинившись перед Рамоном, обратилась к Эдмонду:

— Развейте мысль, будьте так добры.

— Какого ларха вы с моим братом... — Эдмонд втянул ноздрями воздух, шумно выдохнул и выхватил дочь из моих рук: — Какого ларха вы опять украли Снежианну?

— Эдди, немного уважения к госпоже Хранителю, — фыркнул Рамон. Эдмонд грозно рявкнул:

— А ты что тут делаешь? Пришёл лично выказать своё безмерное уважение?!

Вопреки моим ожиданиям Рамон не стал опускаться до уровня разгневанного брата. Лениво встав с дивана, он демонстративно отряхнул штаны (словно там было что отряхивать!) и повернулся ко мне. Товарища ректора он показательно не замечал.

— Дорогая госпожа Хранитель, если вы закончили, буду счастлив предложить вам свою руку и сопроводить на прогулку.

Я посмотрела на Эдмонда, который едва сдерживался, на Рамона, который улыбался широко и спокойно, и пожала плечами.

— Товарищ ректор, глубоко уважаемый мной, — сказала, глядя на Эдмонда прямо и открыто. Мне скрывать и стесняться нечего. — Снежианна пришла ко мне в поиске внимания и ласки, и я не смогла отказать ей. Более того, я и впредь буду заботиться о девочке и ваш гневный взгляд не переубедит меня. Простите.

Вдруг Снежка зашевелилась в руках своего неразумного отца и, улучив момент, спрыгнула на пол. Пока Эдмонд растерянно шарил руками в воздухе, Снежка благодарно ткнулась лбом мне в ногу и, бросив в сторону отца нечитаемый взгляд, в два широких прыжка исчезла в темноте коридора.

— Ларх вас всех забери! — прорычал ректор и совсем по-мальчишески припустил за дочерью, оставив меня и смеющегося брата одних.

— Прошу простить моего брата, — сказал Рамон, перестав смеяться. — Он бывает несдержан в проявлении своих эмоций.

— Уже заметила, — хмыкнула я, устраивая руку на сгибе мужского локтя. — Так куда вы хотели меня сводить?

Я прекрасно помнила, что мне была обещана прогулка по академическому парку, но отчего-то было неприятно обсуждать недостатки Эдмонда с его братом, а потому я поспешила сменить тему на более нейтральную.

Если Рамон и догадался о моих мотивах, то сделал вид, что ничего не заметил. Продолжая широко улыбаться, он ответил:

— Я покажу вам самые красивые уголки нашего парка. Уверен, вам понравится, госпожа Хранитель!

«Главное, чтобы в тёмные дебри не завёл, — думала я, чинно улыбаясь мужчине. — Я не из тех, кто с первым встречным-поперечным уединяется в кустиках!»

Невольно подумалось, что с другим братом прогуляться по тёмным аллейкам мне было бы волнительнее и приятнее, но я тут же отогнала несвоевременные мысли прочь. Хотя нет-нет, да улыбалась, вспоминая приступ ревности товарища ректора. Ведь как иначе можно было объяснить его внезапную вспышку гнева, когда он заметил своего братца у дверей моей библиотеки?

Мы вышли на улицу минут через пять неспешных блужданий по гулким коридорам. Не знаю, почему Рамон не воспользовался порталом, но спрашивать не хотелось. Может, ему хотелось продлить подольше контакт наших рук? Узнавать наверняка я не хотела.

Сладковатый ночной воздух приятно вскружил голову. После пыльной библиотеки запах диких цветов и хвои бил в голову сильнее терпкого вина.

— Как хорошо! — с чувством воскликнула я, вдыхая свежий воздух полной грудью.

— Согласен, — вдруг тихо добавил Рамон, и я невольно бросила на мужчину быстрый взгляд. Что случилось? Почему его глаза, так похожие на глаза Эдмонда, смотрели на меня с непритворным восхищением? Мне стало неловко и даже неуютно, захотелось сбежать хотя бы вон на ту едва заметную дорожку, ведущую в глубину парка.

— Р-рамон? — запнулась я, не в силах отвести взгляда от нависшего надо мной мужчины. Его губы всё приближались ко мне, а я боялась, что если отвернусь, то не успею остановить так некстати осмелевшего кавалера.

— Алёна, — тягуче протянул моё имя Рамон и прикрыл глаза, словно готовился к неизбежному поцелую. Эй, мы так не договаривались!

— Господин вал ди Белуччини, а что находится вот в этом направлении? — воскликнула я громко — гораздо громче, чем надо было — чтобы отвлечь его, и вывернулась из объятий его руки. Рамон едва слышно вздохнул и ответил:

— Там расположены оранжереи Академии. И моя епархия в том числе, — мы выращиваем там некоторые растения для зелий.

— Как интересно! Можем пройтись туда?

— Если вам так хочется, Алёна.

Он уже повеселел и прекратил свои неуместные поползновения. Теперь уже не предлагал мне локоть, а просто шёл рядом со мной. Воздух — прозрачный и звонкий — уже вовсю наполнился густыми сумерками. В парке было поразительно безлюдно, и я спросила:

— А что, никто не гуляет в это время? Где же все студенты?

— О-о-о, Алёна, студенты ведут свою скучную жизнь, по вечерам повторяя пройденное и тренируясь в заданиях на завтра, — усмехнулся Рамон. — Например, мои студенты совершенно точно мучаются над формулами нескольких зелий.

— Да вы садист, господин препод! — притворно удивилась я. Когда Рамон не посягал на моё личное пространство, он мне очень даже нравился.