Страница 20 из 42
— Рассеянность — мой единственный недостаток! — мужчина хлопнул себя по лбу и даже остановился, вынудив замереть и меня. — Рамон вал ди Белуччини.
— Как-как, простите? — поперхнувшись, переспросила я. Это какая-то шутка, что ли?
— Вал ди Белуччини, — повторил он, изобразив невероятно элегантный поклон. Куда там мушкетёрам с их перьями на шляпах! А когда Рамон выпрямился, его глаза заблестели улыбкой: — Ведь вы были у моего брата, не так ли? У ректора?
— Да, и у меня с ним состоялся не очень приятный разговор, — пробормотала я, старательно приходя в себя после потрясения. Белуччини захватили мир! Они киборги... Ой. Главное, не ляпнуть этого вслух.
— О, бывают дни, когда к Эдмонду лучше не приближаться на расстояние броска светового шара, — усмехнулся Рамон. — Вероятно, сегодня как раз магические бури, и у него фантомная мигрень.
— Фантомная мигрень? — мне отчего-то стало смешно. — У него в такие дни отсутствует голова?
— Ха-ха-ха, а вы шутница, госпожа Хранитель! — оценил мой новый знакомый. — Нет, всего лишь временная потеря ауральной магии, не более того.
— Так вот почему! — воскликнула я и прикусила язык. Не стоит, наверное, с первого момента знакомства выкладывать Рамону наши с Эдмондом тёрки. Но я хотя бы поняла, почему сегодня мы совершали утренний моцион вместо перемещения порталом.
Чтобы замаскировать неловкость, спросила у Рамона: — А вы кем работаете в Академии?
Он рассмеялся. Братья были немного похожи внешне, но совершенно разные по характеру. В отличие от Эдмонда, Рамон очень легко выражал эмоции, владеющие им. Наверняка проводить время с ним гораздо интереснее, чем с его братишкой.
— Я, госпожа Алёна, не работаю, а служу. И служба моя скромна, до Эдмонда мне ещё расти и расти! Я всего лишь преподаю искусство составления зелий.
— Профессор зельеварения? — не удержалась я от улыбки.
— Совершенно верно, — кивнул Рамон. — Поэтому хочу воспользоваться знакомством с вами, госпожа Хранитель, и попросить одну маленькую услугу.
Так-так. Начинается! За одной маленькой услугой последует вторая, третья, а там...
— Если вдруг абсолютно случайно в процессе излечения священных книг вам попадётся на глаза какой-нибудь старинный рецепт или упоминание об ингредиентах для снадобья — не могли бы вы любезно для меня его запомнить и пересказать?
— Всего-то? — удивилась я. — Конечно, я его даже запишу.
— Боги, я ошеломлён и раздавлен! — воскликнул Рамон, хотя ни ошеломлённым, ни раздавленным не выглядел. — Вы умеете не только читать, но и писать!
— Причём с детства, — смутилась я. — Ой, а мы уже пришли! Зайдёте?
Брат Эдмонда подвёл меня к самым дверям библиотеки — тем, которые я так беспечно открыла в ночь попадания — и поклонился, целуя мою руку. Потом ответил со странным смущением:
— Не думаю, что это хорошая мысль, госпожа Хранитель. Но мне очень хочется пригласить вас прогуляться по парку Академии сегодня вечером. Не откажете?
— Не откажу, — усмехнулась я. — Наверное, я пробуду здесь до ночи, так что...
— Я пришлю вам знак.
Рамон откланялся — только таким старомодным словом можно было назвать его уход, а я со вздохом открыла дверь в святая святых, где отныне буду проводить всё своё рабочее время.
Библиотека словно обрадовалась моему приходу.
Свет снова зажёгся, помигал немного приветственно, а потом угас, оставив лишь небольшие огоньки там и сям.
Надо начинать лечение.
И классификацию.
И вообще...
— Мне нужны бумага и ручка, — громко сказала я книгам. — То есть... Перо с чернилами.
Волшебная иллюминация осветила столик в одной из ниш, что прятались между книжными шкафами. На столе я заметила стопку бумаги и баночку для чернил. Прям как у Александра Сергеевича «нашего всего» Пушкина на портретах!
Перо (настоящее гусиное перо! а может и индюшачье) нашлось рядом, на ровной деревянной столешнице.
— Благодарствую, — сказала я книгам и села за стол. Как писать ручкой, я знала, даже перьевой ручкой успела побаловаться в начальной школе, так что примерно понимала, как пользоваться чернильницей. Но... честно, я ожидала большего от столь продвинутого в магии мира!
Хотя... если вспомнить, что они тут без письменности уже много веков кукуют, то не удивительно, что приблуды для письма не претерпели никаких изменений и усовершенствований. Спасибо — хоть на бумаге писать, а не палочкой корябать на бересте!
Для начала я хотела всё же разобрать полки и расставить книги в относительном порядке. А для этого мне нужно было подготовить базу, попутно записывая всё для будущего каталога. Голова шла кругом от масштаба предстоящей работы, но я заставила себя успокоиться. У меня в помощниках были живые, пусть и больные, магические книги. С их помощью разберусь!
Москва не сразу строилась.
Москва была построена с помощью планов. План составила и я. Идти от задней стенки библиотеки к передней, от глубины к началу. Благо я могла прочитать названия и имя автора, а записать их — уже не вопрос.
Так и начала.
Окон в библиотеке не было, часов тоже. Поэтому то, что прошло полдня я почувствовала только потому, что призывно заурчало в животе, намекая о том, что было бы неплохо перекусить.
Вздохнув, отложила в сторону перо и потянулась.
— Мя!
Услышав знакомый голосок, я испуганно дёрнулась и вскочила со стула.
— Снежка? Снеженька? Снежианна?!
Из темноты библиотеки ко мне не шла, а плыла над полом грациозная белая кошечка. Кажется, она немного подросла?
— Мя, — довольно муркнув, малышка боднула мою ногу, выпрашивая ласку. Я тут же подняла Снежку на руки и начала машинально почёсывать между ушек.
— Как ты, счастье наше безумное? — спросила я ребёнка, заглядывая в широко распахнутые глаза кошечки. — Хорошо за тобой присматривают местные врачи? Не простыла? Носик как? А горлышко?
Самой от себя было противно, но я так переживала за Снежианну, что стала похожей на мамашку с синдромом гиперопеки. Невесело усмехнулась. Хорошая из нас с Эдмондом вышла бы пара: отец, которому не хватает времени на собственное дитя, и приёмная мать, которая не даёт и шагу ступить без того, чтобы соломки не подстелить. Уф!
Снежка приластилась ко мне, и я умилилась моей малышке, спросила:
— Может быть, ты хочешь кушать?
— Мя-ау! — сказал котёнок воодушевлённо. Конечно, Снежка хочет кушать! Надо позвать Аннабелль и попросить её принести обед на двоих.
Но для этого нужно найти вход в мой кабинет и воспользоваться коммуникатором, который я терпеть не могу.
Ох, не вызвать бы маманю ди Белуччини!
— Ладно, Снежианна, ты мне поможешь, если что, ведь правда?
— Мяу-мяу, — ответила кошка, и я направилась к двери, ведущей в мой кабинет. Из библиотеки она открывалась вполне обыденно — нажатием ручки. Мы вместе — Снежка у меня на руках и я, почёсывая её за ушком, — подошли к столу. Вызвав в памяти образ Аннабелль, я решительно шлёпнула ладонью по коммуникатору и подумала о вкусном обеде. Ничего более банального, чем дымящаяся миска супа, придумать не смогла, но это сработало.
Служанка, конечно же, очень удивилась, увидев Снежианну, но ничего не сказала. Умная девушка, вот вообще пять баллов с плюсом и моё личное уважение!
Пообедали мы на славу. Суп с тонкими, поджаренными насухую, хлебцами, тушеные овощи и чай. Заодно и со Снежкой пообщались: я задавала ей вопросы, а она мне отвечала или «мяу», или «мур». Было очень интересно, но совершенно ничего не понятно.
А потом я вспомнила, что не в отпуск сюда попала, а для титанической работы в местной библиотеке, и сказала котёнку:
— Ну что, пошли работать? Ты же не станешь драть когтями книжечки?
Снежка оскорбилась. Вздёрнув розовый носик вверх, она окинула меня фирменным презрительным взглядом Белуччини. Ох, яблочко совсем не далеко укатилось от яблоньки!