Носорог

Впрочем, на этом немая пауза и закончилась. Оставшаяся в живых, троица бывших студиозов моментально облачилась в кинетические щиты, в руках у них засияли готовые к активации боевые чары, и Бим с ужасом понял, что его присутствие на пути возможной атаки собутыльников не остановит. Дошло это и до стоявшего за спиной гейса Орнима чудовища. Последнее, что услышал Бим, перед тем как его сознание погасло, был рыкающий голос врага.

— Позже поговор-рим, — и тело Орнима, снесённое мощным ударом в сторону, с силой впечаталось в стену дома.

Над тем местом, где только что находился синекожий гигант, со свистом и грохотом промчались огненные шары и клубки молний, но цели они не достигли и погасли, истощая и без того уже рассеивающуюся маскирующую завесу. Противник же, успевший за каких-то десять секунд уполовинить состав магов, взвился в неимоверно высоком, совершенно невозможном для такой туши, прыжке и… исчез за срезом крыши стоящего рядом дома.

Трое магов сбились спина к спине, и изо всех сил вглядывались в темноту, пытаясь предугадать направление, с которого враг нанесёт следующий удар. А в том, что он обязательно последует, сомнений у них не было.

Рухнувшее откуда-то сверху, тяжёлое тело разметало магов, как кегли. Одному не повезло сразу. Приземлившийся турс своим весом просто сломал ему шею, так что на землю рухнул уже готовый труп. Двум другим магам… впрочем, стоило ли считать доставшиеся им три секунды жизни серьёзным везением? Приправленный фирменным недотелекинезом Грыма, удар кулака легко проломил и выставленный магом-недоучкой щит, и его хрупкие рёбра.

— Сюр-рррпр-рриз, с…ка! — ощерившись в зубастом оскале, прошипел-прохрипел турс в лицо последнему противнику, с ужасом смотревшему на падающее тело приятеля. И мир для него погас навсегда.

Оглядевшись по сторонам, Грым покачал головой. Ещё недавно чистенькая и ухоженная улица, бывшая гордостью Граунд-хейла, теперь напоминала скотобойню.

— Доброй ночи, мейн Грым, — выступивший из темноты, доктор Тодт, как всегда сопровождаемый своим молчаливым слугой, отвесил турсу вежливый поклон. — Не возражаете, если я заберу этот… материал?

— Добр-рой ночи, мейн Тодт, — мгновенно взяв себя в руки, Грым отвесил ему ответный поклон. — Ничего не имею пр-ркхотив, особенно, если вы…

— Ну что вы, мейн Грым, — невозмутимо покачал головой танатолог. — Есть же понятие врачебной этики! Тайны моих клиентов и пациентов я соблюдаю неукоснительно. Впрочем, об этом мы можем поговорить в другой раз, а сейчас, если позволите, мне необходимо заняться транспортировкой материала в лабораторию. Время в таком деле, знаете ли, имеет значение… что бы ни думали по этому поводу иные горе-философы.

— Не смею вас задер-рживать, мейн, — отозвался Грым. Встать между танатологом и его исследованиями? Ха, есть и более изящные способы суицида! — Но пр-рошу оставить живого мага мне.

— Вам нужен он сам или информация? — чуть заметно склонив голову к плечу, осведомился доктор Тодт, и под его равнодушным взглядом, кровь и ошмётки тел, заляпавшие мостовую, вдруг закурились ржаво-коричневым дымком и… пропали, оставив лишь налёт серого праха на брусчатке.

— Инфор-рмация, — чуть подумав, отозвался Грым.

— Что ж, тогда идёмте, добудем её для вас, а там…

— Никха-аких возр-ражений, — понимающе кивнул турс.

— Вот и славно. Йорген! — окликнул своего «мёртвого цапля» танатолог. — Тела в стазис, на телегу и домой. Да, не забудь голову этого… швёрда[1]. Потом вернёшься за последним телом.

Слуга-«цапль» молча кивнул и исчез в темноте.

— А мы с вами, уважаемый мейн Грым, займёмся делом, а? — в холодных глазах старого мага мелькнула тень азарта… и пропала.

— Пр-рямо здесь? — удивился турс.

— Почему нет? — пожал плечами доктор. — Завесу невнимания я уже восстановил, так что нам никто не помешает. Даи времени это много не займёт, уж поверьте. Итак?

— Идёмте, — согласился Грым, и танатолог, довольно покивав, направился к бессознательному телу гейса Бима Орнима, по-прежнему валяющемуся под стеной дома.

[1] Швёрд (саксготт.) — презрительное выражение, которое можно перевести как: неудачник, человек, по собственной глупости сующий голову в петлю.