Страница 14 из 17
Судя по эмоциям, Хануру жутко не нравилось, что я претендую на место любимчика хозяев. И он, несмотря на внешнюю покорность, сдаваться просто так не собирался.
— Ханур, — я посмотрел в глаза рабу. — Не заставляй меня тебя калечить. Хочешь быть старшим рабом - будешь. Мне это неинтересно. Как только мы доберемся до Города, я исчезну из твоей жизни. Решишь мне помешать - до Города не доживешь.
Ханур что-то неразборчиво пробормотал, а я удовлетворённо кивнул.
Судя по эмоциям, страх перевесил злость, а значит в ближайшее время подстав от Хануриков можно не ждать.
Вернувшись к пацанам, я проигнорировал их любопытные взгляды и улегся прямо на песок.
Сунул в рот очередную полоску вяленых сухофруктов и постарался уснуть – жара-жарой, но отдохнуть не помешает.
***
Удивительно, но впервые в жизни я видел обычные сны.
Куда-то бежал, откуда-то падал, вздрагивая всем телом, сидел в компании одноклассников и, безбожно фальшивя, подпевал нашему старосте:
Потом готовил что-то на костре, ел заварные пирожные и, с какой-то стати, решал математические уравнения.
Ни видений, ни Рив – видимо, ошейник отрезал доступ не только к Инвентарю и внутреннему источнику, но и к… выходу моего сознания из тела?
С одной стороны, было жаль и как-то не по себе, с другой – несмотря на жару, я отлично выспался.
Причем проснулся сам.
Такое иногда бывает, когда тебя ждет важное дело. Организм сам просыпается за некоторое время до будильника.
Убедившись, что рабы и бедуины всё ещё дрыхнут, я отхлебнул воды из бурдюка и добил оставшийся сухпаёк.
По идее, нас должны покормить, и логичней было бы сделать заначку, но что-то мне подсказывало, что голодным я больше не останусь.
— Ты чего так рано? — Сёма, который только что дремал, приоткрыл один глаз и внимательно на меня посмотрел.
— Выспался, — я пожал плечами. — К тому же, как-то не по себе.
— Почему?
— Ни дозора, ни ксура лысого, — я пожал плечами, — понятно, что пустыня, все дела, но всё равно неуютно как-то
— Видишь посохи? — Сёма кивнул на копья, которые росли прямо из земли. — Это охранные тотемы. — Так что ещё час можешь спать. Всю ночь идти придется.
— Выспался уже, — я отвернулся от пацана и, сделав вид, что рассматриваю верблюдов, решил ещё раз прогнать в голове свой план.
Из-за ошейника я не могу выступить против работорговцев открыто – раз.
Значит придется ослаблять своих тюремщиков изнутри, и первый на очереди маг Гориц.
До Города мне нужно придумать способ избавиться от ошейника – два.
И здесь я вижу два варианта – или убедить Десена снять его, или восстановиться до такой степени, что моё намерение окажется сильнее вложенной в ошейник магии.
Будь я Магом, я бы разобрался в плетении заклинания и разрушил его изнутри, но я Воин, поэтому мне остается одно – попытаться пробиться напролом.
Ну и третье – как бы ни сложились обстоятельства, мне нужно вернуть свою физическую форму.
Очень неприятно ощущать себя щуплым дистрофиком, который даже бурдюк с водой держит с трудом.
Ну и последнее – нужно побольше узнать об этом мире.
И в этом я полагаюсь на Десена. Зуб даю, он решит развлечь себя беседой со мной, а там, после парочки наводящих вопросов, запоет как соловей.
Он тот ещё нарцисс. Любит быть в центре внимания, любит покрасоваться.
А вот к Зую и Кропу нужно будет присмотреться. Пока что я знаю лишь одно – мне нужно их как-то поссорить.
Пока я крутил в голове варианты, солнце спустилось ещё ниже, и лагерь как-то спонтанно пришел в движение.
Десен командовал, Зуй и Кроп вяло переругивались и, скатывая навес, спорили, где больше возможностей – в Цитадели или в Крепости, Тирум снаряжал своего верблюда, а маг снимал посохи.
Рабы летали по лагерю только так, выполняя мелкие приказы, типа «принеси-подай-собери-убери».
Наконец-то зачарованные шесты с навесом отправились в Пространственной карман Десена, а мы тронулись в путь.
— Расскажи мне про политическое устройство вашего мира.
Как я и предполагал, Зуй и Кроп выдвинулись в авангард, а Десен решил развлечь себя разговором.
Гориц плёлся в арьергарде и то и дело прикладывался к мехам с кислым винишком, а Ханурики с пацанами тащили какую-то ерунду, типа треноги, котелка и прочую снарягу.
Что до Тирума, то он делал вид, что патрулирует окрестности, но, судя по его эмоциям, бедуин уже извелся в ожидании подходящего момента.
Мне же приходилось идти пешком со скоростью верблюда, но я не жаловался.
— И что, князь указывает дворянам, что делать?
Я честно описал Десену политическое устройство княжеств, и он никак не мог понять, почему самый сильный дворянин не возьмет власть в свои руки.
— Дворяне договариваются между собой и ставят фигуру, которая будет устраивать всех, чтобы, скажем так, передохнуть от бесконечных войн.
— Ага, понял, — кивнул работорговец. — Это как в Цитадели. Только там вместо князя Совет.
— Дайте угадаю, — усмехнулся я. — Совет достойных людей города, куда входят те же самые дворяне и, возможно, богатые купцы.
— Верно, — Десен довольно рассмеялся. — А ещё аристо.
— Аристо?
— Скажем так, — Десен задумчиво посмотрел на северо-восток. — Аристо - это бывшие купцы или военные, получившие дворянский герб. По идее, они равны дворянам, но, насколько я знаю, у них нет родовой магии, да и отношение к ним несколько пренебрежительное.
Ну, тут понятно. Потомственное и жалованное дворянство. Старая сытая гвардия против молодой и голодной.
— Я считаю, что этот политический строй обречен, — продолжил тем временем Десен. — То ли дело Крепость или даже Бастион!
— Монархия? — предположил я.
— Диктатура, — усмехнулся Десен. — Принц Влад хоть и наследный правитель, но действует с поразительной эффективностью. Говорят, что его подданные даже спят точно по расписанию!
Восторгов Десена я как-то не разделял, но понятливо кивать и хмыкать в нужных местах не забывал.
— Самодур? — уточнил я.
— И да и нет, — задумался Десен. — Насколько я знаю, Крепость живет в постоянном состоянии войны. И если противостояние с Цитаделью перешло в вялотекущий конфликт, то с побережьем все серьезней.
— С побережьем? — одним ухом я внимательно слушал работорговца, другим ждал сигнала от Тирума.
— Ну да, — Десен достал из притороченной к поясу сумки трубку из вишневого дерева. — У них же там, что ни день, так нападение, что ни ночь, так Волна. И я даже не знаю, проклятье это или благословение.
— В смысле? — не понял я.