Оруэлл

Много лет спустя Оруэлл признавался, что его «Тигр» был явным плагиатом: ранее он прочитал стихотворение всё того же Уильяма Блейка «Тигр, о тигр». Конечно, он был слишком строг к себе. Стихосложение в пятилетием возрасте не могло быть ничем, кроме подражания. Сама же попытка была показательной. Оруэлл вспоминал: «С самого раннего детства, возможно, лет с пяти-шести, я знал, что, когда вырасту, обязательно стану писателем. Лет с семнадцати и до двадцати четырех я пытался отказаться от этой мысли, хотя всегда сознавал, что изменяю своему подлинному призванию и что рано или поздно мне придется сесть и начать писать книги»{49}.

Школа Святого Киприана

По совету знакомых по Индии для определения дальнейшего жизненного пути Эрика была избрана школа Святого Киприана в графстве Суссекс, в живописной местности на самом берегу пролива Ла-Манш. Главная причина предпочтения именно этой «приготовительной публичной школы» состояла в том, что она являлась неплохим трамплином для поступления в одну из наиболее престижных «полных» средних школ. Само упоминание, что человек является выпускником Итона или Харроу, если и не открывало перед ним карьерные двери настежь, то во всяком случае способствовало служебному, политическому, общественному продвижению.

Школа Святого Киприана, по мнению многих, была «правильной», надежно обеспечивала подготовку к карьерному развитию, чем были озабочены родители, мечтавшие, чтобы их единственный сын пошел дальше отца, а при возможности, учитывая его природные способности, добился видного места в государственной администрации. Опиумный чиновник, которому вскоре предстояла отставка, и его супруга считали все другие виды деятельности, включая и частный бизнес, занятиями менее достойными.

Проблема состояла в том, что за обучение надо было платить немалые деньги — 180 фунтов стерлингов в год, что составляло более трети отцовской пенсии в 438 фунтов. Плата за обучение действительно была огромной, если учесть, что жалованье чиновника составляло тогда 200–300 фунтов в год. Но одновременно это означало, что в школе учатся дети достойных, богатых родителей и обучение там соответствует высшим стандартам английского истеблишмента. Привлекало и то, что в школе учились всего около сотни мальчиков. Обучение продолжалось пять или шесть лет в зависимости от способностей ребенка и желания родителей. В каждом классе было всего 18–20 учеников, тогда как в других школах классы были более многолюдными.

С огромным трудом (соблюдая, однако, достоинство) Блэры убедили владельцев школы, супругов Уилкес, вдвое понизить плату для их отпрыска. Принимая во внимание низкий доход семьи и колониальные заслуги ее главы, а также предполагаемые способности Эрика, Уилкесы пошли на очень редкое исключение — взяли мальчика на льготных условиях, получив от родителей обещание, что он будет образцовым учеником, постоянно помнящим о совершённом для него благодеянии.

О порядках в школе Святого Киприана судить трудно, хотя им была посвящена вышедшая первым изданием в 1938 году критическая повесть соученика и друга Эрика, писателя и литературного критика Сирила Коннолли «Враги обещаний»{50}, вызвавшая, в свою очередь, не просто критический, а дышавший ненавистью к этому учебному заведению отклик самого Эрика, уже ставшего к тому времени Оруэллом, возмущенного, что его товарищ, с которым он продолжал поддерживать дружеские и деловые отношения, признавал, что школа давала неплохое образование (правда, после обращенного к нему негодующего письма самой Сисели Уилкес он публично признал, что «перегнул палку»).

В эмоциональном порыве Оруэлл написал эссе-воспоминания под саркастическим заголовком «О радостях детства» (точнее: «Вот такая была эта радость» — «Such, such were the joys»), использовав первую строку из упоминавшегося стихотворения Блейка. Речь шла здесь отнюдь не о радостях, а о страданиях ребенка. Он датировал свой текст: «1939 — июнь 1948 г.», но совершенно очевидно, что написал его в основном в 1939 году. По здравом размышлении теперешний Джордж Оруэлл решил, что изобразил школьные дни слишком уж безрадостными и даже страшными, а потому не отдал эссе в печать и отложил его в ящик стола, хотя, будучи уже известным писателем и публицистом, легко мог опубликовать его в любом журнале. Впервые эти воспоминания были опубликованы вдовой Оруэлла Соней в Соединенных Штатах через три года после его смерти{51}, причем имена руководителей школы, ее название и расположение были изменены. В Великобритании же эта работа была издана только в 1968 году[8] в Лондоне, в четвертом томе собрания статей и писем писателя{52}. Супругов Уилкес к тому времени уже не было в живых.

Первая, американская, публикация эссе вызвала критические отклики. Соученики, включая и Коннолли, бывшие учителя, а также появившиеся исследователи творчества и взглядов Оруэлла доказывали, что автор несправедливо обошелся со своими преподавателями, что об этом свидетельствуют воспоминания других питомцев школы, письма самого Эрика родителям и тот факт, что после окончания школы Святого Киприана Эрик смог поступить в Итон. Э. Гау, бывший учитель Эрика, ставший профессором Кембриджского университета, даже написал в газету «Санди таймс» письмо, в котором решительно опровергал «ужасы», описанные Оруэллом, и убеждал его вдову ни в коем случае не публиковать эссе в Великобритании{53}.

Как видим, Эрик Блэр с раннего детства испытывал глубокую неприязнь ко всему, что ему навязывали, что пытались его заставить делать против собственной воли. Особенно ненавистны ему были любые формы физического насилия. Воплощением последнего были телесные наказания — порки детей, которые в британской школе начала XX века считались естественными[9].

Эссе-воспоминания ярко свидетельствуют, что если уж Блэру — Оруэллу что-то очень не нравилось, он отнюдь не стремился сдержать эмоции, а, наоборот, давал максимальный выход своим чувствам, порой делая это в парадоксально преувеличенной форме, хотя иногда сознавал, что излишне заострил свои критические стрелы, и позже даже сожалел об этом. Так было, очевидно, и в данном случае, когда он вначале не торопился передавать в печать уже готовое произведение, а затем вообще отказался от его публикации.

С самых юных лет у Эрика стало складываться отнюдь не оптимистическое восприятие действительности. Там, где другие дети усматривали лишь мелкие, случайные неприятности, он видел несовершенство, даже порочность бытия. Не случайно Сирил Коннолли назвал застенчивого Эрика «одним из тех мальчиков, которые, казалось, родились стариками»{54}. Возможно, этот пессимистический настрой, проявившийся еще в детстве, значительно сократил земные дни Оруэлла.

Только после этих замечаний можно попытаться на основании воспоминаний представить жизнь Эрика в школе Святого Киприана — точнее, ее восприятие детским сознанием, таким нервным и чувствительным, во много раз умножавшим трудности и беды. О том, что впечатления о школьных годах были резко отрицательными, свидетельствует тот факт, что еще задолго до «Радостей детства» Эрик не раз упоминал о школе, и каждый раз с вполне определенными негативными интонациями. В первом его романе «Дни в Бирме» о персонаже, в какой-то степени автобиографичном, сказано: «Его воспитывали в третьесортном пансионе, убогом и насквозь фальшивом. Копируя стиль дорогих закрытых заведений, там имелись и аристократичный церковный тон, и крикет, и латынь, и школьный гимн “Жизнь — это матч”, где Бог уподоблялся главному рефери, но не имелось важнейшей ценности дорогих школ — подлинной культуры. Мальчики достигали поразительных успехов в невежестве. Никакими порками не удавалось впихнуть в них отчаянно нудный учебный хлам, а нищие, никудышные учителя не годились на роль мудрых и вдохновляющих наставников».

8

Издательство Варбурга предполагало выпустить очерк еще в 1951 году. Однако из предосторожности рукопись была передана в юридическое агентство, которое проанализировало ее с точки зрения возможности возбуждения исков со стороны тех, кто подвергается критике. Специалист по делам подобного рода Освальд Хиксон дал заключение: «…представляется, что будет невозможно предотвратить идентификацию, потому что, среди прочих причин, школа, о которой рассказывает писатель, неизбежно устанавливается как таковая в связи с собственной авторской идентификацией», — и рекомендовал внести изменения в текст. Таковых оказалось около четырех десятков, что фактически вело к переписыванию всей работы. Издательство вынуждено было временно отказаться от публикации (см.: George Orwell Archive. M/4/G).

9

Любопытно, что Уинстон Черчилль (он, правда, поступил в начальную школу на 30 лет раньше Эрика, но за эти годы консервативная традиция ничуть не поменялась), несмотря на взрывной и неуживчивый характер, никогда не давал резко негативных отзывов своей школе, несмотря на зубрежку, порки и отрицательные характеристики, направляемые его родителям (см.: Бедарида Ф. Черчилль. М., 2012. С. 33).