Страница 61 из 89
«А этот твой «ужас» из какой области?» — спросил я.
«Из ментального направления. Простенькое, но эффективное плетение. В моё время студенты менталисты изучали его на третьем курсе — мне приходилось читать лекции и по этому предмету: два семестра замещал пострадавшего во время лабораторных испытаний преподавателя. «Ужас», при воздействии на психику людей — безотказное заклинание. Причём, каждый второй раз производит на цель дополнительный эффект».
«Что за эффект?»
«Разве вы не чувствуете запах, юноша? — спросил профессор. — Сейчас у нас получился тот самый второй раз. Одним плетением добиться сразу нескольких эффектов — отличный результат. Такие плетения очень ценились среди магов моего поколения. Их применение считалось особенным шиком: минимальные затраты при достижении двойного результата — мечта! Я же говорю: великолепное заклинание».
«Что за второй эффект?»
«Тот, что обычно производит магическая конструкция «слабый живот». Это…»
Я принюхался — и тут же об этом пожалел.
«Не надо подробностей!»
Скривился.
— Он что, обосрался? — спросил я вслух.
«Работу заклинания можно описать и такими словами», — ответил мэтр Рогов.
Меня услышал не только он.
Покупавшие хлеб горожанки стали шумно втягивать через нос воздух, как те ищейки. И тоже кривили губы. Женщины в очереди зашептались и словно забыли, зачем явились в магазин. То и дело слышал, как упоминали моё новое имя, Белецкую, отвратительный запах… Лошка тоже не стояла без дела — не работала, но принимала активное участие в обсуждении произошедшего.
Но все замолчали, когда вернулась Мамаша Нора.
Я невольно затаил дыхание: дверные петли не просто застонали — взмолились о том, чтобы я их, наконец, смазал. С улицы донеслось фырканье замершей около пекарни лошади, послышались голоса ребятни. Госпожа Белецкая ворвалась в помещение, подобно рассерженному носорогу. Остановилась в трёх шагах от порога, сжала кулаки. Взглядом из-под бровей обвела зал — разглядывала лица.
— Ты! — сказала она.
Указала пальцем на Лошку.
Продавщица вздрогнула, издала тихое «ох», вцепилась руками в прилавок. Мне показалось, что она едва не свалилась без чувств. Но Лошка устояла на ногах; и даже растянула на лице улыбку.
— Присмотри за моим мёдом, — велела Мамаша Нора. — Пришлю за ним кого-то из своих мальчиков. Попозже. Сегодня.
Лошка вновь изобразила болванчика.
— Хорошо, — пролепетала она.
— Ты!
Белецкая указала на меня.
Мне почудилось, что из её груди вырывались то ли хрипы, то ли рычание. Невольно вспомнил о бродивших за городской стеной по ночам покойниках. При виде меня те издавали похожие звуки.
В голове промелькнуло забавное видение.
«Не надо, мэтр! — поспешил сказать я. — Не обращай внимание. Это просто мои фантазии. Ещё не хватало мне объяснять стражникам, зачем посадил женщину на цепь и как сумел затолкать её в ту будку около дома. Хотя, согласись, профессор: идея у меня возникла интересная».
«Что ты собрался объяснять страже, парень? — переспросил призрак. — О чём это, етить вас, ты там со своим умником шепчешься?»
Он маячил за спиной у Белецкой, от чего её пышная шевелюра приобрела голубоватый оттенок.
«Ничего, старикан. Забей. Говорю же: так, пофантазировал слегка».
— Ты! — повторила Мамаша Нора.
Потрясла указательным пальцем.
— С тобой, милок, мы ещё поговорим, — заявила она. — Можешь не сомневаться. Совсем скоро. В более подходящем для задушевной беседы месте. Объясню тебе, как нужно со мной разговаривать. И как следует реагировать на мои предложения. Совсем, я смотрю, распоясалась в нашем городе молодёжь! Возомнили себя… неприкасаемыми. Но для меня нет неприкасаемых, милок. И я хорошо умею воспитывать. Жди!
Решил не злить её ответом — промолчал.
Лишь пожал плечами.
— А вы!..
Жест Белецкой заставил стоявших в очереди за хлебом горожанок отшатнуться. Некоторые женщины среагировали на внимание Мамаши, подобно Лошке. Но ни одна всё же не упала.
— А вы, — сказала госпожа Нора, — запомните и передайте другим! Никакого больше молока по ночам! И никакого мёда! Узнаю, что кто-то из вас строил пекарю глазки — накажу! Услышали меня?! Я не шучу! И повторять не буду! Вы меня знаете. Чтобы ни она сучка не ошивалась ночью около этого дома! Уяснили?! Если хоть одна местная баба полезет к этому мальчишке в штаны, я узнаю об этом… и руки-то ей оторву! Так и знайте.
Белецкая ушла.
Бочка с мёдом осталась.
Работа магазина возобновилась.
Я помахал перед лицом рукой.
Мысленно произнёс: «Мэтр, избавься от этого запаха. Заглуши его чем-то приятным. Здесь не общественный туалет. Я тут хлеб продаю. Действуй».
Тут же ощутил знакомый аромат земляники — тот, что использовал для создания романтической обстановки в спальне.
«Неплохая мысль, — подумал я. — Нужно будет завтра испечь что-нибудь с земляничным вкусом и запахом. Вот с таким же. Помнится, слышал от тебя, мэтр, о заклинании с подобным эффектом. Не мешало бы его опробовать. Медовыми батонами пусть занимается Полуша, раз он так этого добивается. Не хочу больше с ними связываться: не интересно. Лучше попробую изготовить что-то новое».
«Земляничный хлеб, етить его — глупая блажь, пацан», — откликнулся старый пекарь.
«Ну… не обязательно хлеб, — сказал я. — Хватит нам и медовых батонов. Ведь ты же умеешь выпекать и что-то помимо хлеба? Напряги фантазию, старик. Вкус и запах земляники я обеспечу. С тебя — рецепт новой выпечки и подробные инструкции. Ты же хотел сделать из меня хорошего пекаря? Я не против — занимайся. Чувствую, для работы в пекарне у меня теперь будет много времени».
Озвучил свою идею Полуше, когда тот после обеда явился за моей закваской для опары (мы с молодым пекарем давно сошлись во мнении, что хлеб с ней получался лучше, чем только с обычной — вкуснее и дольше оставался свежим).
— Но ведь… пока продали токмо три булки медового хлеба, мастер Карп, — сказал Полуша. — Лошка говорила, людей отпугивает его цена. Но разве ж он может стоить, как чернушка? Глупые люди. Жадюги. Вряд ли мы распродадим сегодня ваши батоны, мастер Карп. Люди не знают о них. А покуда народ расчухается… Сомневаюсь, что мы сегодня продадим хотя бы половину оставшегося медового хлеба. Зачем… снова его выпекать?
— Не хочешь?
Полуша встрепенулся.
— Хочу! — сказал он. — Но…
Парень тоскливо вздохнул.
— …мы ведь его не продадим.