Станешь моей

Кирилл сжимает руки в кулаки.

— Я знал! Да, я всё знал! — кричит он, соскакивая с места. — Я влюбился в тебя, как мальчишка! Я был готов на всё, чтобы вытащить тебя! Я совершил ошибку! Все ошибаются…

— Да ты уже нашёл себе оправдание! Что ж прекрасно! А теперь послушай меня, — я собираю всю силу, приподнимаясь с кровати, — ты мерзкий и лживый человек, который никогда больше не должен подходить ко мне, иначе я расскажу, как всё было!

В этот момент замечаю фингал под его правым глазом. Кирилл смотрит в окно, тяжело дыша.

— Рассказывай! Мне плевать! Делай то, что считаешь нужным, но я не оставлю тебя! — говорит твёрдо, поворачиваясь.

Эмоции забирают, кажется, всю мою энергию. Словно по щелчку пальцев у меня так начинает болеть голова, что я резко откидываюсь на подушки, закрывая глаза.

— Тебе плохо? Кать?! Я пошёл за врачом! — обеспокоенно произносит Кирилл и выбегает из палаты.

Спустя пару минут Андрей Валерьевич входит в кабинет, разговаривая на ходу.

— Кирюх, ну зачем грузить человека, который болеет? Дай ей отдохнуть, а потом с извинениями своими лезь! А теперь иди домой и приходи завтра! — он выталкивает Кирилла из палаты.

— Екатерина, как вы? Сейчас распоряжусь, чтобы вам принесли еду, а то вдруг опять уснёте.

— Мне лучше… голова заболела так резко и сильно… — слова даются с трудом, отдаваясь болью в голове.

— Сейчас сделаю обезболивающее, потом еда и полный покой. Не переживайте, до завтра не будет больше никаких посетителей, — заверяет врач.

— Могли бы вы больше не пускать его сюда? — прошу врача шёпотом.

Закрываю глаза, так как даже дневной свет становится слишком ярок и увеличивает мою боль.

— Хм, мог бы, но это проблематично, — запнувшись, отвечает он.

— Почему?

Врач делает мне весьма болезненный укол, и я морщусь.

— Потому что он мой друг и спонсор вашего лечения… Он не такой плохой парень, каким может показаться… — говорит Андрей Валерьевич.

— Вы ничего не знаете! — выкрикиваю я, открывая глаза.

— Возможно, — он улыбается профессиональной улыбкой.

Тем временем, заходит Ксения с подносом еды.

— Набирайтесь сил! — с этими словами доктор выходит.

Я ем куриный бульон, а затем пару фруктов. Левой рукой, как показывает практика, совершенно неудобно держать ложку. Приходится её вставить в гипс, чтобы было комфортнее. Надо сказать, изобретение получается гениальное.

Мне становится лучше. Обезболивающее уже разливается по венам, принося облегчение. Я закрываю глаза, моментально засыпая.

Не знаю сколько проходит времени, но, когда открываю глаза на улице уже темно. Вижу, что в кресле сидит медсестра, увлечённо читая журнал.

Поворачиваю голову и замечаю на тумбочке пионы, а на кофейном столике красные розы. Пионы — однозначно Кирилл, а розы — это Стёпин стиль.

Продолжаю оглядывать свою палату. Можно сказать, что это vip — апартаменты. Всё в спокойных, бежевых тонах. На многоуровневом потолке красуется большой встроенный светильник.

Я лежу на огромной кровати, напротив — кожаный диван со столиком, а по бокам кресла. Ещё здесь шкаф и несколько полочек разного размера.

Поняв, что залежалась я пытаюсь встать, и ко мне тут же подбегает Ксения, замечая моё пробуждение.

— Потихонечку! Вот так! — приговаривает она.

Она помогает мне подняться. Голова кружится, как при качке на теплоходе. Я держусь за стены здоровой рукой, а медсестра страхует меня. Медленно мы добираемся до ванной комнаты.

— Сложно поверить, что через неделю всё будет нормально… — произношу я, чувствуя подкатывающую тошноту.

— Мы вас быстро на ноги поставим! — заверяет Ксения.

Я прохожу мимо зеркала, но не хочу заглядывать в него. Уверена, что там такой ужас, а я морально не готова к этому.

Спустя несколько минут я возвращаюсь в кровать, чувствуя усталость. Словно стометровку пробежала. На часах восемь вечера.

— Ксения, а где Стёпа? Он давно ушёл?

— Когда вы опять уснули мы уговорили его поехать домой. Вид был у него не очень, уж поверьте, — смакуя отвечает медсестра.

— А как давно это было?

— Часа четыре назад.

Наверное, Стёпа дома. Как же не хватает его поддержки…

— Хотите я вам телевизор привезу? — вдруг спрашивает она.

— А так можно? — спрашиваю удивлённо.

— Конечно!

— Было бы неплохо! — соглашаюсь я.

Ксюша выходит за телевизором, а я погружаюсь в свои беспокойные мысли

Глава 26

Следующие пару дней ко мне никого не пускают по распоряжению врача. Честно говоря, это я его попросила, сославшись на сильную головную боль. Я знаю, что если разрешу пустить только Стёпу, то Кирилл, однозначно, тоже окажется здесь. Не хочу его ни видеть, ни слышать.

Как это бывает постоянно, жизнь снова вносит коррективы в мои планы…

Всё утро я занимаюсь тем, что ем, смотрю телепередачи и просто лежу. Моё состояние улучшается и это не может не радовать.

Первый раз за всё это время я чувствую себя в относительной безопасности. За мной никто не гонится, не хочет меня схватить и снова посадить в ту комнату без окон. Внутри, так или иначе, ощущение какой-то незавершенности. Может дело в том, что я не знаю, какое теперь будущее меня ждёт…

В тот момент, когда я доедаю сочное манго, в дверь стучат. Я вздрагиваю.

Ну я же просила… Уже начинаю мысленно возмущаться, как, вдруг, дверь распахивается, и я вижу её… Мама…

Увидев меня, она так громко начинает плакать, что я даже пугаюсь, а сердце начинает стучать быстро-быстро. На секунду проскакивает мысль, что случилось какое-то несчастье. Неужели я настолько ужасно выгляжу? А мама, не смотря на явную истерику, выглядит восхитительно. Загар, новая причёска, маникюр. Я никогда не видела её такой молодой и ухоженной.

В итоге мы проговорили три часа, за которые я рассказываю ей все перипетии моей жизни. Она внимательно слушает, хватаясь за сердце. Единственное, что упускаю — это правду о Кирилле. Для всех он парень, который помогает мне. Парень, который жертвовал своей жизнью для того, чтобы спасти меня… И только я и Макс знаем правду… К тому же для мамы достаточно и того, что она уже услышала. Это и так стоит её больших волнений и переживаний.

Она находится в шоке и винит во всём себя, что она всегда делает при любых моих неудачах с самого детства. Мы обе начинаем плакать и просить прощения друг у друга. Мне становится легче. Как же прекрасно знать, что в этом мире есть человек, который любит тебя просто так. Просто, потому что ты есть.

Мама говорит, что сердцем чувствовала, что что-то не в порядке. Звонила мне на мобильный, но я не отвечала. Тогда она решила поехать на квартиру, которую я снимала вместе с Дариной. Там она и встретила мою «подругу», которая поведала ей ту же историю, что и Стёпе — я нашла богатенького парня и укатила с ним в закат.

Дарина, по словам мамы, как раз собирала свои вещи. Якобы, она тоже нашла нового парня, и он позвал её жить к себе. Мама была в шоке, что я уехала ничего не сказав, но Дарина её убедила в том, что я очень счастлива и скоро обязательно дам о себе знать.

— Вот же мразь — в который раз повторяет мама о Дарине.

После визита в мою квартиру мама вернулась в разрозненных чувствах домой, а на пороге её ждал Виктор, тот самый фанат ножиков. Спустя восемь долгих лет он понял, что ни дня больше не хочет жить без моей мамы. Они проговорили всю ночь, а через неделю решили поехать отдыхать. То есть Виктор решил, а мама узнала об этом только в день отъезда, когда он заявился с чемоданом и сказал собирать вещи. По словам мамы, она была счастлива, как девчонка и, побросав вещи, улетела в Турцию, совсем забыв о телефоне.

— Что я за мать такая?! Улетела развлекаться, когда моя дочь не пойми где! Поверила в слова какой-то непонятной подружки!

— Мам, не нужно винить себя за счастье! Я рада за тебя! Тем более, Виктору я должна выразить благодарность за его странное увлечение! Если бы не этот ножик… не знаю, чем бы тогда всё закончилось….