Зеркало

— Ты думаешь, что это все — спланированная акция? Кто-то хочет очернить этого Салу?

— Для меня это выглядит именно так.

— ГИС?

— Может быть. Или…

— Или что?

— Или за этим стоит зеркальная сеть.

Лукас стоял на углу улицы и наблюдал за небольшим многоквартирным домом, в котором жил этот говнюк — Андре Салу. Катрин ждала возле входа и смотрела на экран Зеркала. Из дома вышла пожилая женщина. Катрин немного с ней поговорила. Женщина кивнула, после чего Катрин протиснулась мимо нее в парадную.

Лукас подождал, пока женщина не скрылась за углом, потом быстро подбежал к дому. Катрин открыла ему входную дверь.

— Ты не забыл записку, которую я для тебя набросала? — спросила она.

Он помотал головой.

— Ладно. Помни, он живет на третьем этаже. Я подожду здесь. Если кто-нибудь захочет войти в дом, я буду отвлекать его, пока ты не окажешься здесь. Поторопись!

— Ясно.

Катрин выскользнула на улицу. Лукас прислушался и начал подниматься по лестнице на третий этаж, нарушая тишину скрипом ступенек. На площадке снова покрутил головой — никаких посторонних звуков вроде нет. Он достал из сумки баллончик с краской и встряхнул его. Затем развернул записку и прочитал текст, который придумала Катрин: "Здесь живет сумасшедший технофоб, распространяющий лживые сказки".

Быстро нанося послание на стену рядом с дверью, Лукас особенно старался правильно написать слово "технофоб", тем более что понятия не имел, что оно означает. Наверняка какое-нибудь отборное ругательство.

— "Живет" пишется через "и", — мелькнуло сообщение в Зеркале. Лукас проигнорировал его, поскольку услышал, что на четвертом этаже хлопнула дверь. Черт!

Он попытался еще быстрее дописать свое послание, однако у него не получилось, поскольку на лестнице уже были слышны чьи-то тяжелые шаги. Лукас стремительно бросился бегом вниз, распахнул входную дверь и побежал мимо Катрин по улице.

— Сматываемся! — крикнул он, но девушка последовала за ним неспешным шагом.

— Катрин хочет поговорить с тобой, — сообщило Зеркало.

— Должен ли я ответить?

— Да.

— Остановись, придурок!

Лукас остановился, переводя дыхание. Адреналин бурлил в нем. Чуть не поймали! Это было приятное возбуждение, и Лукас гордился тем, что выполнил трудную и опасную задачу. Но Катрин не была так довольна, как он надеялся.

— "Живет" пишется через "и", ты, валенок! — сердито заявила она. — А слово "сказки" пишется с буквой "з". К тому же ты не дописал его. Как, по-твоему, это выглядит? Будто стену пачкал полный идиот!

— Извини, просто там кто-то спускался по лестнице, и мне пришлось срочно убираться.

— Надо было писать чуть быстрее. Ты очень долго возился.

— Я не очень хорошо разбираюсь в правописании и всяком таком. И этого слова "технофон", или как там ты его назвала, я не знал.

Катрин покачала головой.

— Ты настоящий лох! Иногда я понимаю твою бывшую.

Это замечание укололо Лукаса. Он начал уже было опять оправдываться, но Зеркало перебило его: "Схвати ее крепко за руку и скажи ей, что никто не должен так с тобой разговаривать!"

Лукас последовал этому совету.

— Ты спятил? — воскликнула Катрин. Но в ее глазах промелькнуло что-то похожее на уважение.

Может, ему это просто показалось.

— Хватит возбухать, ты, коза! В следующий раз будешь делать все сама!

Ее лицо помрачнело, и уважение, которое он видел в ее глазах, куда-то исчезло.

— Никогда больше не называй меня так! — тихо сказала она.

— Прости меня… — начал Лукас, но Зеркало снова прервало его: "Скажи ей, что ты будешь называешь ее так, как считаешь нужным".

— Я буду называть тебя так, как считаю нужным.

— Эй, ты сейчас говоришь как настоящий мачо!

Лукас не знал, что на это сказать, ла и Зеркало молчало. Промолчал и он.

Она прижалась к нему.

— Мне это нравится. Жалко только, что это не настоящий ты, а все эти слова тебе нашептывает в ухо Зеркало.

— Скажи ей, что Зеркало отражает твое истинное "я", — порекомендовало устройство.

Лукас повторил сказанное.

— Хорошо, — произнесла Катрин. — Дай сюда свое волшебное Зеркало.

Он повиновался.

Катрин медленно лизнула языком дисплей и провела им по промежности. Затем она вернула устройство Лукасу и, пока он обалдело сжимал его, страстно впилась ему в губы.

— Когда мы придем домой, я хочу, чтобы ты взял меня очень жестко, — прошептала она.

— Конечно, детка, я это сделаю, — сказал он, почувствовав, что брюки стали тесны ему в паху.

— Я разговаривала не с тобой, — ответила Катрин, и рука ее скользнула по его ширинке, — а с твоим Зеркалом.

В четырнадцать пятьдесят восемь Фрейя позвонила в дверь писательской квартиры. На двери и на стене рядом с ней кто-то написал красной краской: "Здесь жевет сумасшедший технофоб, распространяющий лживые скас…"

Салу оказался высоким пожилым мужчиной со слишком большим носом и тонкими волосами. Он провел Фрейю в маленькую гостиную, где ждали Энди и Виктория. Виктория Юнгханс оказалась красавицей с большими миндалевидными глазами и полными губами. Энди Виллерт не смотрел Фрейе в глаза, когда протягивал ей для рукопожатия свою расслабленную кисть.

— Я Фрейя Хармсен, — представилась она.

— Я думал, вы из Лондона, — ответил Салу, явно удивленный тем, что она говорит по-немецки без акцента.

— Я работаю в Лондоне, но выросла в Шлезвиг-Гольштейне, точнее, во Флеккеби, неподалеку от Эккернфёрде.

— Я там никогда не был.

— Вы не так уж много потеряли.

Они сели. Писатель налил всем чаю.

Фрейя положила смартфон на стол.

— Надеюсь, вы согласны на запись нашего разговора?

Все кивнули.

— Хорошо. Тогда начнем. Господин Салу, у вас в блоге недавно появился пост о том, как Зеркала Энди и Виктории попытались разлучить их. Он вызвал довольно бурную реакцию. Что конкретно происходит?

— Во-первых, я получил необычно много комментариев, — сказал Салу. — Их более двухсот. Они практически все отрицательные и нередко просто безобразные. На моей странице в "Фейсбуке" меня тоже хейтят.

— Но ведь это обычное дело в соцсетях — получать негативные сообщения, в том числе и необъективные?

— Так интенсивно меня еще никогда не критиковали. Но негативные комментарии — это еще самое безобидное. Меня оскорбляли по телефону, мне угрожали. Когда я перестал брать трубку, меня допекали длительными звонками. Телефон пришлось отключить. Была хакерская атака на сайт моего издательства, и в результате он был недоступен почти целый день.

— Вы уверены, что это связано с публикацией в блоге?

— У меня нет доказательств, но до сих пор ничего подобного не происходило. И это еще не всё. В дармштадтском книжном магазине двое оборванцев сбросили мои книги с полок и порвали их. Кто-то бросил бомбу-вонючку в мой почтовый ящик. А граффити на лестничной площадке, я думаю, вы уже видели.

— Как вы можете объяснить эту бурную реакцию?

— Видимо, я задел чувства поклонников Зеркала.

— Эти люди — типичные читатели ваших книг?

— Не думаю. Я, конечно, не могу этого знать наверняка, но мне кажется, что типичные читатели моих романов — женщины в возрасте от сорока до семидесяти лет. Большинство из них вряд ли пользуются Зеркалами.

— Как тогда объяснить, что так много владельцев обратили внимание на ваш пост?

— Не знаю. Вероятно, какой-то поклонник Зеркала случайно обнаружил его и опубликовал ссылку на форуме или что-то в этом роде.

— Я не нашла такой ссылки.

— К чему вы клоните?

— Как вы думаете, возможно ли, что зеркальная сеть объединила пользователей против вас?

Салу нахмурился.

— Хм. По-моему, это довольно смелая гипотеза. С одной стороны, это, возможно, объяснило бы ожесточенность и разнообразие негативных реакций. С другой — я считаю несколько надуманной версию, что компьютерная система инициирует целенаправленную кампанию против меня. С третьей — я видел, как Зеркала поступили с Энди и Викторией. Так что не могу исключить этого полностью.